Слишком часто мы видим, что некоторые христиане представляют себе диалог с иудеями немного, как если бы мы вели дискуссию с представителями любой другой не библейской религии, такой как ислам, индуизм, буддизм, эзотерические движения и т.д.
У некоторых из них есть действительно смутное чувство, что существует некая связь между христианством и иудаизмом, но многие потеряли общую нить из-за серьезных переломов и ран, нанесенных веками прошлого.
Длительные периоды враждебности и амнезии резко увеличили разрыв между ними. В лучшем случае большинство христиан чувствуют, что можно многое взять из иудаизма для христианской веры, но очень немногие задумываются над тем, чтобы конкретизировать эту связь, сосредоточив внимание на сегодняшних иудеях и их богатых конкретных традициях.
После потрясения Шоа, Церковь была вынуждена пересмотреть свое отношение к иудаизму и иудеям, сначала - в раскаянии в преступном попустительстве антисемитизма, а затем - в переформулировании своей опоры на духовный опыт Израиля, за пределами которого христианство теряет всякий смысл.
После Второго Ватиканского Собора, особенно после принятия декларации Nostra Aetate, новый импульс позволил начать новое прочтение Нового Завета. Богоубийство и подмена окончательно отменены.
Принятие во внимание Послания к Римлянам, пересмотренного таким образом, предлагает новый взгляд на отказ иудеев признать в Иисусе Мессию Израиля - выбор, присущий свободе, который не подрывает веру, а заслуживает уважения. Христианский путь больше не позволяет себе демонизировать иудейский путь, как будто дисквалификация Израиля может служить оценкой христианства.
Конструктивные усилия против этого братоубийственного прошлого активно предпринимались Папой Иоанном Павлом II в течение 28 лет, затем его преемником Бенедиктом XVI и негласно возобновлялись Папой Франциском.
С другой стороны, на протяжении десятилетий видные иудейские интеллектуалы демонстрировали свое желание репатриировать Иешуа Бен Мириам Бен Йосеф, прозванного «Иисусом», на территорию мидрашей. Бенедикт XVI подробно цитирует рабби Якоба Нойснера в своей книге об Иисусе.
Несмотря на эти достижения, ничто не дает христианам права заставлять иудеев чувствовать себя виноватыми в том, что они не увидели в одном из своих соплеменников Сына Божьего, Искупителя мира. По этому поводу нужно прочитать Послание к римлянам еще раз. Павел утверждает: весь Израиль будет спасен!
Соборное перечитывание после Холокоста подпитывается самыми передовыми экзегетическими исследованиями иудейства Иисуса, но в то же время оно включает в Божий план право на мессианское непризнание Иисуса иудеями.
Этот новый подход больше не заявляет, что христианство «завершает» несовершенство иудаизма: было бы интеллектуально нечестно утверждать, что состоявшийся иудей - это иудей, ставший христианином!
Друзья-евангелисты должны над этим задуматься.
Церковь соблюдает путь спасения иудеев, согласно первой версии завета и убеждена, что иудеи являются "старшими братьями" христиан, как любил выражаться Иоанн Павел II, чья формула «союза с Израилем никогда не отменялась» (1980), открывая многообещающие перспективы.
Кроме того, Иоанн Павел II ценил иудейство Иисуса, настойчиво напоминая, что оно не случайно.
«Это не явление природы и не явление культуры. Это сверхъестественный факт. Папа предупреждает: отрезать Иисуса от его иудейских корней — значит сделать из него своего рода «метеор, случайно упавший в историю человечества». Это сделать его мистерию и его послание непонятными».
Фактом является то, что Иисус и его товарищи по команде (талмидим) действовали только в рамках религии Израиля.
Папа Франциск недавно шутя сказал: Иисус не был католиком! Действительно, Иисус не хотел основывать новую религию. Учение апостолов опиралось на доктрины фарисеев и развило этику, сосредоточенную на личности и сообществе, не забывая при этом о центральной роли Слова Божьего. Более того, первые литургии были традиционно иудейскими, адаптированными к движению Иисуса.
Специалисты по первому веку полагают, что для первых членов с таким размахом чувствительности фарисеев, харизматичный раввин представлял «живую Тору», особенно яркое воплощение завета в повседневных ситуациях и перед лицом будущего мира.
По сути, это равносильно утверждению, что христианство и иудаизм — это религии-сестры от одного ивритского ствола, из которого они произошли. Основные черты того, что позже станет христианством, стали более ясными в тогдашнем разноликом иудаизме, который сам переопределился и унифицировался около 90 года н.э. на собрании Явне, согласно раввинской структуре.
Ученики Иисуса были причислены к «миним» (диссидентам), исключенным из уже определившегося положения. Шемон эсре носит отголоски этого.
Вот почему кардинал Мартини рассматривал сложные отношения между иудаизмом и христианством как трагический раскол, который впоследствии породил другие трещины. По его словам, разделение на Синагогу и мессианскую общину Иисуса означало последовательный разрыв между католической и православной церковью, а затем протестантской Реформой. Следовательно, единственная гарантия реального прогресса в экуменизме между христианами заключается в восстановлении отношений между христианами и иудеями на основе союза с Израилем, и всеобщего спасения, на которое указывает Священное Писание. Значительная работа уже проделана, но еще многое предстоит сделать.
Эта реальность присоединяется к исторической констатации профессора Даниэля Боярина, иудейского богослова из Университета Беркли, который утверждает: «Окончательный результат социальной революции в иудаизме Второго Храма - это две новые религии, которые появились под названиями "раввинский иудаизм" и "христианство".
Его книга, удивительно красноречивая в этом вопросе, называется: «Разделение иудаизма и христианства» (изд-во Cerf, coll. Patrimoines – judaïsme).
Автор показывает, насколько духовные границы между двумя традициями были менее жесткими, чем было сказано с обеих сторон. По-прежнему верно, что, несмотря на такое существенное живое наследие, с которым у них так много общих элементов, иудаизм и христианство представляют собой две различные религиозные общины со своими собственными историческими отличиями; но то, что их глубоко связывает во имя альянса, еще далеко не полностью реализовано.
Табу и страхи остаются и замедляют важные обновления. С историческими и теологическими элементами, доступными двум общинам, разделение убеждений должно теперь решительно иметь возможность двигаться дальше в духе братства и взаимного духовного понимания. На карту поставлены общие ценности.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |