"Нарушая мир"-- новый фильм раскрывает надежду для Израиля/Палестины
Мартин Шерман, 13 января 2023 г.
"Своим нежеланием начать решительное наступление на своих деспотических соперников, Израиль постоянно отступает от конфликтов, которые он может выиграть, рискуя при этом оказаться втянутым в конфликт, который он не сможет выиграть...
Если вы не будете сражаться, когда ваша победа несомненна и не слишком дорога, то вы можете прийти к моменту, когда вам придется сражаться при всех шансах против вас и только с шатким шансом на выживание". — Уинстон С. Черчилль, в книге "Надвигающаяся буря"(The Gathering Storm“).
... предположение о том, что демократии в целом находятся в мире друг с другом, имеет [настолько] сильную поддержку..., [что] заставило некоторых ученых заявить, что этот вывод, видимо, ближе всего к закону в международной политике — проф. Зеев Маоз и Брюс Рассетт, в журнале International Interactions, том 17, № 3, 1992, стр. 245-6.
События последнего года, такие как наспех состряпанное соглашение недавно свергнутого правительства Лапида (читай "договоренность") с Ливаном о морской границе с Израилем, якобы для предотвращения войны, и непродуманная попытка воскресить формулу двух государств как средство разрешения израильско-палестинского конфликта, вновь подогрели дискуссию о структуре отношений между еврейским государством и его все еще воинственными арабскими антагонистами.
Противоположные типы «мира»
Внимание неизбежно акцентируется на понятии «мир», его осуществимости, долговечности и его стихийных компонентах. Чтобы адекватно ответить на этот вопрос, крайне важно осознать, что слово «мир» является одновременно и диктаторским, и обманчивым.
Оно «диктаторское», потому что так же, как нельзя объявить оппозицию диктатору, нельзя выступать и против мира, во всяком случае, если кто-то желает иметь доступ к «приличному обществу». На самом деле, подобно диктатору, «мир» пользуется поддержкой всех.
Однако «мир» также является «обманчивым» словом, поскольку одними и теми же пятью буквами можно описать две совершенно разные, а по сути — противоположные политические конфигурации.
С одной стороны, "мир" может означать «взаимную гармонию» между сторонами, а с другой — «отсутствие насилия, поддерживаемое сдерживанием».
Совершенно разные наборы требований делают возможными эти совершенно разные виды мира. В политической системе, состоящей из демократически управляемых государств, таких как Западная Европа или Северная Америка, с открытыми границами, свободным обменом идеями и практически беспрепятственным передвижением людей, взаимная гармония является возможным видом мира.
Однако в политической системе, состоящей в основном из диктаторских режимов, как в арабском, так и в большей части мусульманского мира, такие нерегулируемые потоки идей, средств и людей явно не имеют места и в значительной степени несовместимы с неоспоримым правлением действующего диктатора.
Сдерживание vs гармония Сейчас, в условиях «взаимной гармонии», мир (т.е. отсутствие насилия) является естественным равновесным состоянием дел, и при возникновении споров система будет иметь сильную тенденцию к возврату к своему прежнему ненасильственному состоянию стабильности. Однако в альтернативном случае, когда ненасилие поддерживается только адекватным сдерживанием, это неверно. Действительно, если сдерживание ослабнет, результатом станет насилие между сторонами. Тенденции к восстановлению стабильности не будет, и система скатится к воинственному конфликту.
Очевидно, что для успеха мира/его поддержания необходимо правильно диагностировать, какие политические реалии преобладают. Ведь по сути, если условия таковы, что осуществим лишь «мир путем сдерживания», то принятие политики миротворчества/мироподдержания, направленной на достижение «мира взаимной гармонии», не будет иметь успеха.
Наоборот! Это сделает войну более вероятной, поскольку одна из сторон будет делать примирительные жесты, которые, вероятнее всего, подорвут ее предполагаемую способность сдерживания.
Эта двойственность в типологии «мира» находит свое отражение в связанной с этим дивергенции в структуре конфликтных ситуаций.
Соответственно, существуют два архетипических и противоположных контекста конфликта: в первом политика компромисса и уступок вполне может быть уместной при продвижении решения; в то время как во втором -- такой курс был бы катастрофически неуместным.
Знак доброй воли… или признак слабости
Итак, с одной стороны, протагонист в конфликте может пойти на первоначальную уступку, а противостоящий ему протагонист может понять, что эта уступка была сделана в знак доброй воли, и поэтому чувствует себя обязанным пойти на ответную уступку. Таким образом, через процесс уступок и встречных уступок дела сводятся к некоему консенсусному решению.
Однако возможна и другая, не менее вероятная ситуация, когда у протагониста возникает искушение пойти на первоначальную уступку, но противоборствующая сторона видит в этом не признак доброй воли, а признак слабости.
Тогда, вместо того, чтобы инициировать процесс взаимных уступок, первоначальная уступка вызывает требования дальнейших и далеко идущих уступок. Так что, вместо того, чтобы прийти к какому-то согласованному решению, взаимодействие уклонится в ответ на принуждение или насилие.
Ясно, что даже самый гибкий протагонист дойдет на каком-то этапе до предела уступок, на которые он может пойти. Соответственно, когда такой предел будет достигнут, он окажется в гораздо более слабом положении, чем он был до предложенной (- ных) им уступки (- ок).
«Если ты не будешь сражаться…»
На протяжении более десяти лет я неоднократно предупреждал, что из-за врожденного нежелания участвовать в решительном крупномасштабном наступлении против своих деспотичных противников, Израиль постоянно избегает конфликтов, в которых он либо не может победить, либо может победить только разорительной ценой.
См., например, здесь, здесь, здесь, здесь, здесь, здесь и здесь. Такая опасность была красноречиво описана Уинстоном Черчиллем в первом томе серии его основополагающих статей о Второй мировой войне: «…Если вы не будете сражаться, когда ваша победа гарантированная и не слишком дорогая, вы можете прийти к моменту, когда вам придется сражаться со всеми шансами против вас и лишь с ненадежным шансом на выживание».
Тщетность компромисса
В затянувшемся конфликте с арабскими соседями попытки Израиля пойти на компромисс оказались не только тщетными, но и контрпродуктивными. Несмотря на серию мучительных уступок, мир кажется еще дальше, чем когда-либо. После каждой сделанной уступки следовало не предложение встречной уступки, а требования дальнейших и более далеко идущих уступок.
Ясно, что единственно возможный мир в арабо-израильском конфликте — это мир сдерживания, а не мир взаимной гармонии. Уступки и компромиссы лишь подрывают такой мир. Если евреи не заявят недвусмысленно, что любой вызов их политической независимости и национальному суверенитету будет встречен непреодолимой смертоносной силой, они все чаще будут становиться жертвами такой силы со стороны своих арабских противников.
Доктор Мартин Шерман провел семь лет на оперативной должности в израильском оборонном ведомстве. Он является основателем Израильского института стратегических исследований (IISS), членом исследовательской группы Habitonistim-Israel Defense & Security Forum (IDSF) и участником проекта «Победа Израиля».
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий