Трансляриум ©: Так мир повернулся против Израиля

Так мир повернулся против Израиля

Ли Смит

Джошуа Муравчик является научным сотрудником Института внешней политики школы университета Джонса Хопкинса для перспективных международных исследований и спонсор этого журнала. Он также является автором 11 книг, включая недавно опубликованную «Превращение Давида в Голиафа: как мир повернулся против Израиля».

Я поговорил с Муравчиком о том, как Израиль перешел от аутсайдера к изгою, и какова вероятность изменения в обратную сторону в ближайшее время.

Ли Смит:

Вы говорите, мир повернулся против Израиля, но разве Израиль и государства Персидского залива, такие как Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты, не стали ближе, чем когда-либо из-за Ирана?

Джош Муравчик:

Это не только страны Персидского залива, и это не только из-за Ирана. Большая часть суннитского мира чувствует себя под двойной угрозой: с одной стороны, Иран, шииты и алавитское арабское население, которое их поддерживает, а, с другой стороны, сунниты радикального ислама. Последнее движение в его крайнем виде убивает или порабощает всех и каждого, кто, попав в его орбиту, не подчиняется ему. Однако даже в относительно умеренном виде, он рассматривается как тоталитарный заговор, который стремится монополизировать политическую власть и религиозные толкования. Таким образом, большинство государств Персидского залива, включая значительно Саудовскую Аравию, а также Иорданию и Египет, а, возможно, и некоторые северо-африканские страны, по крайней мере, неявно, находятся в лучших отношениях с Израилем, чем когда-либо прежде.

Но и что? Израиль по-прежнему имеет кучу врагов: вооруженные до зубов террористические армии на его северных и южных границах, разжигая беспокойное население на Западном берегу. Оно, в свою очередь, поддерживается Ираном и Турцией — державами, которые были когда-то в союзе с Израилем, но приняли радикальный ислам и стали более грозными, чем арабы, а также Катар, подобие страны с неисчерпаемым нефтяным богатством.
Над всем этим навис призрак ядерной бомбы Ирана, которому президент Обама не помешает, и который, даже, если не нанесет первый удар против Израиля, сделают всех его врагов более смелыми и более опасными.

Между тем, глобальный дискурс, включая Европу, ООН, международные средства массовой информации, НПО и даже администрация Обамы — все они излучают враждебность по отношению к Израилю, что ограничивает его способность действовать в целях самообороны. Арабы, которые сегодня проявляют симпатию к Израилю могут это изменить, откровенно говоря. Однако они наоборот, держат свои симпатии при себе, дабы не вызывать гнева своего собственного населения.

ЛС:

Разве бедственное положение палестинцев не вызывает гнев международного сообщества?

ДМ:

Да, тяжелое положение палестинцев вызывает гнев и сочувствие, и это положение действительно несчастное. Тем не менее, очевидно вопиющее несоответствие между яростью к Израилю за положение палестинцев и безразличием, проявленным к другим народам, страдающим от оккупации и/или отрицания их национальных устремлений.

К примеру, редко кто-то сталкивается с гневом по поводу оккупации Тибета, хотя он был оккупирован дольше и более жестоко, чем палестинские территории, и, в отличие от случая с завоеваниями Израилем в 1967 году, китайская оккупация Тибета была не актом самообороны. Если бы Пекин предложил Тибету условия, которые израильские премьер-министры, как Эхуд Барак или Эхуд Ольмерт предложили палестинцам, Далай-лама танцевал бы от радости.

Что касается отрицания национальных чаяний, кто злится по поводу курдов? Курдов в пять раз больше, чем палестинцев. Их национальная самобытность насчитывает тысячелетия, в то время как палестинскому национализму менее ста лет. Курды имеют свои собственные язык, историю и традиции. Курды мечтают о собственном государстве. И все же все наплевать.

ЛС:

Насколько мир, повернувшийся против Израиля, имеет дело с политикой Израиля, особенно в отношении палестинцев?

ДМ:

Конечно, политика Израиля способствует и не только в отношении палестинцев. Переход Израиля от самого совершенного в мире демократического социализма к широкой капиталистической экономике стоил ему друзей и поклонников.