Амир Тахери, 16 июня 2017
Как и в большинстве индоевропейских языков, конструкция предложения в персидском языке основана на подлежащем, сказуемом и дополнении или ПСД в лингвистическом коде (в арабском языке это наоборот). Это означает, что первое, что делает персидское предложение, - это определяет подлежащее (в арабском языке: «фаэл»), т.е., исполнителя того, что делается.
Основным преимуществом такой конструкции предложения является ясность. Вы понимаете, кто, что и кому сделал до того, как определить, когда, как и почему.
Но что, если по какой-то причине вы хотите избежать ясности и скрыть реальность за туманом заблуждений и отвлечений. Говоря канцелярским языком, что, если вы хотите применить "такийя" (затемнение) или «китман» (обман).
На протяжении веков, писатели, многие из которых были муллы, пытались справиться с этой проблемой, используя лексическую конструкцию, известную под названием «накере» (скрытое, тайное), которое позволяет писателю или оратору расплывчато говорить о подлежащем в предложении. Таким образом, вместо того, чтобы идентифицировать субъекта в начале предложения, вы можете сказать: «Так произошло ...» или «Это сделали ... »
Примеры использования такой конструкции многочисленны в трудах шиитских богословов от Мухаммада-Бейкер-Маджлиси до более позднего и гораздо более глубокого Аламы Табатабаи.
Однако такая конструкция также используется политиками и дипломатами. В 1941, когда российские и британские войска вторглись в Иран, чтобы использовать его железные дороги для переправки оружия в Советский Союз, тогдашний премьер-министр, Мухаммад Али Форуги, сказал по радио Тегерана:
"Они пришли и уйдут, не побеспокоив никого».
Он не мог сказать правду на хорошем персидском языке:
«Англичане и русские вторглись в нашу страну!»
В 1989, когда покойный аятолла Хомейни был вынужден признать, что он не может совершить поход в Иерусалим через Кербалу в Ираке, он не сказал, что его трагический план потерпел неудачу. Он сказал:
«Было решено согласиться на прекращение огня».
Совсем недавно команда Исламской Республики, которая состряпала «ядерную сделку» Обамы, использовала такую конструкцию для составления черновика персидской версии 179-страничного «списка фактов», в котором вы читаете, что то или иное «будет сделано» без указания того, кем будет сделано. Стремясь сохранить хоть какое-то наследие Обамы, американцы использовали этот трюк, обойдя утверждение, что Иран собирается делать то или это.
Некоторые писатели, такие как мой покойный друг, Джалал Аль-Ахмад, перешедший от коммунизма к исламизму, использовали другую версию той же конструкции, помещая в своих трудах сказуемое в середину предложения и создавая путаницу, которую он хотел создать.
В использовании такой конструкции, особенно в политике, есть много неудобства, поскольку публике никогда не говорят точно, кем являются противоборствующие стороны в споре.
Рассмотрите это в разговоре недавно переизбранного президента, Хасана Рухани, с журналистами в Тегеране на прошлой неделе:
«Некоторые считают себя экспертами в определении благочестия людей и свержении тех, кто выше их!»
На просьбу репортера назвать, кто эти «некоторые», Рухани сказал:
«Над ними есть тот, кто принимает решения».
Не сказав, кем был этот человек (высказывания Рухани подвергались цензуре на принадлежащих государству исламском радио и телевидении, но остались доступными на YouTube).
«Верховный лидер», аятолла Али Хаменеи, также использовал словесный трюк. На прошлой неделе, обращаясь к группе военных "студентов", он сказал:
«Конечно, мои слова обращены ко всем, кто готов сделать все возможное, и, если государственные учреждения не выполняют своих функций, действовать самостоятельно, как на поле битвы, когда придет время открыть огонь».
Очевидно, что Рухани и Хаменеи, в конечном счете, ссылаются друг на друга в контексте борьбы за власть в узкой хомейнистской клике, в которой оба они являются членами. Тем не менее, ни один из них не готов принять нормальную политическую позицию, которая заключается в том, чтобы назвать в спорах «другую сторону», указать разницу и просить о государственной поддержке своей позиции. Миф об «исламском единодушии» должен поддерживаться ценой истины.
На прошлой неделе некоторые члены исламского меджлиса, иранского эрзац-парламента, использовали этот трюк, чтобы показать свое горе в связи с неудачей или нежеланием правительства обеспечить последовательный отчет о террористических атаках, которые потрясли Тегеран.
Вот один из членов, Ахмад Замани:
Через шесть дней после нападений, нет до сих пор никаких сведений о том, что же произошло на самом деле.
А вот еще один член, Мухаммад Кассим Замани:
Нападавшие должны были иметь сеть управления, поддержки и контроля, о которой мы ничего не знаем.
Еще один член, Мухаммад-Реза Табеш:
Террористам должна была оказываться помощь, иначе они не смогли бы сделать то, что они сделали.
Как Хаменеи и Рухани, три члена Меджлиса хотят угодить своему реальному или воображаемому электорату без приверженности к каким-либо четким позициям. Они не готовы назвать службы безопасности, армию и их предполагаемых политических хозяев, и обвинить их в отказе представить заслуживающий доверия рассказ о случившейся трагедии.
Язык - это среда для обмена информацией, идеями и чувствами во всех сферах жизни, включая политику. Однако в Исламской Республике язык используется либо для скрытия вещей, либо для передачи сообщений, которые могут понять только инсайдеры.
Отсутствие мужества заявить о чьей-то виновности может иногда быть полезным для самозащиты во враждебной среде, а отсюда и оправдание некоторыми муллами "такийи".
А что же насчет политиков в среде, контролируемой ими самими?
Можно понять, почему критики режима подвергаются цензуре или затыкаются иным образом. Но как насчет государственных СМИ, цензурирующих действующего президента, не говоря уже о бывших президентах, которые перестали быть персонами?
Рухани утверждает, что он умеренный и реформист, даже не рассказывая нам о том, какие именно вопросы он собирается сдерживать и какой аспект текущей политики он хочет реформировать, и каким образом.
Со своей стороны, Хаменеи постоянно предупреждает о "заговорщиках" и "сионистских агентах", которые пытаются расстроить революцию изнутри, никогда не говоря нам, кто это, и почему им разрешено совершать свои преступления.
Хомейнистские вельможи не говорят и не пишут по-персидски, как это должно было бы быть. Вот почему, чем больше они говорят, тем меньше люди знают. Единственным подлинным звуком является звук затачиваемых за кулисами ножей.
| Перевод: +Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий