Выборы в Америке — конец партийной системе?

Имеет ли нынешняя президентская кампания в США идеологическое содержание?

Амир Тахери , 25 октября 2020 г.

Я освещал шесть из девяти последних кампаний в качестве репортера и следил за остальными тремя со стороны. Мой ответ — «да и нет».

Начнем с отрицательной стороны моего двусмысленного ответа. Текущая кампания сосредоточена на двух темах, которые не оставляют места для более широких вопросов, с которыми сталкиваются США в связи с резкими демографическими, культурными и социальными изменениями внутри страны и разрушением структуры мирового порядка.

Первой темой кампании стала личность Дональда Трампа.

Ни один лидер в американской истории не подвергался такой критике, как Трамп.

Джимми Картера высмеивали как «фермера, который выращивает арахис», а Рональда Рейгана — как «голливудского ковбоя». Над Биллом Клинтоном потешались как над «болваном, бегающим за юбками», а Джордж Буш создал целую индустрию своими «бушизмами». Барака Обаму окрестили «куклой чревовещателя», который, как шутила Хиллари Клинтон, «произносит речь всякий раз, как возникает кризис».

До этого Ричарда Никсона называли «Хитрым Диком», а Линдона Джонсона критиковали как серийного лжеца.

Даже в безмятежные дни великой демократии часто было в моде низведение президента до размеров американской версии lèse-majesté (lèse-majesté — французский термин, означающий оскорбление достоинства правящего суверена или государства — прим. пер.)

Однако на этот раз очернение президента велось как военная операция. Часть средств массовой информации, похоже, считает критику Трампа священной обязанностью, в то время как в разговорчивых кругах — слово в защиту Трампа может изгнать вас из общества.

Не будучи сторонником теорий заговора, я не разделяю мнения о том, что Трамп наслаждается гневом, который он вызывает среди элит. Однако несомненно то, что огонь, если не был зажжен самим Трампом, раздувался им.

Трамп извлек выгоду из того факта, что нападки на его личность оставляют мало места для холодной клинической критики его политики.

Эти выборы больше, чем когда-либо в новейшей истории, являются референдумом о личности действующего президента.

Вторая тема, которая делает эту кампанию необычной, — страх, разжигаемый обеими сторонами.

Сторонники Джо Байдена, кандидата от демократов, предупреждают американцев, что переизбрание Трампа будет означать не только хаос в правительстве и нищету по всей стране, но и смерть от Covid-19, что некомпетентный президент не может понять.

Паника из-за Covid-19 была использована до предела злоупотребления. США изображались как страна номер один в мире по смертности от вируса, хотя факты и цифры говорили об обратном. При смертности от вируса в 185 000 больных на миллион жителей, США занимают седьмое место после Бразилии, Мексики, Бельгии, Великобритании, Перу и Испании.

То же самое и с числом инфицированных. Широкое тестирование выявило более восьми миллионов случаев заражения в США. Однако немногие страны проводили испытания такого масштаба. Франция, например, столкнулась с резким ростом числа инфекций в рамках новой программы тестирования.

Даже в этом случае отсутствие достоверных данных из большинства стран, особенно, Китая, России и Ирана, затрудняет точное ранжирование.

Используя страх как условное обозначение, демократы не смогли как следует подвергнуть критике то, как Трамп справляется с кризисом.

Лагерь Трампа также использовал страх с тем, чтобы добиться расположения избирателей. В своей приветственной речи на съезде республиканцев президент сам использовал страх как опору.

Он заклеймил Байдена как «троянского коня социализма», который превратит США в большую Венесуэлу. Другие республиканцы утверждали, что Байден позволит бунтовщикам, маскирующимся под протестующих, грабить и сжигать малые предприятия и выпускать из тюрьмы тысячи закоренелых преступников, чтобы они устраивали бунты в мирных пригородах.

Теперь обратимся к положительной части моего ответа. За риторикой можно филигранно обнаружить два видения Америки. Один из подходов можно назвать статичным в том смысле, что в нем подчеркивается роль центрального правительства как механизма обеспечения благосостояния и поощрения прогрессивных социальных и культурных норм.

В последние десятилетия Демократическая партия превратилась в инструмент реализации этой концепции. 

Другая концепция, представленная Республиканской партией, по крайней мере, с 1970-х годов, — это концепция небольшого центрального правительства с упором на свободное предпринимательство и консервативные социально-культурные нормы.

Американская двухпартийная система напоминает картельные соглашения в бизнесе: она ограничивает доступ к власти двум гигантским машинам, которые, подобно тому, как большой бизнес вытесняет малый, предотвращают разнообразие и конкуренцию в больших масштабах.

В результате небольшие радиальные группы вынуждены проникать в обе стороны и толкать их в направлениях, которые не обязательно нужны массе их последователей.

Основная цель системы — доступ к власти и ее использование почти фетишистским образом.

Вот почему Республиканская партия, например, могла начаться как партия рабовладельцев при Томасе Джефферсоне, но, в конечном итоге, стать освободительницей рабов при Аврааме Линкольне.

Совсем недавно Демократическая партия переместилась из центра справа в центр слева, наподобие европейских социал-демократических структур. До Войны между Севером и Югом, идеологический раскол был между федералистами Александра Гамильтона и республиканцами Томаса Джефферсона.

Гамильтоновцы были националистами, которые выступали за сильное государство, предлагая примитивную версию того, что стало «государством всеобщего благосостояния» в Европе. Джефферсоновцы хотели ограничения центрального правительства, отдав приоритет правам штатов и индивидуальным свободам.

К 1800 году республиканцы стали доминирующей партией с тремя последовательными президентами, все из Вирджинии: Джефферсон, Джеймс Мэдисон и Джеймс Монро.

В 1828 году президент Джон Куинси Адамс попытался возродить федералистское повествование своей Национальной республиканской партии, но потерпел поражение от Эндрю Джексона, чья новая Демократическая партия возродила нарратив Джефферсона с дозой более сильных атрибутов «господствующей расы».

Между 1828 и 1856 годами демократы выиграли шесть из восьми президентских выборов.

В 1830-х годах национал-республиканцы Адамса вернулись на передний план в качестве партии вигов с Генри Клеем в качестве лидера; коалиция групп, выступающих против статус-кво, включая рабство.

Двухпартийная система предлагает необычную политическую стабильность. Обратной стороной, однако, является то, что она сужает варианты политики до двух, а роль выборов сводится к принятию решения об осуществлении власти, а не ее сути. Текущая кампания выявила пределы системы и ее уязвимость перед предложениями захвата со стороны политических пиратов из правых и левых сил.

Кто бы ни победил в ноябре, ясно одно: традиционное па-де-де республиканцев- демократов больше не отражает растущее разнообразие Америки и рост напряженности.

Амир Тахери был главным редактором ежедневной газеты Kayhan в Иране с 1972 по 1979 год. Он работал или писал для бесчисленных изданий, опубликовал одиннадцать книг и с 1987 года ведет колонку в Asharq Al-Awsat. 

Перевод: Miriam Argaman	Источник
Опубликовано в блоге "Трансляриум"