Альберто М. Фернандес*
Слишком легко сегодня смотреть на Ближний Восток и воздевать руки в глубоком отчаянии, под постоянный барабанный бой сектантского конфликта, беспокойство и гнев населения и постоянную разгадку все еще грозных, но уже видимо ослабленных государств. Будущее региона слишком часто кажется определенным — сектантским, кровавым и мрачным.
Реформа, проблема глубокой политической реформы на Ближнем Востоке, кажется, входит и выходит из моды. Слово означает разные вещи для разных людей, от идеи демократии западного типа до идеологической реформы. Это была большая проблема администрации Джорджа Буша в многократно осмеянной "программе свободы". При президенте Обаме, перезагрузка подразумевала его хвалебную Каирскую речь 2009, которая закончилась, казалось бы, циничным заявлением президента и его ответственных сотрудников, что надо распустить весь регион, поскольку "фундаментально сломанные общества" постоянно озлоблены, конфликтуют и выходят за пределы способности или желания Соединенных Штатов помочь им каким-либо существенным образом. [1]
В более широком обществе, проблема "реформы в Исламе" была использована в качестве клуба и в качестве оправдания. Некоторые указывали на бесполезность реформы, и на то, что движения, подобные Мусульманским братьям и салафизму, фактически сами силятся провести реформы. Другие горе-критики указывали на бесполезность реформы, потому что "проблема" присуща Исламу и отражена в ее основополагающих документах и мировоззрении. Некоторые из них приняли эту фатальную концепцию исламского эссенциализма, в значительной мере, высеченной в камне, как говорилось в одной, хорошо принятой книге. [2] Ислам может быть "другим", но не НАСТОЛЬКО другим, и что на самом деле, разница может быть в арабском мире, а не в мусульманских странах по всему миру. [3]
В регионе, многие реформаторы, гражданские общества и неправительственные организации, сталкиваются с самыми трудными днями с момента начала арабской весны, так как авторитарные правительства получили второе дыхание, и сектантство и экстремизм опасно сжимают пространство вокруг независимых голосов.
Мы в научно-исследовательском институте ближневосточных СМИ, с самого начала увидели проблему реформы как важную область для концентрации внимания и исследований. [4]
Мы считаем, что реформа в мусульманском мире, в частности, на Ближнем Востоке, является легитимным, неотложным, очень необходимым призывом, а не недостижимой дурацкой идеей. В самом деле, есть что-то непристойное в понятии, что мусульмане как-то недостойны или не в состоянии оценить то, что представляют собой универсальные ценности, стремления к свободе, достоинству, справедливости и равенству.
Притом, что новая американская администрация войдет в офис в предстоящие несколько месяцев, и регион охвачен историческим уровнем хаоса и насилия, сейчас самое подходящее время, чтобы вернуться к вопросу о реформе на Ближнем Востоке и спросить, как и почему это могло быть выдвинуто.
Прежде всего, важно отметить, что нынешнее положение, в котором мы сейчас оказались, со склеротическими авторитарными режимами, нависшими над нами и набрасывающимися на нас, и соперничающие исламисты разных мастей, ждущие своего часа, не всегда имело место в регионе. Что касается подъема исламизма в течение последних десятилетий, будь то политический Ислам или его психотический кузен, салафизм-джихадизм, то это реалия, которая во многом была изобретена, профинансирована и культивирована, а не та, что возникла спонтанно, сама по себе.
Конечно,провал арабских социалистических режимов, будь то на рынках, в ящике для голосования, или на поле боя, играл важную роль, но широкий, рыхлый, аморфный и соперничающий политический спектр, которым предстает исламизм сегодня -- это в значительной степени искусственное создание, монстр Франкенштейна, который избежал контроля своего хозяина и безудержно работает, даже не оборачиваясь на тех, кому он обязан своим неестественным существованием.
В течение многих десятилетий, государственные субъекты в регионе, главным образом, Саудовская Аравия, но также и многие другие, вкладывали в проект исламистов - Мусульманских братьев, салафитов или салафитов-джихадистов. Это усилилось, поскольку сунниты на это отреагировали и соревновались с вызовом Исламской революции в Иране в 1979. Это в основном правительства и те, кто разбогател на своих связях с правительством, кто инвестировал в радиовещание, издательства, университетские стипендии, шариатские школы и политическую активность, которые привели нас к тому, что мы видим сегодня. Это была работа десятилетий, терпеливая, целенаправленная, безжалостная и рьяная, чтобы изменить лицо региона, и это, в значительной степени, удалось.
Тот факт, что большая часть того, что является сегодня исламизмом--джихадизмом, была искусственной, не должен быть использован, чтобы отклонить искреннее желание многих мусульман жить более религиозной аутентичной жизнью. Поиск смысла, верности и исполнения среди мусульман не менее реальна, чем у людей других религий Востока или Запада - борющихся с вызовами современности и жестокими и безбожными временами. Следует также признать, что сегодня в регионе есть салафиты, которые, на самом деле, борются с террористами. Конечно, это верно для Саудовской Аравии, но это также верно и на полях сражений в Сирии и Ливии. [5] Есть также гражданское, нерелигиозное и плюралистическое «подполье» активистов и вольнодумцев, которых, вероятно, больше, чем появляется на поверхности, если ему дают дышать. [6] Следует также признать, что продолжаются усилия тунисских мусульманских демократов экспериментировать с политической формулой, которая является и подлинно демократическим, и исламским. [7]
Хотя легко бить по идеологическому яду, распространяемому саудовцами, правительства, которые якобы выступают против исламистов, не только создают порой условия для угнетения и жестокости, но и являются почвой для радикализации и на самом деле часто сами делают работу идеологических полицейских. Ливанскому певцу Марселю Халифу трижды угрожали судебным преследованием в Ливане за использование отдельных стихов палестинского барда Махмуда Дарвиша, которые содержат язык Корана. Он был фактически обвинен в "оскорблении религиозных ценностей, используя в песне стих из главы Юсуфа из Корана". [8]
В 2016, в Египте суды приговорили мусульманского мыслителя Ислама аль-Бухейри к тюремному заключению за богохульство. [9] В том же году, премьер-министр Иордании, Хани аль-Малки, выдвинул обвинение в богохульстве против светского христианина, Нахеда Хаттара (убитого потом салафитами вне здания суда). [10]
Трудно думать, что ливанское правительство, Египет Абдель-Фаттаха аль-Сиси или Иорданское Хашимитское Королевство находились под контролем или были про-исламистскими, и, тем не менее, во всех этих трех случаях они предпринимали конкретные действия, которые укрепляли засилье исламистов не только в идеологическом дискурсе, но даже устанавливали правила такого дискурса.
Все выглядит так, как если бы на Ближнем Востоке велась великая борьба между либералами и исламистами, и исламисты честно и открыто "выигрывали". Правительства и силы принуждения, все вместе клали свои жирные пальцы на чашу весов. Факт, что многие из этих правительств посчитали себя прозападными, и были на самом деле такими с точки зрения внешней политики, делает ситуацию еще более горькой. [11] Реформу никто не осуждал и не преследовал, она вообще не была подсудна.
Каковы некоторые из конкретных шагов, необходимых для поддувания компрессором реформенной программы Ближнего Востока?
Подход, стремящийся к расширению возможностей и увеличению голосов реформаторов в регионе, не мешает взглянуть на то, как и почему эта инфраструктура, построенная салафитами и Мусульманскими братьями, была создана. Аль-Джазира -- это, разумеется, вещательная компания для Мусульманских братьев, в то время как специализированных салафитских станций так много, что невозможно упомянуть их всех. [12] Материал, ориентированный на реформу или либеральный материал можно регулярно находить в вещательных СМИ, таких как Аль-Арабийя, или МВС, или Аль-Хурра под контролем США, или Би-Би-Си на арабском языке, однако, нет ни одного арабского телеканала, который бы "все время говорил о реформе", подобно тому, как вещают исламисты. Каналы, которые в настоящее время допускают эти голоса, имеют также свою собственную программу, в которой реформа находится на заднем плане, тогда как краткосрочная национальная политика становится приоритетным направлением.
Тот же самый разрыв наблюдается в публикациях, как на бумаге, так и в Интернете. Я помню, как на тротуарах за пределами каирских мечетей, в местах, где проповеди были в то время под контролем режима Мубарака, лежали всевозможные дешевые, легко доступные исламистские брошюры по широкому кругу вопросов. Работы реформаторов, секуляристов и свободных мыслителей существуют на арабском языке, и публикуются, но слишком часто это материал крошечной элиты для крошечной элиты. Он не распространяется на языке народа, и гораздо меньше -- в людных местах. [13]
Такой сборник будет включать в себя разумные голоса и реформы -- от истории Ислама до наших дней, так же, как такфиристы варьируются от Ибн Таймийи 13-го века до террористов-ученых современности. Он будет стремиться к спасению религии и исламской истории от искусственной монополии экстремистов. [14] Существовали хорошие, продуманные, прерывистые усилия на протяжении многих лет в таких местах, как Египет, Иордания и Ливан, как Дар Рияд аль-Райес в Бейруте и Дар Аль-Джадид. [15], Однако это не идет ни в какое сравнение с потоком контента, поступающего с противоположной стороны. Он должен быть легко доступен, как в печатном, так и в электронном виде, с такой же легкостью и доступностью, как виртуальные библиотеки доступны джихадизму. [16] Голоса реформы должны также быть видны на языке людей на тротуарах и аллеях бедняков в крупных городах региона.
Высшее образование имеет несколько иную задачу. Конечно, в университетах имеются реформистские факультеты, разбросанные по всему арабскому миру. Тот, кто знаком с карьерой, скажем, катарского профессора, д-ра Абд аль-Хамида аль-Ансари, или бывшего профессора, д-ра Турки аль-Хамада в Саудовской Аравии, может быть воодушевлен их борьбой. [17] Есть, конечно, отдельные университеты в регионе, которые предлагают что-то, вроде западного типа образования — модели, типа AUC, AUB, AUK и KAUST, связанные с католическим образованием, но опять же — они относительно небольшие и не предлагают рамки и широту консервативных исламских университетов в регионах, не говоря уже о распространении либерального и просвещенного Ислама. Шариатские факультеты и отделения религии даже неисламистских или государственных вузов не свободны от преобладания консервативного толкования исламской теологии и юриспруденции.
Слишком часто добронамеренные усилия в направлении либеральной коалиции становятся близорукими и изолированными. Следует обращать внимание на то, что смельчаки видят как недостающее:
Некоторые могут также сказать, что не дело западных стран насаждать реформы на Ближнем Востоке, что это было бы политическим вмешательством и даже высокомерным вмешательством в религиозные взгляды других. На это можно ответить, что исламистская и джихадистская волна не имела национальных или религиозных границ. Она, скорее, стремилась агрессивно завоевывать, преобразовывать и убеждать, и будет продолжать это делать. "Мусульманский момент", который мир переживает сегодня, включает в себя не только много хорошего, но и создает новые пространства для экстремизма, хотя и для более глубокого понимания. [19]
Настойчивое и энергичное содействие в разработке широкой программы реформ, как мы надеемся, с небольшим количеством смирения и реализма, следует рассматривать не только, как акт самообороны со стороны Запада, но и как знак уважения к реальным ближневосточным реформаторам, которые на самом деле часто пребывают в катакомбах.
Терпение в рассмотрении и последовательном и глубоком подходе к внедрению таких толерантных и либеральных традиций в исламский контекст, все еще ждет убежденного и просвещенного покровителя, будь то в регионе или за его пределами. Такая бесстыдная и бесстрашная политика не даст немедленных результатов, но с течением времени будет способствовать созданию равных условий политико-религиозного дискурса в регионе. Реформатор Адам Дин недавно отметил важность воссоздания
Слишком легко сегодня смотреть на Ближний Восток и воздевать руки в глубоком отчаянии, под постоянный барабанный бой сектантского конфликта, беспокойство и гнев населения и постоянную разгадку все еще грозных, но уже видимо ослабленных государств. Будущее региона слишком часто кажется определенным — сектантским, кровавым и мрачным.
Реформа, проблема глубокой политической реформы на Ближнем Востоке, кажется, входит и выходит из моды. Слово означает разные вещи для разных людей, от идеи демократии западного типа до идеологической реформы. Это была большая проблема администрации Джорджа Буша в многократно осмеянной "программе свободы". При президенте Обаме, перезагрузка подразумевала его хвалебную Каирскую речь 2009, которая закончилась, казалось бы, циничным заявлением президента и его ответственных сотрудников, что надо распустить весь регион, поскольку "фундаментально сломанные общества" постоянно озлоблены, конфликтуют и выходят за пределы способности или желания Соединенных Штатов помочь им каким-либо существенным образом. [1]
В более широком обществе, проблема "реформы в Исламе" была использована в качестве клуба и в качестве оправдания. Некоторые указывали на бесполезность реформы, и на то, что движения, подобные Мусульманским братьям и салафизму, фактически сами силятся провести реформы. Другие горе-критики указывали на бесполезность реформы, потому что "проблема" присуща Исламу и отражена в ее основополагающих документах и мировоззрении. Некоторые из них приняли эту фатальную концепцию исламского эссенциализма, в значительной мере, высеченной в камне, как говорилось в одной, хорошо принятой книге. [2] Ислам может быть "другим", но не НАСТОЛЬКО другим, и что на самом деле, разница может быть в арабском мире, а не в мусульманских странах по всему миру. [3]
В регионе, многие реформаторы, гражданские общества и неправительственные организации, сталкиваются с самыми трудными днями с момента начала арабской весны, так как авторитарные правительства получили второе дыхание, и сектантство и экстремизм опасно сжимают пространство вокруг независимых голосов.
Мы в научно-исследовательском институте ближневосточных СМИ, с самого начала увидели проблему реформы как важную область для концентрации внимания и исследований. [4]
Мы считаем, что реформа в мусульманском мире, в частности, на Ближнем Востоке, является легитимным, неотложным, очень необходимым призывом, а не недостижимой дурацкой идеей. В самом деле, есть что-то непристойное в понятии, что мусульмане как-то недостойны или не в состоянии оценить то, что представляют собой универсальные ценности, стремления к свободе, достоинству, справедливости и равенству.
Притом, что новая американская администрация войдет в офис в предстоящие несколько месяцев, и регион охвачен историческим уровнем хаоса и насилия, сейчас самое подходящее время, чтобы вернуться к вопросу о реформе на Ближнем Востоке и спросить, как и почему это могло быть выдвинуто.
Прежде всего, важно отметить, что нынешнее положение, в котором мы сейчас оказались, со склеротическими авторитарными режимами, нависшими над нами и набрасывающимися на нас, и соперничающие исламисты разных мастей, ждущие своего часа, не всегда имело место в регионе. Что касается подъема исламизма в течение последних десятилетий, будь то политический Ислам или его психотический кузен, салафизм-джихадизм, то это реалия, которая во многом была изобретена, профинансирована и культивирована, а не та, что возникла спонтанно, сама по себе.
Исламизм -- искусственное и финансируемое движение.
Конечно,провал арабских социалистических режимов, будь то на рынках, в ящике для голосования, или на поле боя, играл важную роль, но широкий, рыхлый, аморфный и соперничающий политический спектр, которым предстает исламизм сегодня -- это в значительной степени искусственное создание, монстр Франкенштейна, который избежал контроля своего хозяина и безудержно работает, даже не оборачиваясь на тех, кому он обязан своим неестественным существованием.
В течение многих десятилетий, государственные субъекты в регионе, главным образом, Саудовская Аравия, но также и многие другие, вкладывали в проект исламистов - Мусульманских братьев, салафитов или салафитов-джихадистов. Это усилилось, поскольку сунниты на это отреагировали и соревновались с вызовом Исламской революции в Иране в 1979. Это в основном правительства и те, кто разбогател на своих связях с правительством, кто инвестировал в радиовещание, издательства, университетские стипендии, шариатские школы и политическую активность, которые привели нас к тому, что мы видим сегодня. Это была работа десятилетий, терпеливая, целенаправленная, безжалостная и рьяная, чтобы изменить лицо региона, и это, в значительной степени, удалось.
Тот факт, что большая часть того, что является сегодня исламизмом--джихадизмом, была искусственной, не должен быть использован, чтобы отклонить искреннее желание многих мусульман жить более религиозной аутентичной жизнью. Поиск смысла, верности и исполнения среди мусульман не менее реальна, чем у людей других религий Востока или Запада - борющихся с вызовами современности и жестокими и безбожными временами. Следует также признать, что сегодня в регионе есть салафиты, которые, на самом деле, борются с террористами. Конечно, это верно для Саудовской Аравии, но это также верно и на полях сражений в Сирии и Ливии. [5] Есть также гражданское, нерелигиозное и плюралистическое «подполье» активистов и вольнодумцев, которых, вероятно, больше, чем появляется на поверхности, если ему дают дышать. [6] Следует также признать, что продолжаются усилия тунисских мусульманских демократов экспериментировать с политической формулой, которая является и подлинно демократическим, и исламским. [7]
Негативная роль неисламских режимов
Хотя легко бить по идеологическому яду, распространяемому саудовцами, правительства, которые якобы выступают против исламистов, не только создают порой условия для угнетения и жестокости, но и являются почвой для радикализации и на самом деле часто сами делают работу идеологических полицейских. Ливанскому певцу Марселю Халифу трижды угрожали судебным преследованием в Ливане за использование отдельных стихов палестинского барда Махмуда Дарвиша, которые содержат язык Корана. Он был фактически обвинен в "оскорблении религиозных ценностей, используя в песне стих из главы Юсуфа из Корана". [8]
В 2016, в Египте суды приговорили мусульманского мыслителя Ислама аль-Бухейри к тюремному заключению за богохульство. [9] В том же году, премьер-министр Иордании, Хани аль-Малки, выдвинул обвинение в богохульстве против светского христианина, Нахеда Хаттара (убитого потом салафитами вне здания суда). [10]
Трудно думать, что ливанское правительство, Египет Абдель-Фаттаха аль-Сиси или Иорданское Хашимитское Королевство находились под контролем или были про-исламистскими, и, тем не менее, во всех этих трех случаях они предпринимали конкретные действия, которые укрепляли засилье исламистов не только в идеологическом дискурсе, но даже устанавливали правила такого дискурса.
Все выглядит так, как если бы на Ближнем Востоке велась великая борьба между либералами и исламистами, и исламисты честно и открыто "выигрывали". Правительства и силы принуждения, все вместе клали свои жирные пальцы на чашу весов. Факт, что многие из этих правительств посчитали себя прозападными, и были на самом деле такими с точки зрения внешней политики, делает ситуацию еще более горькой. [11] Реформу никто не осуждал и не преследовал, она вообще не была подсудна.
Каковы некоторые из конкретных шагов, необходимых для поддувания компрессором реформенной программы Ближнего Востока?
Вещательная компания, с приоритетностью реформы
Подход, стремящийся к расширению возможностей и увеличению голосов реформаторов в регионе, не мешает взглянуть на то, как и почему эта инфраструктура, построенная салафитами и Мусульманскими братьями, была создана. Аль-Джазира -- это, разумеется, вещательная компания для Мусульманских братьев, в то время как специализированных салафитских станций так много, что невозможно упомянуть их всех. [12] Материал, ориентированный на реформу или либеральный материал можно регулярно находить в вещательных СМИ, таких как Аль-Арабийя, или МВС, или Аль-Хурра под контролем США, или Би-Би-Си на арабском языке, однако, нет ни одного арабского телеканала, который бы "все время говорил о реформе", подобно тому, как вещают исламисты. Каналы, которые в настоящее время допускают эти голоса, имеют также свою собственную программу, в которой реформа находится на заднем плане, тогда как краткосрочная национальная политика становится приоритетным направлением.
Библиотека реформ и секуляризма - от Мутазила до наших дней.
Тот же самый разрыв наблюдается в публикациях, как на бумаге, так и в Интернете. Я помню, как на тротуарах за пределами каирских мечетей, в местах, где проповеди были в то время под контролем режима Мубарака, лежали всевозможные дешевые, легко доступные исламистские брошюры по широкому кругу вопросов. Работы реформаторов, секуляристов и свободных мыслителей существуют на арабском языке, и публикуются, но слишком часто это материал крошечной элиты для крошечной элиты. Он не распространяется на языке народа, и гораздо меньше -- в людных местах. [13]
Такой сборник будет включать в себя разумные голоса и реформы -- от истории Ислама до наших дней, так же, как такфиристы варьируются от Ибн Таймийи 13-го века до террористов-ученых современности. Он будет стремиться к спасению религии и исламской истории от искусственной монополии экстремистов. [14] Существовали хорошие, продуманные, прерывистые усилия на протяжении многих лет в таких местах, как Египет, Иордания и Ливан, как Дар Рияд аль-Райес в Бейруте и Дар Аль-Джадид. [15], Однако это не идет ни в какое сравнение с потоком контента, поступающего с противоположной стороны. Он должен быть легко доступен, как в печатном, так и в электронном виде, с такой же легкостью и доступностью, как виртуальные библиотеки доступны джихадизму. [16] Голоса реформы должны также быть видны на языке людей на тротуарах и аллеях бедняков в крупных городах региона.
Либеральные реформы в научных кругах
Высшее образование имеет несколько иную задачу. Конечно, в университетах имеются реформистские факультеты, разбросанные по всему арабскому миру. Тот, кто знаком с карьерой, скажем, катарского профессора, д-ра Абд аль-Хамида аль-Ансари, или бывшего профессора, д-ра Турки аль-Хамада в Саудовской Аравии, может быть воодушевлен их борьбой. [17] Есть, конечно, отдельные университеты в регионе, которые предлагают что-то, вроде западного типа образования — модели, типа AUC, AUB, AUK и KAUST, связанные с католическим образованием, но опять же — они относительно небольшие и не предлагают рамки и широту консервативных исламских университетов в регионах, не говоря уже о распространении либерального и просвещенного Ислама. Шариатские факультеты и отделения религии даже неисламистских или государственных вузов не свободны от преобладания консервативного толкования исламской теологии и юриспруденции.
Широкое реформенное движение, а не отдельные лица.
Слишком часто добронамеренные усилия в направлении либеральной коалиции становятся близорукими и изолированными. Следует обращать внимание на то, что смельчаки видят как недостающее:
"Механизмы, которые создают движение из группы людей, отсутствуют, и, таким образом, также отсутствуют строительные блоки для демократии — идеи, повествования, лидеры, визуальные картины и символы, и конечные цели. Здесь нам также нужно начинать все заново". [18]Слишком часто мы видим изолированных индивидов, а не даже слабые движения. Мы имеем не архипелаги, а лишь острова. Основная проблема заключается в том, что реформаторы, атеисты, и либералы не имеют никакого истинного и устойчивого международного или регионального спонсора. Такое могло быть на Западе, но этого не было.
Некоторые могут также сказать, что не дело западных стран насаждать реформы на Ближнем Востоке, что это было бы политическим вмешательством и даже высокомерным вмешательством в религиозные взгляды других. На это можно ответить, что исламистская и джихадистская волна не имела национальных или религиозных границ. Она, скорее, стремилась агрессивно завоевывать, преобразовывать и убеждать, и будет продолжать это делать. "Мусульманский момент", который мир переживает сегодня, включает в себя не только много хорошего, но и создает новые пространства для экстремизма, хотя и для более глубокого понимания. [19]
Настойчивое и энергичное содействие в разработке широкой программы реформ, как мы надеемся, с небольшим количеством смирения и реализма, следует рассматривать не только, как акт самообороны со стороны Запада, но и как знак уважения к реальным ближневосточным реформаторам, которые на самом деле часто пребывают в катакомбах.
Терпение в рассмотрении и последовательном и глубоком подходе к внедрению таких толерантных и либеральных традиций в исламский контекст, все еще ждет убежденного и просвещенного покровителя, будь то в регионе или за его пределами. Такая бесстыдная и бесстрашная политика не даст немедленных результатов, но с течением времени будет способствовать созданию равных условий политико-религиозного дискурса в регионе. Реформатор Адам Дин недавно отметил важность воссоздания
"примата разума внутри исламской веры, который имеет большое значение при любых усилиях реформирования, как мы понимаем веру". [20]
Нет лучшего времени, чем сейчас, для людей доброй воли в пределах и за пределами региона, чтобы работать смело и с удвоенной энергией и решимостью для достижения цели, когда настоящее так темно.
Поделиться с друзьями:
*Alberto M. Fernandez - вице-президент MEMRI.
Endnotes:
[1] Theatlantic.com, September 30, 2015.
[2] The Washington Post, June 17, 2016.
[3] Muftah.org, May 29, 2016.
[4] MEMRI Inquiry & Analysis No. 47, The Battle for Reforms and Civil Society in Syria - Part I, February 12, 2001.
[5] Carnegie-mec.org, October 13, 2016.
[6] Yalibnan.com, June 19, 2016.
[7] MEMRI Special Dispatch No. 6579, Separating The 'Political' From The 'Islam': Tunisia's Al-Ghannouchi And Reform Initiatives In The Egyptian Muslim Brotherhood, August 18, 2016.
[8] Freemuse.org/archives/345, accessed October 31, 2016.
[9] MPC-journal.org, April 7, 2015.
[10] Theatlantic.com, September 27, 2016.
[11] MEMRI Daily Brief No. 47, Remembering A Radical Reformer: The Legacy Of Mahmud Muhammad Taha, June 11, 2015.
[12] MEMRI Inquiry & Analysis No. 1206, Fitna TV: The Shi'ite-Bashing Campaign On Salafi TV Channels And Social Media, December 1, 2015.
[13] Wluml.org/node/287, September 1997, accessed October 31, 2016.
[14] Westminster-institute.org, June 1, 2016.
[15] Facebook.com/Dar.aljadeed.
[16] Terrorismanalysts.com, Vol 6, No 6 (2012).
[17] MEMRI Daily Brief No. 105, Fighting A Culture Of Illusion: The Long Struggle Of Dr. Turki Al-Hamad, October 5, 2016.
[18] Warontherocks.com, August 27, 2014.
[19] Miamiherald.com, April 26, 2016.
[20] Adamdeen.com, October 11, 2016.
| Перевод: +Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий