Даниел Гринфильд, 26 октября 2020 г.
Задолго до того, как фраза «В Советской России тебя смотрят по телевидению» стала основным элементом комедий времен холодной войны, в романе Джорджа Оруэлла 1984 были телеэкраны, по которым транслировалась пропаганда и наблюдались граждане.
За сатирой скрывается главный вопрос сегодняшней борьбы с большими технологиями. Станут ли технологии инструментом индивидуального выбора или социального контроля? Отчаянные попытки Facebook и Twitter заблокировать сокрушительную историю о Джо и Хантере Байденах стали кульминацией четырехлетней работы по превращению социальных сетей в СМИ.
Свобода слова в Интернете умерла под прикрытием ложных утверждений о дезинформации, иностранном вмешательстве в выборы, ботах, сетях, дипфейках, рисках для здоровья населения и разнообразной технической паранойе.
В тот момент, когда пресс-секретарь Белого дома увидела свой аккаунт заблокированным за то, что она написала в Твиттере сокрушительную новость о Джо Байдене, большинство республиканцев осознало реальность больших технологий. Как и средства массовой информации, Big Tech — это Демократическая партия, а Демократическая партия — это Big Tech.
Однако в отличие от СМИ, Big Tech контролирует рынок идей в беспрецедентной степени.
Facebook контролирует 80% социальных сетей, а Google — 80% поискового трафика в Интернете. И это плохая новость, потому что демократы рассматривают Интернет точно так же, как Си, Путин или простой диктатор практически в любой точке мира, как опасную систему, распространяющую дезинформацию, разрушительные социальные идеи и подрывную политическую риторику, которую необходимо контролировать с помощью сочетания экономического и социального давления наряду с государственным регулированием.
И республиканцы, и демократы недовольны Интернетом. Республиканцы недовольны тем, что цензуры слишком много, а демократы недовольны тем, что цензуры слишком мало. Тот факт, что демократы, которые когда-то выступали за свободный Интернет, теперь смотрят на него так же, как и все тоталитаристы, красноречиво говорит не только о смерти либерализма, но и о трансформации Интернета из vox populi — в сад, обнесенный стеной и контролируемый горсткой монополий крупных технологий, чьи культурные взгляды и политика тесно связаны с демократами.
Крупность имеет свою политическую и экономическую значимость. В больших городах больше вероятности иметь большие правительства, а их жители с большей вероятностью будут голосовать за политику большого правительства. Кроме того, они с большей вероятностью будут использовать и создавать основные компании и культуры, из которых состоят большие технологии.
Старые политические расстановки, основанные на вопросах философии, отбрасываются и заменяются новым мировоззрением, основанным на изначально более простых вопросах размера и власти. Борьба определяется не столько абстракциями, сколько вопросом о том, сколько у вас власти. В эпоху Трампа, чем ближе вы к власти, тем больше у вас шансов стать демократом, а чем дальше вы от власти, тем больше у вас шансов стать республиканцем.
Самое поразительное в отношении «Never Trumpers», «Rust Belt» и южных демократов — это то, насколько большой властью обладают первые и насколько малой — вторые.
Политика сведена к голой власти.
Демократы изменили свою позицию в Интернете, потому что они получили контроль над ключевыми национальными институтами, в немалой степени благодаря растущим состояниям, хлынувшим из Силиконовой долины и изменившим выборы, финансировали политические движения и изменили взгляды общества на социальные вопросы. Свою новообретённую власть они используют, чтобы делать то, что всегда делают сильные мира сего: демонтировать гарантии открытого общества, чтобы больше не было угроз их власти.
Они это делают под предлогом борьбы за равенство и справедливость и устраивают революции для угнетенных, как и большинство современных тиранов от Сталина до Гитлера и Мао. Демократов больше не интересует свободный Интернет по той же причине, по которой они отказались от свободы слова, оппозиции или любых институтов и процедур, которые не служат их интересам в эту самую минуту.
Это не из-за нового прогрессивного просвещения, республиканского упорства, серьезных новых угроз демократии или каких-либо других обсуждаемых тем, которые они обслуживают.
Простой ответ в том, что они выиграли.
Демократы 90-х, приветствовавшие открытый Интернет, вели тяжелую борьбу против открытых институтов в целом консервативной страны.
Сейчас страна намного менее консервативна, институты гораздо менее открыты, а каждая основная институциональная сила, от крупнейших компаний до средств массовой информации, безоговорочно и некритически поддерживает их на каждом этапе пути, подавляя любые предположения, что они не должны управлять вечно, не встречая оппозиции.
Все, что оставалось, — это забрать свой выигрыш, отключив оппозицию. Поддержка свободы слова — это вопрос принципа и практической политики. Америка была построена на принципах, но отцы-основатели здраво оценивали человеческую природу. Свободные общества могут быть построены на принципах, но они выживают за счет баланса сил.
Каждая крупная фракция должна продолжать верить, что в ее интересах поддерживать свободу слова, систему сдержек и противовесов и других средств защиты от тирании, потому что они могут, в конечном итоге, нуждаться в них.
Демократы накопили достаточно власти, и они больше не думают, что им нужны защитные системы, потому что, если они правильно разыграют свои карты, будущее, правильная сторона истории, принадлежит им.
Это фундаментальное развитие, которое объясняет нынешний кризис не только свободы слова, но и свободных выборов и свободной страны. Интернет, как и рынок идей любого общества, является симптомом. В свободных странах есть прочный рынок идей. Несвободные -- одержимы цензурой речи и наблюдением за своими гражданами, при этом создавая параноидальные фантазии об иностранном вмешательстве, угрозе опасных идей и риске политической стабильности, исходящей от речи.
Любой, кто вышел из комы и провел полдня, слушая CNN (принадлежит AT&T), читал Washington Post (принадлежит генеральному директору Amazon) и просматривал последний раунд жалоб демократов на вмешательство в выборы и дезинформацию, понял бы, чем мы являемся.
Проблема не просто в радикализме. Это сила. Демократический радикализм движим не бессильными, а сильными мира сего.
Вот почему демократы с докторской степенью более радикальны, чем с дипломом средней школы.
Проблема больших технологий не может быть отделена от проблемы политического движения, обладающего слишком большой властью. Культура политической цензуры не просто радикальна, она очень сильна.
Отмена культуры студентами колледжей или цензура крупных технологий — это не разрозненные явления, а одно и то же явление, часто практикуемое на одних и тех же платформах членами одного и того же прирожденного правящего класса. Америка была так сконструирована, чтобы давать предпочтение одним классам за счет других.
Эта новая машина, сочетающая политические институты, группы активистов и корпорации, контролирует общественную жизнь. Консерваторы могут бороться с ней или, как советские граждане, шутить и ждать, пока она рухнет.
Большие технологии находятся на стыке политической, экономической и культурной мощи этой новой машины. Вот почему слом ее власти должен быть целью любого победоносного консервативного движения.
Массивные монополии контролируют политический дискурс, и по мере того, как они затягивают петлю вокруг консерваторов, политическая речь в Интернете будет состоять из рассказов СМИ, нескольких прирученных консерваторов и многого другого. Представьте себе апогей господства СМИ без разговорного радио или кабельных консервативных новостей. Таково будущее. И оно прибудет не через год, оно уже сейчас может быть здесь, уже ко дню выборов. А если не сейчас, то обязательно к наступлению следующих президентских выборов.
Но Big Tech также является ключом к радикальной денежной машине. AOC и Squad не могли бы существовать без инженера-основателя из Stripe. Основатель eBay отвечает за все, от Intercept до Bulwark, где первый является медиа-рычагом кампании Сандерса, а второй — Never Trumpers.
Генеральный директор Amazon превратил Washington Post из суетливой правительственной газеты в логово разъяренных радикалов.
Деньги Google финансировали кампанию Берни Сандерса. Компания Big Tech вложила в Black Lives Matter огромное состояние — от вдовы Стива Джобса до бывшей жены Джеффа Безоса и основателя Twitter Джека Дорси.
И это только верхушка айсберга с учетом инициативы Facebook Кана-Цукерберга. Культурная мощь Big Tech еще больше.
Google и Facebook определяют то, что большинство людей видит в Интернете. Amazon и Netflix поглощают индустрию развлечений. Через десятилетие горстка огромных, в основном технологических компаний, Apple, Amazon, AT&T, Disney, Google, Netflix и Verizon будет контролировать культуру в гораздо большей степени, чем делала когда-либо старая индустрия развлечений.
К тому времени что-либо делать будет уже слишком поздно и останется только собираться в каких-нибудь закоулках даркнета и бормотать ненавистнические высказывания, наподобие спорным словам Первой поправки. Если консерваторы не будут бороться с большими технологиями сейчас, они проиграют. И потеряют все.
Власть Big Tech растет в геометрической прогрессии, но все еще уязвима. Компании, которые через десять лет превратятся в незыблемые олигархии, еще могут быть разрушены и сломаны.
Интернет и рынок идей могут снова подняться из руин этих монополий. Сейчас самое время. Если мы не будем бороться с большими технологиями сейчас, у Америки нет будущего.
Дэниел Гринфилд, научный сотрудник Шильмана по журналистике в Центре свободы, журналист-расследователь и писатель, специализирующийся на радикальных левых и исламском терроризме.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий