Я ежедневно сталкиваюсь с антисемитизмом в Интернете. Все, что хочу — это, чтобы социальные сети были последовательными

Twitter, Instagram и Facebook должны были мгновенно удалить эти твиты и учетную
 запись Уайли (Фото: John Phillips / Getty)

Трейси-Энн Оберман, 30 июля 2020 г.

В среду, я впервые за два дня открыла свой аккаунт в Твиттере, в результате 48-часового запрета в социальных сетях, который я (и Сол Фридман) спровоцировала, ответив на сайты социальных сетей, позволяющие грязному артисту Уайли неоднократно публиковать антиеврейские высказывания ненависти, оставляя некоторые сообщения видимыми в течение 12 часов.

Наш массовый запрет под названием #NoSafeSpaceForJewHate превратился в глобальное явление, когда высокопоставленные политики, журналисты, законодатели, актеры, музыканты и сотни тысяч других людей потребовали ответа на вопрос, почему Твиттер, Инстаграм и Фейсбук фактически дали Уайли мегафон, чтобы извергать ненависть к евреям в присутствии боле 600 тысяч подписчиков. Я была поражена огромной поддержкой, которую я получила в этом. От премьер-министра до самого низа, и через всю организацию. Главное то, что руководителям социальных сетей пришлось сесть и посмотреть, что я говорила в течение очень долгого времени.

Антисемитизм распространяется безудержно, бесконтрольно, заражая сайты социальных сетей.

Вернемся к утру среды. Я зашла в Твиттер, и первый же утренний твит ко мне гласил: «Мать твою, заткнись! Суешь свой нос буквально во все, кроме печки, где тебе, на самом деле, самое место».

Когда мне было четыре года, мои мама и папа в безумный момент родительского рвения в 70-е годы, повезли меня в музей Холокоста в Иерусалиме. Мой папа пошел в Зал Имен, чтобы найти родственников, которые, как он хотел проверить, умерли в концлагерях. Я была в значительной степени предоставлена самой себе и бродила сама по себе.

Ни один четырехлетний ребенок не должен видеть то, что я увидела в тот день: фотографии худых, как скелеты, тел, сложенных в открытых могилах, груды еврейской детской обуви, зубов и волос. Картину, которую я так и не смогла стереть из своей памяти, даже после многих лет попыток, на которой была изображена обнаженная мертвая еврейская женщина, которую засовывали в печь для кремации. Это была та самая «печь», в которой, как Твиттер сказал мне, я заслуживаю быть.

Мой великий дядя Иосиф, который пережил Варшавское гетто и два концентрационных лагеря, был моим героем. Когда я спрашивала, как мир допустил Холокост во всей его современной промышленной немецкой механизированной точности, он отвечал со своим сильным польским акцентом, «потому что народ закрыл глаза. Люди не хотели этого видеть».

Я успешная актриса и писатель. Я не политик и не активист. Моей целью никогда не было выступать так громогласно против расовой ненависти, особенно к еврейскому народу. Но я потратила всю свою жизнь, чтобы быть уверенной в том, что я никогда не стану одним из тех людей, которые «закрывают глаза». После выступления в социальных сетях (особенно в Твиттере), я стала объектом множества антисемитских и женоненавистнических выходок.

Если Facebook, Twitter и Instagram получают деньги за ненависть и клики, то пусть так и скажут
 (Фото: Денис Шарле / AFP / Getty)

Меня назвали «жидовской шлюхой», «сионистской убийцей младенцев», «педофилом по уходу», «уклонистом от уплаты налогов», обвиняли в «преувеличении Холокоста в моих собственных гнусных целях» и многом другом. В Твиттере мне сказали, что многие из этих твитов не «нарушают их условия». Люди в Твиттере говорили мне, что мои разговоры об антисемитизме означают, что у меня есть скрытая повестка дня, поскольку его не существует, что я его придумываю и использую как оружие. В конце концов, я попала в списки вместе с другими высококлассными еврейскими твитеровцами.

Даже хештегу #JewishPrivilege было разрешено бесконтрольно работать в Твиттере в течение нескольких дней.

Если привилегией является уничтожение твоей семьи в Европе, как в русских погромах, так и в концентрационных лагерях, а многочисленные твиттеровцы сказали мне, что я должна быть в печи, то без такой привилегии я могу обойтись.

И где был протест? Твиттер и твиттеровцы в целом оставались безмолвными. Они закрыли глаза.

До появления Уайли. Удивительным результатом ненависти Уайли было то, что она была совершенно очевидной. Не было никакого изображения ее под что-то другое.

Евреи — «скользкие трусы», «хуже, чем ККК», заслуживают того, чтобы их расстреливали (опрыскивали, как кукурузу). И так твит за твитом. Инстаграм за инстаграмом. Несколько постов в Facebook.

Twitter, Instagram и Facebook должны были мгновенно удалить эти твиты и их аккаунты. Но они этого не сделали. Однако Instagram удалил фото женщины, кормившей грудью в прошлом, а Twitter удалил аккаунты со звездой Давида на картинке.

Будьте последовательны и прозрачны — это все, что я прошу. Если эти сайты получают деньги от ненависти и кликов, то пусть они так и скажут об этом. Если они хотят создать видимость респектабельности, имея руководящие принципы, они должны действовать в соответствии со своими собственными принципами.

Они не могут действовать в двух направлениях. На момент написания статьи, Уайли был удален со всех платформ. И я рада, что это шаг к безопасному пространству для всех нас.

Трейси-Энн Оберман — актриса телевидения, театра и радио.

Перевод: Miriam Argaman	Источник
Опубликовано в блоге "Трансляриум"