Трансляриум ©: Рухани и система «как будто»

Рухани и система «как будто»

Амир Тахери

В традиционных религиозных школах в Иране и Ираке, одно из искусств, которому обучаются муллы, известно как «шабих-хани».

Это довольно сложно перевести, но в широком смысле, это означает «рассказ, как будто». Другими словами, это примитивная форма театра, имитирующая жизнь несколькими широкими штрихами из слов и образов.
Поэтому неудивительно, что, когда муллы захватили власть в Иране в 1979, они окунулись в свой огромный опыт «шабих-хани», чтобы создать политическую систему и образ жизни, имитирующие реальность, но насколько возможно, далекие от нее.

Техника «как будто» была впервые использована в названии, которое они выбрали для созданного ими режима — Исламская Республика Иран. Теперь, любой, кто знаком с историей и теологией, знает, что в Исламе не может быть республики. В республике суверенитет принадлежит народу, а в Исламе он принадлежит Богу. В республике законы создаются и отменяются публикой посредством выборов и парламентов. Ислам, напротив, есть область Божественного Закона, который вечен и неизменен, и в лучшем случае, может быть открыт для толкования

Сценарий «как будто» применяется и при включении названия Иран в тройную идентичность нового режима. Одна из проблем заключается в том, что Ислам является универсальной верой и не может быть ограничен какой-либо конкретной национальной идентичностью. Другая проблема состоит в том, что Иран существовал как национальное государство и культурное пространство задолго до появления Ислама, в то время как Ислам не зависит от существования и успеха в Ирана или любой другой конкретной страны.

Другими словами, вне учения «как будто», хомейнистский режим не является ни республикой, ни исламским, ни даже иранским.

Муллы также создали «как будто» парламент — орган, который выглядит как парламент, и звучит как таковой, но существует вдали от реального законодательного органа. Хомейни был вынужден включить этот псевдо-парламент в свою схему, чтобы обмануть иранский средний класс, который мечтал о парламентской демократии западного образца с XIX века.

Однако самым ярким примером трюка «как будто» является избрание президента Исламской Республики — экзерсис, который мы наблюдали в начале этого месяца. Поскольку система Хомейни — не республика, то логично, что у нее не должно быть президента. И, тем не менее, такая позиция включена в Конституцию хомейнистского режима. Оставив в стороне «как будто» анализ, заметим, что эта должность не имеет ничего общего с президентской функцией любой нормальной республики. Человек, который ее выполняет, может, в лучшем случае, быть описан как «глава Совета министров» или «первый министр». Мухаммад Хатами, который восемь лет исполнял роль президента, описал свою должность как «логистическую», в "чью задачу входило предоставление средств реализации политики, установленной «Верховным руководством».

Чтобы вызвать больше путаницы, так называемому «президенту» разрешено иметь бесчисленное количество «помощников» (mu'awen). Беда в том, что в их случае термин «помощник президента» переводится как «вице-президент». Вот почему иностранному гостю льстит, когда по прибытии в Тегеран его приветствует «как будто» «вице-президент», который на самом деле может быть не более, чем носильщик сумок для "как будто" президента. После всего сказанного, нужно дать это муллам. Их схема «как будто» обманула многих людей внутри и за пределами Ирана. В последних псевдо-выборах мы видели, как некоторые здравомыслящие иранцы спорили о необходимости голосовать за Хасана Рухани — «плохого кандидата», чтобы помешать избранию Ибрагима Раиси — еще «худшего кандидата».

Это также было темой нескольких панелей, организованных тегеранским лобби в Вашингтоне и в других местах, чтобы продать идею о том, что переизбрание «умеренного реформатора» Рухани изменит поведение Ирана.

Дело в том, что Рухани не является ни умеренным, ни реформатором. Он начал свою карьеру в качестве члена исламского меджлиса, предложив законопроект о публичном повешении противников режима, предпочтительно во время пятничных молитв. Он утверждает, что его самая большая «честь» заключается в том, что он был первым муллой, которого назвали Имамом при покойном аятолле Хомейни.

Рухани также был членом комитета по очистке иранской армии от ее лучших офицеров, что сильно ослабило Иран в преддверии вторжения Саддама Хусейна в сентябре 1980. Член сил безопасности с самого начала, Рухани был глубоко вовлечен почти во все зверства, совершенные режимом.

Что касается его характеристики как «реформатора», то Рухани в свой первый четырехлетний срок не предлагал, а тем более не реализовывал никакой реформы ни в каком обществе. Он говорит, что хочет реформ, но не говорит, чего именно он хочет.

При всем этом, я считаю, что всем, в том числе, Рухани, надо предоставить преимущество сомнений. Кто знает, может, возраст смягчит его. Может, он наполнится революционной кровью и попытается сжечь свой исторический образ.

Если Рухани действительно изменится, мы скоро это узнаем. Даже в рамках его крайне ограниченных полномочий, он все еще может сделать немало, чтобы ослабить давление на иранский народ и снизить напряженность в регионе. Даже, если он ничего не сможет сделать, то во всяком случае, он сможет призвать к чему-то. Например, он может потребовать установить мораторий на казни, которые в его первые 4 года достигли небывалого уровня с 1980-х. Он также может призвать к освобождению политических заключенных и узников совести, которые уже отсидели свой срок, но все еще находятся в тюрьме без предъявления новых обвинений. Он может публично потребовать, чтобы сидящие под домашним арестом без каких-либо обвинений, были отпущены на свободу.

Может, именно потому, что он осознает свои ограниченные полномочия, в своем первом послании после выборов Рухани обещал быть «хорошим адвокатом для вас, защищая ваше дело в суде». Во внешней политике Рухани может, по крайней мере, «ходатайствовать» об освобождении 11 заложников из пяти стран, в том числе, из США и Великобритании. Он, возможно, не сможет стереть лозунг «Смерть Америке», который является краеугольным камнем лживой идеологии хомейнистов. Но он может, по крайней мере, закрасить американский флаг, по которому он ходит каждый день, прежде чем войти в свой кабинет. Как бы Рухани себя чувствовал, если бы Дональд Трамп каждый день ходил по иранскому флагу перед тем, как войти в Овальный кабинет? Рухани или любой другой «как будто» президент не может вызвать радикальные изменения в политике хомейнистского режима, но он может, если у него хватит смелости, просить хотя бы перемен.