Маркус Б. Монтегю-Мфуни, 27 июня 2021 г.
Я подозреваю, что в лексиконе многих моих американских, палестинских и израильских сверстников слово «апартеид» появилось относительно недавно. В последние недели я часто встречал его в заявлениях организаций, инфографике историй в Инстаграмме и влиятельных мнениях, которые я редактировал для этой самой газеты. Однако для других южноафриканцев и для меня самого это слово знакомо с самого рождения. У себя на родине слово апартеид носит совершенно иной, значительный смысл, и я бы хотел, чтобы больше людей знали об этом.
Я, в основном, вижу, как люди разбрасываются официальными определениями апартеида, исходящими из таких учреждений, как Международный уголовный суд, в которых говорится о преступлениях против человечности, «совершенных в контексте институционализированного режима систематического угнетения и господства одной расовой группы над какой-либо другой расовой группой или группами», с намерением сохранить свой режим».
Какое грустное, бесплодное, научное и возмутительно неадекватное определение.
Я родился и вырос в Южной Африке, и за все годы я ни разу не слышал, чтобы южноафриканец описывал апартеид таким образом. Для начала обратите внимание, что я использую заглавную букву «А» в слове «Апартеид», потому что для моих соотечественников «Апартеид» не является каким-то абстрактным понятием, которое можно определить с помощью жаргона в международном гуманитарном праве. Попросите южноафриканца дать определение слову «Апартеид», и он, скорее всего, посмеется над вами, потому что слово «Апартеид» вообще не подлежит определению. Апартеид был набором мучительных событий, пережитых в истории, которые до сих пор влияют на каждый аспект жизни миллионов людей.
Да, апартеид был «систематическим угнетением» «одной расовой группы другой», но такое определение, само по себе, является несправедливым. Апартеид был одним из самых агрессивных проявлений дегуманизации. Апартеид — это целые жизни, прожитые людьми или прерванные ими под всепоглощающим, постоянным страхом. Апартеид — причина того, что так много чернокожих южноафриканцев до сих пор живут в нищете в самой экономически несправедливой стране мира. Апартеид — это хроническая травма, нанесенная нескольким поколениям нации — поколениям людей, которые все еще живы и достаточно здоровы, чтобы рассказывать истории о жестокости, которые будут передаваться будущим поколениям.
Поэтому, когда я говорю, что действия израильского правительства и армии «не являются апартеидом», я имею в виду не то, что ограничение гражданских прав и бесчеловечные условия жизни, которые Израиль навязывает палестинцам, не являются ужасающе предосудительными и репрессивными. Я также имею в виду не то, что они не соответствуют стандарту этого пустого юридического определения, я считаю, что для этого есть веские основания. Я просто хочу сказать, что для людей, которых апартеид непосредственно коснулся, он означает нечто совершенно иное, и я хотел бы предоставить этим событиям их собственное освященное пространство в нашем языке.
Выделение в языке пространства для значительных событий не является беспрецедентным. Одним из таких примеров, имеющих особое значение для Израиля, является слово «Холокост». Написанное с маленькой буквы, слово «холокост» на протяжении многих веков имело значение, отличное от действий нацистской Германии. Однако, по всей вероятности, когда вы просто встречаете слово «холокост», вы инстинктивно, но совершенно намеренно думаете о Холокосте. Мы применяем собирательное значение слова "Апартеид" для обозначения определенного набора событий геноцида, потому что они заслуживают важного места в нашей истории и дискурсе, и мы бы не желали смягчать этот невообразимый ужас какими-то другими, в чем-то похожими событиями.
"Апартеид" — слово в языке африкаанс, полностью созданное белым южноафриканским правительством для обозначения программы угнетения (черного населения), также заслуживает особого места в нашем языке и коллективной памяти.
Однако у меня есть некоторые замечания по поводу ограничения использования термина «апартеид». Если мысль об апартеиде может вселить страх в достаточное количество людей, чтобы они почувствовали необходимость улучшить жизнь угнетенных в Палестине или где-либо еще, часть меня думает: «Давай, кричи об этом с крыш, если нужно!» Пусть термин, придуманный для описания борьбы моего народа, продолжает освобождать людей, где бы они ни находились.
Омар Баргути, соучредитель движения «Бойкот, изъятие и санкции» в Палестине, зашел так далеко, что описал борьбу против апартеида в Южной Африке как «наиболее важный фактор, повлиявший на палестинское движение BDS». Услышав это, я не мог не почувствовать патриотической гордости за то, что действия моего народа превратились в учебник того, как мощно и ненасильственно бороться с системным угнетением. Это также подтверждает для меня, что активисты, борющиеся за палестинцев, благоговейно и по всем правильным критериям используют термин «Апартеид».
Но есть и другая часть меня, которая видит нежелание израильского правительства отказаться от своих действий и нежелание Америки отказаться от его поддержки. Эта часть меня знает, как американская политическая медиа-машина, изощренная в маркетинге и крылатых фразах, но лишенная нюансов, обращается с вызывающими воспоминания словами, такими как «апартеид», без какого-либо почтения или уважения, которых они заслуживают. Зная такие реалии, я не могу не чувствовать, что слово «апартеид», возможно, звучит просто, как активистский лозунг в сознании критической массы населения, не оказывая никакого влияния на жизнь палестинцев.
К сожалению, я опасаюсь, что побочным последствием того, что действия Израиля названы «апартеидом», станут воспоминания обо всех потерянных жизнях, кровопролитиях и мучениях, выпавших на долю южноафриканцев на их долгом пути к свободе, которые исчезнут вместе с лозунгом «израильский апартеид». К сожалению, это уже может быть так.
Условия, в которых вынуждены жить палестинцы, наполняют мое сердце горем и печалью. Но это не тот апартеид, в котором выро я, и я бы не хотел, чтобы он канул в Лету.
Маркус Б. Монтегю-Мфуни, 23 года, председатель комитета Кримсона по вопросам разнообразия и инклюзивности и заместитель главного редактора совместного центра социальных африканских и афроамериканских исследований в Dunster House.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий