 |
| «Верховный лидер» Ирана Али Хаменеи |
Амир Тахери , 15 декабря 2019 г.
«Верховный лидер» Ирана Али Хаменеи предположительно превосходен во всем. Он написал об Исламской кухне, методологии успешного брака, разрушении Израиля, реформе гуманитарных наук, новой исламской цивилизации для замены старой, которая распалась, и, как следствие, радикальном изменении мирового порядка. (Фото: khamenei.ir/Wikimedia Commons).
В недавней речи в Тегеране, аятолла Гольпаегани, начальник штаба «Верховного лидера» Али Хаменеи, заявил, что его босс достиг такого положения, которое позволяет ему не только руководить мусульманским миром, но и диктовать державам неверных, которые теперь отступают.
Критики аятоллы могут отклонить это как чудовищную гиперболу, поскольку лесть является проклятием многих ближневосточных культур.
Что, если Голпаегани верит в то, что говорит?
Это нельзя сбрасывать со счетов, тем более что хор льстецов ограждает Хаменеи от суровых жизненных реалий. Мнимые философы утверждают, что Хаменеи — это величайший философ со времен Аристотеля или, чтобы не щипать мусульманские перья, со времен Ибн Сины.
Приверженцы хвалят Хаменеи как величайшего персидского поэта со времен Саади или Хафеза, хотя лишь несколько придворных слышали его сочинения. «Верховный лидер» должен быть превосходным во всем. Он написал об исламской кухне, методологии успешного брака, разрушении Израиля, реформе гуманитарных наук, новой исламской цивилизации для замены разрушенной старой и, как следствие — радикальное изменение мирового порядка.
История полна примеров лидеров, которые, закрывшись в коконе, мечтают править миром. В персидской литературе есть много примеров того, как поэты «за десять центов» сочиняют панегирики для карликовых властителей, помыкающих отдаленным захолустьем, но считающих себя новым Киром или Александром.
В большинстве случаев лидер, который изолирован от реальности, становится жертвой политического аутизма или, что еще хуже, полного отрыва. Будучи неспособным поддерживать нормальный контакт с обществом, особенно путешествуя и встречаясь с разными людьми, оторванный лидер теряет чувство отличия реального мира от воображаемой вселенной, изобретенной его окружением.
Покойный Маджид Давами, один из редакторов, обучавших меня журналистике, называл таких лидеров «императорами молитвенного коврика», то есть диктаторами, чье реальное распоряжение не выходит за пределы крошечного коврика, даже если он соткан из шелка и золота.
Спустя полвека, и учитывая, что мы пережили эпоху инфляции, я предлагаю расширить этот метафорический молитвенный коврик, чтобы дать таким правителям, скажем, один квадратный километр, что было бы ближе к реальности, чем можно было бы считать.
Где аббасидские халифы провели большую часть своей жизни, прежде чем были убиты монгольскими телохранителями, когда Багдад был центром мира? На одном квадратном километре, который в настоящее время разделен пополам проспектом Абу-Нуваса (Shar'e Abu-Nuwas). Поскольку все не так сильно меняется, как мы думаем или надеемся, новая иракская правящая элита ограничена «зеленой зоной», находящейся в двух шагах.
Ахунд Сватийский, мулла 19-го века, объявивший джихад британскому радже за территорию нынешнего Пакистана, жил в пещере, окруженной садом, не более одного квадратного километра.
Совсем недавно у нас был Иосиф Сталин, который, в разгар своей власти, едва ступал из Кремля, и Адольф Гитлер, у которого был один квадратный километр в Берлине, а другой — в Берхтесгадене.
Рафаэль Трухильо, диктатор Доминиканской Республики в 1950-х годах, решил украсить свой дворец-тюрьму в Санто-Доминго площадью в один квадратный километр с помощью гигантского маяка, который потреблял половину электроэнергии острова. Когда случилось несчастье, и маяк погас, Трухильо ослеп. Так что он провел остаток своей жизни, представляя себе свет, который его игрушка проливала на Карибы.
Диктатор Гаити Франсуа Дювалье по прозвищу Папа-Док оставил свой квадратный километр только один раз, чтобы похоронить свою любимую собаку в центральном парке Порт-о-Пренса.
За эти годы, будучи журналистом, я встретил нескольких «императоров» одного квадратного километра, которые, как говорят французы, срыгивали больше, чем ели их рты.
Муаммар Каддафи жил в клетке в Триполи. Я был шокирован, узнав, что у него не было времени или смелости посетить Бенгази в течение многих лет.
Я брал интервью у суданского деспота Джафара Нимейри в его «квадратно-километровой» вселенной. В его салоне, в ожидании приема, расхаживали люди, когда занавеска на одном из эркеров загорелась, в результате чего, его телохранители запаниковали и убежали.
Иракский деспот Саддам Хусейн тоже был заключен в квадратный километр, когда мы встречались, прежде чем он решил вторгнуться в Иран. Что касается генерала Мухаммеда Сиада Барре, сомалийского диктатора, я не уверен, что у него даже был полный квадратный километр. Я встретил его в центральных казармах Могадишо в три часа ночи, потому что он боялся, что, если он пойдет во дворец, солдаты могут совершить против него переворот.
У меня был сюрреалистический ужин с конголезским диктатором Дени Сассу Нгессо в его столице, Браззавиле, которая была превращена в груды мусора за четырехмесячную гражданскую войну против соперников. Он предложил мне полюбоваться красотами его города, не зная, что не осталось ничего, кроме уродства.
В 1970-х во время первого визита в Пекин мне не дали провести интервью с Мао Цзэдуном, потому что он был «слишком занят».
В 80-х годах, когда мы дважды встречались с Робертом Мугабе, он выражал надежду покинуть свой квадратно-километровый участок в Хараре, для посещения Булавайо, которое никогда не подчинялось его господству. Насколько мы знаем, он этого так и не сделал.
Я сомневаюсь, чтобы кто-то из последних советских диктаторов, включая Леонида Брежнева, с которым мы встречались, когда-либо покидал свои квадратно-километровые границы. У Брежнева были дворцы, эвфемистически называемые "виллами", во всех столицах 14 советских республик за пределами Москвы. Но, как говорили нам люди, он никогда не посещал ни одну из них.
Заплатка Юрия Андропова была еще меньше, размером с кровать, где он был прикреплен к аппарату почечного диализа.
Сегодня глава сирийского режима Башар Асад ограничен своим квадратным километром недалеко от Дамаска, и у него нет никаких шансов когда-либо побродить по другим частям разрушенной войной страны.
Генерал Касем Сулеймани, иранский мастер по пиару, утверждает, что он не дал Асаду бежать, потому что Хаменеи приказал ему оставаться на месте, что на практике означает, что сириец стал таким же узником, как Хаменеи.
Сегодня йеменские хуситы окружены своей «империей» в старом османском квартале Сана.
В автобиографических заметках Хаменеи пишет о радости посещения шиитских "святынь" в Ираке. Сегодня он не осмеливается ступить в Ирак, потрясенный восстаниями против его идеологии. Хуже того, он боится посетить даже Мешхед, собственный «святой» город Ирана, он должен быть доволен "хуссайнией", которую он построил возле «виллы», конфискованной революцией.
Амир Тахери был главным редактором ежедневной газеты «Кейхан» в Иране с 1972 по 1979 год. Он работал в бесчисленных изданиях или писал для них, опубликовал одиннадцать книг и с 1987 года является обозревателем Ашарк аль-Аусат. Он является председателем европейского отдела Гейтстона.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |