До изгнания из арабских стран в 1948 году, там было около 1 миллиона евреев, и это была настоящая «накба», которую отрицает международное сообщество, и о которой забывают СМИ:
- Алжир: 140 000
- Ливан: 28 000
- Марокко: 250 000 -- 350 000
- Египет: 100 000
- Ирак: 150 000
- Ливия: 40 000
- Сирия: 40 000
- Тунис: 105 000
- Йемен: 50 000
- Иран: 35 000
Термин «арабские евреи», очевидно, не очень хороший. Я его использую для удобства.
Par Albert Memmi, février 1975.
Я просто хочу подчеркнуть, что как те, кто родился в этих странах, и кого называют арабами, так и коренной народ этих стран, живший там задолго до прихода арабов, мы в значительной степени разделяем языки, традиции и культуры. Если основываться на этой легитимности, а не на силе и численности, то мы имеем те же права на нашу часть этих земель, не больше и не меньше, чем арабские мусульмане. Но в то же время следует помнить, что термин «араб» не подходит для такого разнообразного населения, включая даже тех, кто называет себя арабами.
«Если основываться на этой легитимности, а не на силе и численности, то мы имеем те же права на нашу часть этих земель»
Глава арабского государства (Муамар Кадаффи) недавно сделал нам щедрое и оригинальное предложение. «Вернись», — сказал он, «вернись в страну твоего рождения!»
Кажется, это произвело впечатление на многих, кто был под властью эмоций и заключил, что проблема решена. Настолько, что они даже не поняли, какую цену надо за это заплатить: после переселения в наши старые страны у Израиля больше не будет причин для существования.
Другие евреи, эти «ужасные европейские узурпаторы», также будут отправлены «домой», предполагаю, чтобы очистить остатки крематориев, восстановить свои разрушенные районы. А, если они не захотят сделать это мирно, несмотря ни на что, то против них будет вестись финальная война. В этом вопросе глава государства был очень откровенен. Видимо, одно из его замечаний глубоко впечатлило присутствующих: «Разве вы, арабы, не как мы, арабские евреи?»
Какие красивые слова! Мы вернули им тайную ностальгию: да, действительно, мы -- арабские евреи по нашим привычкам, культуре, музыке, еде. Я написал достаточно.
Но должны ли мы оставаться арабскими евреями, если взамен, нам придется дрожать за свою жизнь и за будущее наших детей, и нам все также будут отказывать в нормальном существовании? Правда, есть и арабские христиане. Что недостаточно известно, так это постыдно непомерная цена, которую они должны заплатить за право просто выживать. Нам хотелось бы быть арабскими евреями.
Если мы отказались от этой идеи, то только потому, что на протяжении веков арабы-мусульмане систематически препятствовали этому своим презрением и жестокостью.
Нам уже поздно становиться арабскими евреями.
Как и дома евреев в Германии и Польше, наши дома также были разрушены и рассеяны на все стороны.
Объективно говоря, ни в какой арабской стране больше нет еврейских общин, и вы не найдете ни одного арабского еврея, который согласился бы вернуться на родину.
Я должен выразиться яснее: хваленая идиллическая жизнь евреев в арабских странах — это миф!
Правда, поскольку я должен к этому вернуться, заключается в том, что с самого начала мы были меньшинством во враждебной среде. Так что в этом качестве, мы пережили все страхи, муки и постоянное чувство хрупкости проигравшего. По моим детским воспоминаниям, по рассказам моего отца, бабушки, дедушки, тети и дяди, сосуществование с арабами было не только не комфортным, но и периодически просто угрожающим.
Тем не менее мы должны помнить очень важный факт: положение евреев в колониальный период было более безопасным, поскольку было более узаконенным. Это объясняло осторожность, нерешительность в политических вариантах большинства евреев в арабских странах.
Я не всегда соглашался с таким выбором, но ответственных общественных лидеров нельзя обвинять в этой двойственности — они лишь отражали врожденный страх своих единоверцев.
Что касается доколониального периода, коллективная память тунисских евреев не оставляет сомнений. Достаточно привести несколько историй и рассказов, относящихся к этому периоду — он был темным.
Еврейские общины жили в тени истории при режиме произвола и боязни всемогущих монархов, чьи решения не могли быть отменены или даже оспорены. Можно сказать, что все управлялись этими абсолютными суверенами — султанами, беями и деями.
Однако евреи были во власти не только монарха, но и человека на улице. Мой дедушка все еще носил обязательный и дискриминационный еврейский костюм, и в его дни любой еврей мог ожидать, что проходящий мимо мусульманин может ударить его по голове. Такой «приятный» ритуал носил название «штака».
И к этому у них была сакраментальная формула, которую я забыл (Примечание переводчика, который помнит именно эту формулу, по-арабски «Ya yehoudi hédi Shtaqet bouq ou jeddeq»).
По-французски «Toi le juif, cette Shtaka est celle que recevaient ton père et ton grand père» (Тебе, иудей, эта штака, которую получали твой отец и дед»).
Один французский востоковед ответил мне однажды во время встречи: «В исламских странах христианам было не слаще!»
Правильно, и что? Это обоюдоострый аргумент: он означает, что ни один представитель меньшинства не жил в мире и достоинстве в странах с арабским большинством!
И все же существовала заметная разница: христиане, как правило, были иностранцами и как таковые находились под защитой стран своего происхождения. Если пират-варвар или эмир захотел бы поработить миссионера, он должен был принять во внимание правительство страны происхождения миссионера, возможно, даже Ватикан или Орден Мальтийских рыцарей.
Однако на помощь еврею никто бы не пришел, потому что евреи были аборигенами, а, следовательно, жертвами воли своих «суверенов».
Никогда, повторяю, никогда, за возможным исключением двух или трех очень специфических интервалов, таких как андалузский, и даже не тогда, поскольку евреи, жившие в арабских странах, жили только в положении униженности, уязвимости, и регулярной подверженности жестокому обращению и убийствам. Потому что они должны были четко помнить свое место.
В колониальный период жизнь евреев приобрела определенную степень безопасности даже среди самых бедных классов, в то время как традиционно только богатые евреи, жившие в европейской части города, могли жить достаточно хорошо. В этих кварталах население было смешанным, и евреи, французы и итальянцы, в целом, были меньше в контакте с арабским населением.
Они по-прежнему оставались гражданами второго сорта, время от времени становясь жертвами народного гнева, который колониальная власть — французская, английская или итальянская, не всегда подавляла в то время, из-за безразличия или по тактическим причинам.
Я испытал тревогу гетто: двери и окна быстро баррикадировались, мой отец вернулся домой после внезапного закрытия своего магазина из-за слухов о надвигающемся погроме. Мои родители хранили еду, ожидая осады, которое не всегда осуществлялась, но давала меру нашей тревоге, нашей постоянной незащищенности.
Тогда мы чувствовали себя брошенными всем миром, в том числе, увы, лидерами французского протектората. Использовали ли сознательно должностные лица эти события по внутриполитическим причинам, таким как отведение возможного восстания против колониального режима, у меня нет никаких доказательств. Но таково, безусловно, было чувство евреев из бедных районов.
Мой собственный отец был убежден, что, когда тунисские стрелки ушли на фронт во время войны, еврейское население оказалось в их руках. По крайней мере, мы думали, что французские и тунисские власти закрывали глаза на злодеяния солдат или недовольных, нападавших на гетто.
Как карабинеры в песне, полиция никогда не приходила, а если и приходила, то только спустя несколько часов после того, как все заканчивалось,
Незадолго до окончания колониального периода мы пережили испытание, общее для Европы — немецкую оккупацию.
В «Статуе из соли» я описал, как французские власти без сожаления оставили нас в руках немцев. Но я должен добавить, что мы также были погружены в враждебное арабское население, поэтому очень немногие из нас могли пересечь линию и присоединиться к союзникам. Некоторые несмотря ни на что добивались успеха, но в основном, о них сообщали и ловили.
Тем не менее, мы были склонны забыть этот ужасный период после получения Тунисом независимости.
Надо признать, что лишь немногие евреи принимали активное участие в борьбе за независимость, но не больше, чем масса тунисских не евреев. С другой стороны, наши интеллектуалы, в том числе коммунисты, которых было очень много, играли активную роль в борьбе за независимость. Некоторые из них сражались в рядах Дестура.
Я сам был членом небольшой группы, которая основала газету Jeune Afrique в 1956 году, незадолго до независимости, и за это мне пришлось дорого заплатить.
Во всяком случае, после обретения независимости еврейская буржуазия, которая была заметной частью еврейского населения, считала, что может сотрудничать с новым режимом, что можно сосуществовать с тунисским населением.
Мы были гражданами Туниса и искренне решили «поиграть в игру». Но что сделали тунисцы? Так же, как марокканцы и алжирцы, они умело и разумно ликвидировали свои еврейские общины. Они не участвовали в открытой жестокости, как в других арабских странах — это было бы трудно после оказанных услуг, помощи, оказанной большим количеством наших интеллектуалов, из-за мирового общественного мнения, которое внимательно следило за событиями в нашем регионе; А также из-за американской помощи, в которой они крайне нуждались.
Тем не менее, они душили еврейское население экономически. С торговцами было легко: достаточно было не продлевать их лицензии, отказывать в выдаче им разрешений на ввоз и в то же время отдавать предпочтение их мусульманским конкурентам. На государственной службе все было еще проще: евреев не нанимали или бывшие еврейские чиновники сталкивались с непреодолимыми языковыми трудностями, которые редко навязывались мусульманам. Периодически, какой-нибудь еврейский инженер или высокопоставленный чиновник попадал в тюрьму по таинственным кафкианским обвинениям, которые у всех вызывали панику.
И это без учета влияния относительной близости арабо-израильского конфликта. С каждым кризисом, с каждым второстепенным инцидентом толпа злилась, поджигала еврейские магазины. Это случалось даже во время войны в Йом Кипур.
Президент Туниса Хабиб Бургиба, вероятно, никогда не был враждебен евреям, но всегда была эта пресловутая «задержка», что означает, что полиция прибывала на место только после того, как оно было разграблено и сгорело. Стоит ли удивляться, что исход во Францию и Израиль продолжался и даже усиливался?
Я сам покинул Тунис по профессиональным причинам, конечно, потому что хотел вернуться в литературные круги, а также потому, что не мог бы больше жить в этой атмосфере замаскированной, а зачастую откровенной дискриминации.
Это не был вопрос сожаления о позиции исторической справедливости, которую мы приняли в пользу арабских народов. Я не сожалею ни о том, что написал «Колонизатор и колонизированный», ни о моих аплодисментах независимости народов Магриба. Я продолжал защищать арабов даже в Европе, в бесчисленных действиях, общении, подписях, манифестах.
Однако нужно сказать однозначно, раз и навсегда: мы защищали арабов, потому что они были угнетены.
Однако теперь существуют независимые арабские государства с внешней политикой, социальными классами, с богатыми и бедными. И если они больше не угнетены, если они, в свою очередь, являются репрессивными или несправедливыми политическими режимами, я не понимаю, почему их не следует привлекать к ответственности.
Кроме того, в отличие от большинства людей, я никогда не хотел верить (как повторяют наивные либералы и ловкие коммунисты), что после независимости больше проблем не будет, что наши страны станут светскими государствами, где европейцы, евреи и мусульмане будут счастливо сосуществовать.
Я даже был уверен, что после независимости у нас не будет много места в стране. Молодые государства очень эксклюзивны, и в любом случае арабские конституции несовместимы со светской идеологией. И, кстати, это недавно подчеркнул полковник Каддафи. Он только сказал вслух, что другие думали про себе. Я также знал о проблеме «маленьких» европейцев, бедных белых. Однако я думал, что это неизбежный конец государства, осужденного историей. Я думал, несмотря ни на что, что усилия того стоили.
В конце концов, мы никогда не занимали важного места. Было бы достаточно, если бы они позволили нам жить в мире. Это была драма, но историческая драма, а не трагедия. Для нас существовали скромные решения, но и они оказались невозможными. Мы все были вынуждены уйти, каждый в свое время. Поэтому, прибыв во Францию, я столкнулся с легендой, царившей в левых парижских салонах: евреи всегда жили в полной гармонии с арабами. Меня почти поздравляли с рождением в стране, где расовая дискриминация и ксенофобия были неизвестны. Это вызывало у меня смех. Я слышал много глупостей о Северной Африке и людях с добрыми намерениями, на которые я, честно говоря, вообще не реагировал.
Сплетни начали меня волновать только тогда, когда они стали политическим аргументом, то есть после 1967 года. Тогда арабы решили использовать эту пародию на правду, которая попала в дружеские уши после того, как реакция против Израиля установилась после его победы.
Настало время разоблачить этот абсурд. При объяснении успеха этого мифа, мне следует перечислить пять способствующих факторов.
Первым является продукт арабской пропаганды:
«Арабы никогда не причиняли вреда евреям, так почему же евреи приходят, чтобы отнять у них их земли, когда ответственность за еврейское несчастье полностью лежит на Европе?
Вся ответственность за кризис на Ближнем Востоке лежит на евреях Европы, арабские евреи никогда не хотели создавать отдельное государство, и они полны доверия и дружбы к арабам-мусульманам.
Это двойная ложь: арабские евреи проявляли гораздо больше осторожности с мусульманами, чем европейские евреи, и мечтали о Земле Израиля задолго до русских и польских евреев. Второй аргумент вытекает из размышлений части европейских левых: арабы были угнетены, поэтому они не могли быть антисемитами. Это смехотворно манихейски, как будто нельзя быть угнетенным и расистом одновременно! Как будто рабочие не были ксенофобами!
На самом деле, аргумент не убедителен: настоящая цель состоит в том, чтобы иметь возможность с чистой совестью бороться с сионизмом и, таким образом, служить Советскому Союзу.
Третий аргумент — факт современных историков, среди которых, как ни странно, присутствуют некоторые западные евреи. Пострадав от ужасной резни нацистов, они не могли себе представить, что нечто подобное происходит где-то еще.
Однако, за исключением массовых убийств 20-го века (погромы в России после Кишинева и позже Сталиным, а также нацистские крематории), общее число еврейских жертв христианских погромов на протяжении веков, вероятно, не превышает общее число жертв самых маленьких и самых больших периодических погромов, совершенных в арабских странах при исламе в течение прошлого тысячелетия.
До сего времени, еврейская история была написана западными евреями, восточноевропейских историков не было. Вот почему широко известны только «западные» аспекты еврейских страданий. Мы помним абсурдное различие, проведенное Жюлем Исааком, обычно более вдохновленным, между «истинным» и «ложным» антисемитизмом, причем «истинный» антисемитизм является результатом христианства.
Правда в том, что антисемитизм производит не только христианство, но и тот факт, что еврей является членом меньшинства — в христианстве или в исламе. Сделав антисемитизм христианским творением, Исаак, к сожалению, преуменьшил трагедию евреев в арабском мире и помог сбить людей с толку.
Четвертый фактор заключается в том, что многие израильтяне, обеспокоенные проблемой сосуществования со своими арабскими соседями, хотят верить, что это существовало в прошлом. В противном случае все предприятие должно быть брошено в отчаянии. Однако для того, чтобы выжить, было бы намного разумнее четко представлять себе реальную среду.
Пятый и последний фактор — это наше более или менее неосознанное соучастие, самодовольство нас, евреев из арабских стран, искорененных, которые стремятся приукрасить прошлое, которые в нашем стремлении к нашему родному Востоку полностью минимизировали или вообще стерли память о преследованиях.
В наших воспоминаниях, в нашем воображении это была совершенно замечательная жизнь, даже если наши собственные газеты этого периода свидетельствуют об обратном. Как бы я хотел, чтобы все это было правдой, что мы наслаждались совершенно особым существованием, по сравнению с обычным положением евреев.
К сожалению, это громадная ложь: евреи вели самое жалкое существование на арабских землях. Государство Израиль является результатом страданий не только европейских евреев. Конечно, возможно, вопреки мысли (если есть какие-либо мысли) части европейских левых, что можно освободиться от притеснения и, в свою очередь, стать угнетателем, например, своих меньшинств. Действительно, это зачастую происходит со многими новыми нациями.
А теперь? Теперь уже не стоит вопрос о возвращении в арабскую страну, о чем нас так плохо просят. Такая идея была бы нелепой для всех евреев, бежавших из своих домов от виселиц Ирака, изнасилований, содомии в египетских тюрьмах, политического и культурного отчуждения и экономического удушения в самых умеренных странах.
Отношение арабов к нам, похоже, не сильно отличается от того, каким оно было всегда. В прошлом арабы только терпели существование еврейских меньшинств, не более того. Они еще не оправились от шока, увидев, как их бывшие «низшие» поднимают головы, даже пытаются получить свою национальную независимость! Они знают только один ответ— рубить голову! Арабы хотят уничтожить Израиль.
Они возлагали большие надежды на алжирскую встречу в верхах. Что требовала эта встреча? В качестве лейтмотива выступали два момента: возвращение всех территорий, оккупированных Израилем, и восстановление законных национальных прав палестинцев. Первый аргумент может создавать иллюзию, а второй — нет.
Что это значит? Принять палестинцев в качестве лидеров в Хайфе или Яффо? Другими словами, конец Израиля. А если нет, если это просто вопрос обмена, то почему они этого не говорят?
Наоборот, палестинцы никогда не переставали претендовать на весь регион, и их последовательные «саммиты» ничего не меняют. Саммит в Алжире связан с Хартумским саммитом (1967), принципиальной разницы нет.
Даже сегодня официальная позиция арабов, скрытая или объявленная, жестокая или тактическая, является лишь увековечиванием известного нам антисемитизма. Сегодня, как и вчера, наша жизнь поставлена на карту, но наступит день, когда арабы-мусульмане должны будут признать, что мы, «арабские евреи», если они хотят так нас называть, имеем право на существование и достоинство.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |