Д-р Джеймс М. Дарси, 4 мая 2020 г.
Перспективный документ Центра BESA No. 1549
РЕЗЮМЕ: Это первые дни, но и первые признаки того, что глобальная пандемия коронавируса служит не средством для наведения мостов и повышения доверия, а укрепляет затяжную геополитическую, политическую, этническую и межконфессиональную борьбу Ближнего Востока.
Страны Персидского залива предпринимают противоречивые подходы к проблеме обеспечения того, чтобы укоренившиеся конфликты не вышли из-под контроля, поскольку они борются с пандемией и борются, чтобы справиться с экономическими последствиями.
Кризис коронавируса меняет политическую ситуацию на Ближнем Востоке, поскольку НПО и боевики в таких странах, как Ирак, Сирия и Ливан, заполняют пробелы, в которых правительства не смогли удовлетворить социальные и медицинские потребности населения.
Расширение прав и возможностей НПО и групп боевиков, особенно в тех случаях, когда они действуют без координации с правительством, поднимает потенциальные проблемы безопасности, поскольку боевики извлекают выгоду из своей способности выявлять у государств отсутствие возможностей в период кризиса.
Расширение роли боевиков приобретает дополнительное значение, поскольку такие государства, как Саудовская Аравия и ОАЭ, используют эту пандемию, чтобы закрепить многие линии разлома на Ближнем Востоке, если не расширить их в своих интересах.
Пандемия также не остановила главную внешнюю силу региона, США, от заглатывания приманки Ирана в усиливающемся поединке, который рискует разжечь военный пожар.
ОАЭ использовали эту пандемию для укрепления своих ограниченных связей с Ираном, который призван защитить это государство Залива от превращения в поле битвы в любой американо-иранской военной конфронтации.
Когда США, по сообщениям, заблокировали просьбу Ирана на $5 млрд от МВФ для борьбы с вирусом, ОАЭ были в числе первых стран, которые оказали медицинскую помощь Ирану и содействовали поставкам ВОЗ.
Эти поставки привели к тому, что 15 марта состоялся редкий телефонный разговор между министром иностранных дел ОАЭ Абдуллой бен Заидом бен Султаном Аль Нахайяном и его иранским коллегой Мухаммедом Джавад Зарифом.
ОАЭ начали связь с Ираном в прошлом году, когда отправили делегацию береговой охраны в Тегеран для обсуждения вопросов безопасности на море после предполагаемых нападений Ирана на нефтяные танкеры у побережья Эмиратов.
Администрация Трампа хранила молчание, когда в октябре прошлого года ОАЭ выделили замороженные иранские активы на 700 миллионов долларов, что противоречило усилиям США по экономическому удушению Ирана жесткими санкциями.
Шаги ОАЭ направлены на снижение температуры.
Официальные лица настаивают на том, что в эмиратско-иранских отношениях реального прорыва не будет, если Иран будет поддерживать таких прокси, как Хезболла в Ливане, про-иранские ополчения в Ираке и повстанцы-хути в Йемене. Наследный принц ОАЭ Мухаммед бен Заид ясно дал это понять, когда позвонил президенту Сирии Башару Асаду в попытке вбить клин между Сирией и Ираном и усложнить турецкие военные интервенции в Сирии, а также в Ливии.
Поддержка ОАЭ сирийских и ливийских повстанческих сил во главе с фельдмаршалом Халифой Хафтаром подчеркивает противоречия в представлении Эмиратов о себе в качестве гуманитарного участника.
Ни Асад, ни Хафтар не избегали нападений на больницы и медицинские учреждения, тогда как функционирование инфраструктуры здравоохранения является приоритетом. Примирившись с Сирией и связавшись с Ираном, ОАЭ и Саудовская Аравия могут преследовать общие цели, даже, если они их преследуют различными способами, которые продиктованы степенью взятого на себя риска.
В результате Саудовская Аравия, в отличие от ОАЭ, поддерживает жесткую линию в отношении Ирана, отбрасывая возможности для строительства мостов, например, предлагая Ирану медицинскую помощь. Вместо этого Саудовская Аравия, похоже, углубила эту пропасть, обвинив Иран в «прямой ответственности» за распространение вируса.
Подконтрольные правительству СМИ утверждали, что союзники Ирана, Катар и Турция, преднамеренно плохо справлялись с кризисом. Более того, королевство, поддерживая отказ США ослабить санкции против Ирана, не позволило Движению неприсоединения осудить жесткую линию администрации Трампа во время пандемии.
Неспособность Саудовской Аравии пойти по стопам ОАЭ может оказаться дороже, чем кажется на первый взгляд. Коронавирус в сочетании с глобальным экономическим кризисом и крахом нефтяного рынка несколько нивелировали игровое поле с Ираном, подрывая способность королевства манипулировать ценами на нефть и уменьшая его финансовые возможности. Добавьте к этому ослабление притязаний Саудовской Аравии на лидерство исламского мира в качестве хранителя Мекки и Медины, двух самых святых городов ислама, в результате его усилий по борьбе с пандемией.
Нужно уйти далеко в историю, чтобы найти прецедент для запрета Умры, незначительного паломничества ислама в Мекку; отмены хаджа, основного паломничества ислама, которое является одним из пяти столпов веры; и закрытия мечетей, чтобы избежать общей молитвы.
Что еще хуже, Саудовская Аравия поставила под угрозу свои тесные связи с США из-за войны цен на нефть против России, которая обрушила нефтяные рынки, привела к падению цен на нефть и значительно подорвала сланцевую промышленность США и ее десять миллионов рабочих мест.
Тем не менее, наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бен Салман, по иронии судьбы, учитывая его заслуги в области прав человека и верховенства закона, стал образцом в некоторых мусульманских странах, таких как Пакистан, которые были менее решительными в навязывании физических дистанций и блокировок для ультраправых, консервативных религиозных общин.
«Что, если бы в этом году хадж был при Имран Хане, а не при Мухаммеде бен Салмане? Стал бы он так трепаться, как в Пакистане? — спросил пакистанский ученый-ядерщик, политолог и правозащитник Первез Худбхой, обращаясь к пакистанскому премьер-министру.
Саудовская Аравия до сих пор несла на себе основную критику со стороны США несмотря на то, что она по-прежнему теснее связана с политикой США, чем ОАЭ, которой на сегодняшний день удалось пролететь под радаром.
Это замечательное достижение, учитывая, что Эмираты поддержали Саудовскую Аравию в ее изнурительной ценовой войне, объявив, что это также увеличит добычу нефти.
С тех пор стратегия была приостановлена, благодаря соглашению о радикальном сокращении добычи среди членов ОПЕК; производители, не входящие в ОПЕК, включая Россию; и Группа двадцати, объединяющая крупнейшие экономики мира.
В том же роде, взаимодействие ОАЭ с Сирией и Ираном противоречит политике США. Политические противоречия проистекают из усилий стран Персидского залива, направленных на то, чтобы укоренившиеся конфликты не вышли из-под контроля, особенно когда они борются с пандемией и с результатами экономических последствий.
Это также их главное послание президенту Дональду Трампу на фоне усиления напряженности в отношениях с Ираном: «Не позволяйте этому выйти из-под контроля. Вы живете за тысячи миль. Это мы, а не вы, заплатим цену, и вы не окажетесь там, чтобы броситься к нам на защиту», — сказал видный саудовец.
Д-р Джеймс М. Дарси, — старший научный сотрудник Центра BESA, является старшим научным сотрудником Школы международных исследований им. С. Раджаратнама при Сингапурском технологическом университете Наньянга и содиректором Института Фан Культуры Вюрцбургского университета.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |