В предыдущей статье я рассмотрел Римский Статут Международного уголовного суда, который содержит важное положение, непосредственно нацеленное на Израиль.
Теперь обратимся к суду как учреждению. В результате обращения палестинцев к международному уголовному суду, некоторые комментаторы стали утверждать, что нет никаких оснований думать, что это учреждение настроено против Израиля. Это правда. За 12 лет своего существования суд сделал так мало, что трудно с уверенностью говорить о его склонностях и наклонностях. И преследование израильтян (граждан государства, не являющегося членом) будет своего рода деятельностью, которой суд никогда не занимался без просьбы Совета Безопасности, так, что данных даже еще меньше.
Нет никаких оснований предполагать, что прокурор или суд мечтают рассмотреть дело Израиля и Палестины, и есть много причин так не думать, учитывая невероятную политическую головную боль, которую это повлечет за собой.
Тем не менее, есть основания считать, что суд является самым неправильным местом для разбора израильско-палестинского конфликта. Даже при отсутствии какой-либо предвзятости, суд структурирован таким образом, что не может вершить одинаковое правосудие и, таким образом, правильно рассматриваться как инструмент палестинцев против Израиля. Кроме того, недавние заявления прокурора дают тревожные опасения, что она может с готовностью заменить юридический анализ готовыми взглядами «международного сообщества» на конфликт.
Чтобы было ясно, я думаю, что самым вероятным результатом палестинского усилия не станет полное расследование обеих сторон, по крайней мере, в скором времени. Скорее, я пытаюсь объяснить, почему палестинцы видят МУС хорошим выбором – таким, который наиболее вероятно вымостит им дорогу. Это важно, потому что многие уважаемые юристы и ученые, сочувствующие палестинцам, предупредили их, что они больше потеряют, чем выиграют от процедур МУС. Однако они все равно пошли вперед, что означает, что у них есть другой анализ, а именно тот, который я попытаюсь здесь реконструировать.
Послужной список суда предполагает, что он неспособен осуществлять беспристрастное правосудие в текущих двусторонних конфликтах. Суд не является хорошо устоявшимся местом для олимпийского суда. Скорее, это слабое, противоречивое и с трудом продвигающееся учреждение, которое сталкивается с сильнейшими затруднениями, могущими повлиять на процесс принятия решений. Совсем недавно он неудачно завершил два дела с участием двух глав государств. Это были обвинения против президента Кении в насилии в ходе выборов, а также обвинения президента Судана Башира в геноциде. Оба дела распались из-за постоянного, а в случае Кении – тонкого, отказ от сотрудничества обвиняемого режима. (Несмотря на свое нынешнее принятие МУС, палестинцы уже давно выражали несогласие с ордером МУС на арест Башира.) МУС зарекомендовал себя полностью неспособным преследовать нежелательный режим, особенно, автократический или нелиберальный.
Вот отчасти, почему палестинцы обратились в МУС, несмотря на предупреждения даже некоторые из их сторонников, что они могут подвергнуться преследованиям за военные преступления. Дело Кениятты создало схему для стран, желающих сорвать расследование МУС, особенно, если им нечего опасаться в плане санкций. (Я не сбрасываю со счетов важность внутреннего давления в пользу решения палестинцев, но предполагаю, что это мало, что дало бы, если бы руководство, хотя бы отдаленно опасалось быть преданным суду)
Таким образом, то, что премьер-министр Израиля Нетаньяху угрожает, что палестинцам есть из-за чего опасаться МУС больше, чем они полагают – это только слова. На практике палестинцы, являются, так сказать, «судебным доказательством». Во-первых, легко не кооперировать в месте, где произошло убийство «коллаборационистов». Это сделает запугивание свидетелей Кениятты нежным подталкиванием. Никто в Газе не будет говорить: «Эй, там в школе было пусковое устройство Хамаса».
Палестинцы также не будут наказаны за отказ от сотрудничества, как Кения и Судан. В действительности, вполне вероятно, что палестинцы станут утверждать, что как «оккупированное государство» они просто не могут сотрудничать со следствием на местах, поскольку они находятся (с этими целями) под пятой Израиля. С другой стороны, в Израиле стайки НПО выстроятся в шеренгу, чтобы обеспечить прокурора грязью о якобы израильских злодеяния. Многие юрисдикции только и ищут повода для введения санкций против Израиля.
Короче говоря, до тех пор, пока палестинскому руководству приписывается героический альтруизм, их принятие юрисдикции суда, несмотря на их документально подтвержденные военные преступления, говорит о том, что они полагают, по меньшей мере, что суд будет систематически мостить их путь.
****
Некоторые утверждают, что, несмотря на бесконечные предубеждения против Израиля в Организации Объединенных Наций, нет оснований подозревать пристрастность суда, состоящего из юристов всего мира и действующего аполитично.
К сожалению, прокурор уже предупредила, что «политические» решения (т.е., резолюции ГА ООН) будут не отделены от юридических, а скорее адоптированы к юридическому стандарту. В своей недавней памятной записке по поводу дела о флотилии в Газу, прокурор сделала заключение, что, несмотря на полный выход Израиля, Газа остается оккупированной, потому что «международное сообщество» так считает. Такой тревожный шаг подрывает независимость МУС, путем импорта политических суждений Генеральной Ассамблеи и подменой ими юридических стандартов.
Беспокоит то, что прокурор игнорирует существeующие юридические определения и прецеденты о продолжительности «оккупации», а вместо этого просто подключается к выводам резолюции Генеральной Ассамблеи. «Вражеская оккупация» является юридическим термином с юридическим определением. Один из них предоставлен Международным комитетом Красного Креста, чье собственное руководство предусматривает, что:
Оккупация заканчивается, когда оккупационные силы выведены или эвакуированы с территории (подчеркивание в оригинале).Кроме того, вопрос об оккупации без войск не является одним из главных. В 2005 международный суд постановил, что контроль Уганды над районами Демократической Республики Конго через посредство союзной милиции не равносилен оккупации, несмотря на значительное участие в ней Уганды. Само по себе расширение управления Газы враждебными отрядами не может рассматриваться как оккупация. Прокурор никогда даже не беспокоила себя ознакомлением с прецедентами международного суда. В памятной записке по делу о флотилии прокурор решала лишь предварительные юрисдикционные вопросы, не нуждающиеся в юридической определенности.
Ленивая подмена выводами Генеральной Ассамблеи реальных юридических стандартов и сравнение аналогичных случаев, вызывает тревогу, однако, несомненно, обнадеживает палестинцев. Судебный процесс всегда является результатом чьего-то неуместного оптимизма.
| Перевод: +Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |