 |
| Хасан Рухани и Реджеп Тайип Эрдоган (Фото: Мохаммад Хассанзаде через Wikimedia Commons) |
Доктор Дорон Ицхаков
Перспективы Центра BESA, документ № 1321, 25 октября 2019 года.
РЕЗЮМЕ: Хотя это вызвало бурную реакцию высокопоставленных чиновников в Тегеране, атака Турции на Сирийский Курдистан дает плюсы и минусы Исламской Республике и потенциальные позитивы, вероятно, перевешивают негативы.
Военное наступление Турции на курдов в северо-восточной Сирии вызвало взаимные обвинения со стороны Исламской Республики, но иранский режим понимает, что, в конечном итоге, оно может принести пользу.
С момента начала гражданской войны в Сирии в марте 2011 года, Иран и Турция были на противоположных сторонах, и Тегеран (вместе с Москвой) играл решающую роль в выживании режима Асада, а Анкара настаивала на его свержении и поддерживала бунт против режима.
Неудивительно, что заявление президента Трампа о том, что он собирается эвакуировать американские войска из северной Сирии, приветствовалось в Тегеране, который считал присутствие американских войск на сирийской земле грубым нарушением суверенитета Сирии.
Однако решение Эрдогана о вторжении на курдскую территорию в Сирии заставило его иранского коллегу Рухани осудить его на том основании, что это усилит нестабильность в регионе. Несмотря на эту критику, Тегеран не хочет рисковать своими отношениями с Анкарой, что позволяет ему обходить санкции США и является важным каналом для поставок иранского газа в основные европейские страны. Параллельно с турецким вторжением, Иран начал крупномасштабные военные учения вблизи своей границы с Турцией под кодовым названием «Одна цель - одна пуля».
Объединив пехотные и бронетанковые подразделения со специальными подразделениями по борьбе с терроризмом, эти учения передали двойное сообщение. Они сигнализировали турецкой армии о военном мастерстве Тегерана, с одной стороны, а с другой стороны, он сообщил иранским гражданам курдского происхождения в западном Азербайджане, что им не рекомендуется подливать масло в огонь.
Несмотря на попытки Ирана успокоить иранское курдское меньшинство (по оценкам, около восьми миллионов), по всему Ирану разразились широкомасштабные протесты против турецких учреждений. Протесты носили послание этнического единства под лозунгом «Рожава, ты не одинока» (Рожава -- это прозвище Сирийского Курдистана).
Как и ожидалось, призывы Рухани не заставили Анкару пересмотреть свое мнение. 9 октября турецкая армия начала широкомасштабную атаку на северные сирийские города, что привело к жертвам и бегству курдов. При отсутствии обороны США, курды 13 октября подписали соглашение с сирийской армией, согласно которому армия будет развернута вдоль сирийско-турецкой границы, чтобы поддержать их.
17 октября на встрече между Эрдоганом и вице-президентом США Майком Пенсом было достигнуто соглашение о введении 120-часового перемирия, которое позволило курдским силам отойти на 32 мили от турецкой границы. (Несмотря на прекращение огня, боевые действия не прекратились полностью, и столкновения продолжают регистрироваться даже во время написания этих строк).
Соглашение от 17 октября было кратко освещено в иранских СМИ. Политики Ирана хотят расширить «стратегическую глубину» Тегерана, т.е. районы за пределами границ Ирана, но под его контролем, а турецкое вторжение в определенной степени поставило под сомнение эту политику.
Во-первых, это нарушило территориальный суверенитет Сирии и подорвало личный престиж Асада, что Тегеран считает неприемлемым. С другой стороны, существует довольно много салафитско-джихадистских групп на местах, рядом с турецкой армией, таких как Хайат Тахрир аш-Шам, Джайш аль-Ислам, Сукур аш-Шам и другие. Некоторые из этих ополченцев вышли из Аль-Каиды и воспринимают шиитский ислам как ересь, а его последователей -- как достойных преследования. С точки зрения службы безопасности Ирана, развертывание салафитских ополченцев, действующих под эгидой Турции, недопустимо. Суннитско-шиитский раскол лежит глубоко в иранском коллективном сознании. Не так давно господство ИГИЛ стало серьезной проблемой для иранских политиков, которые понимали потенциальную угрозу, которую оно представляло для шиитского ислама в целом и Ирана в частности. Развертывание суннитских боевиков может также ограничить иранскую маневренность на севере Сирии. Еще одним соображением для Ирана является этническое измерение. Национальные чаяния курдского меньшинства создают серьезные проблемы для всех четырех стран, в которых проживает большое число курдов. Прецедент курдской автономной территории в Сирии неприемлем для иранского истеблишмента, который помнит восстание, которое привело к созданию «Республики Махабад» в январе 1946 года. Кроме того, идея «великого Курдистана» и чувства национальной близости среди курдов (несмотря на их раскол и племенную лояльность) вызывают опасения в Тегеране. Иранское руководство не может терпеть беспорядки, которые могут привести к этническим беспорядкам. Поэтому он рассматривает демонстрации, вспыхнувшие Иранское руководство не может стерпеть беспорядки, которые могут привести к этническим волнениям. Поэтому оно с большой обеспокоенностью смотрит на демонстрации, вспыхивающие в иранских городах в знак протеста против турецкой агрессии.
С учетом всего сказанного, наступление Турции может продвинуть иранские интересы. С турецкими формированиями на местах в северо-восточной Сирии, иранское присутствие в этом районе можно рассматривать как законное. Несмотря на тактическую координацию, существующую между Ираном, Россией и Турцией, стремление Анкары расширить свою «зону безопасности» на севере Сирии, может помочь Ирану в получении сухопутного коридора, который он пытался установить в течение многих лет -- от северо-западной границы Ирана через Ирак и Сирийскую территорию, к Средиземному морю.
По иронии судьбы тот факт, что Иран воспринимается в арабском мире как защитный щит для президента Сирии, дает ему удобный повод для усиления своей гегемонии и расширения его деятельности в Сирии. Это говорит о том, что соглашение об обороне между курдами и режимом Асада, позволяющее разместить сирийские вооруженные силы в Сирийском Курдистане, разожжет аппетит Ирана и побудит Революционную гвардию и подчиненных им ополченцев консолидировать свое присутствие в северной Сирии с одобрения Асада.
Как и раньше, иранские войска будут носить мундиры сирийской армии. Иранский режим возлагает большие надежды на то, что международное сообщество обратит внимание на агрессию Турции.
Глобальный акцент на действия Анкары отвлечет внимание от попыток Тегерана расширить свою стратегическую глубину, как это уже произошло с вниманием всего мира к проблеме борьбы с ИГИЛ.
Иран хорошо зарекомендовал себя в использовании возможностей, появившихся в результате краха режимов в регионе. Так произошло после вторжения в Ирак (2003 г.) и краха режима Саддама Хусейна, а также во время сирийской и йеменской гражданских войн. Иран, вероятно, будет широко использовать вторжение Турции в северную Сирию для расширения своего влияния на регион с целью создания угрозы на границе с Израилем.
Таким образом, осуждение Тегераном турецкого вторжения выглядит пустословием, поскольку революционный режим вполне может извлечь выгоду из новой ситуации, созданной уходом США.
Хотя наступление Турции создает проблемы для иранского руководства, которое вкладывает значительные средства в стабилизацию правления Асада, оно также создает потенциальные выгоды для интересов Ирана в Сирии. Для Израиля, напротив, это игра с нулевой суммой, потому что продвижение иранских интересов является существенной угрозой. Израиль должен подготовиться к предстоящим вызовам.
Доктор Дорон Ицхаков, старший научный сотрудник Центра стратегических исследований «Бегин-Садат», автор книги «Иран-Израиль 1948-1963 гг.: двусторонние отношения на перепутье в меняющейся геополитической среде».
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |