GUY MILLIÈRE LE 25 JUILLET 2020
Недавно Сенату был представлен доклад по исламу во Франции. Еще один.
Газеты писали об этом и говорили, что в докладе рисуется «ситуация более тревожная, чем когда-либо», и это правильно. Описанная ситуация действительно более тревожна, чем когда-либо.
Газеты также заявили, что в докладе определены «способы действий».
Здесь важно сказать, что это совсем неправильно. Проблемы начинаются с описания ситуации. В написанном нет ничего плохого, но предположения, лежащие в основе используемых концепций, как обычно, совершенно ошибочны.
Говорят об «исламистской радикализации», а «исламизм» снова представлен как отклонение от ислама, имеющий с ним мало общего.
Всякий, кто хоть что-то знает об исламе, знает, что нет никакого разрыва между «исламизмом» и исламом. Хороший мусульманин обязан следовать всем предписаниям Корана, а, если он это делает, то он «исламист» и «радикализован» в глазах западного человека, который ислама не знает или предпочитает не смотреть реальности в лицо.
Мусульманин, который не следует всем предписаниям Корана, в глазах западного человека, который не знает ислама или предпочитает не сталкиваться с реальностью, является «умеренным» или «интегрированным» мусульманином.
В глазах хорошего мусульманина, он — плохой мусульманин, которого хороший мусульманин обязан вернуть к исламу.
И любая попытка навязать разбавленный ислам будет тщетной (и ужасно, что это все еще обсуждается).
Коран определен в исламе как слово Аллаха, и его ни в коем случае нельзя разбавлять. Попытка сделать это считается в исламе серьезным преступлением. Любое желание вернуть «радикализованных» обратно в разбавленный ислам будет таким же бесполезным: именно поэтому курсы «дерадикализации», предложенные в какой-то момент французским правительством, с самого начала были обречены на полный провал.
Мусульмане, живущие в контакте с Западом, могут, в конечном итоге, столкнуться с западными взглядами на ислам, и в этом случае они, как правило, от него уходят. Они становятся отступниками, и их жизни угрожают, потому что каждый хороший мусульманин обязан убить отступника, который приближается к нему, но ни один мусульманин не может перейти из ислама в его разбавленную версию, потому что он знает, что разбавленная версия — это не ислам (он, конечно, может солгать и найти публику, которой можно навесить лапшу).
Всякая надежда на то, что прозелитизм прекратится, обманчива. Хороший мусульманин обязан не только привести плохого мусульманина обратно в ислам, но он также обязан привести неверных к исламу.
Ислам должен захватить мир и покорить все человечество, и каждый хороший мусульманин должен стремиться к тому, чтобы ислам покорил мир и покорил все человечество.
Понятие «сепаратизм», содержащееся в докладе (и, увы, в других местах), является огромным недоразумением: хорошие («радикализованные») мусульмане его не разделяют. Они захватывают территории, принимают там других мусульман, могут терпеть неверных, которые склоняют головы и ведут себя как димми (покорные неверные), но изгоняют неверных, которые отказываются быть димми. Через несколько лет большинство неверных, которые отказались быть димми, уезжают жить в другое место.
Франция сталкивается с серьезной проблемой, которая имеет одно имя: исламизация.
Все большее число ее территорий являются захватываются и подчиняются исламу. Растущая часть их населения — мусульмане, и хорошие мусульмане принимают меры, чтобы вернуть плохих мусульман к исламу.
Все больше немусульман ведут себя как димми.
Избранники делают неточные, а, следовательно, ненужные описания. Они предлагают одинаково ненужные средства правовой защиты. Несколько лет спустя, они снова делают неточные описания и говорят, что ситуация ухудшилась. Они предлагают такие же пустые лекарства.
Исламологи делают точные описания, но их не слушают.
Есть ли выход? На данном этапе я должен сказать, что боюсь худшего. Я хотел бы ошибиться, но растут признаки, которые делают меня очень пессимистичным.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |