Даниэль Гринфилд, 19 августа 2019
Когда компания сталкивается с проблемами, она пытается идти вперед или назад. А когда банановая республика столкнулась с падением продаж на 3%, она решила вернуться к 7-му веку. В надежде проникнуть на прибыльный рынок сокрытия синяков и следов удушения, банановая республика выпустила серию хиджабов для проницательной женщины, которая знает, что лучше не выходить из дома без разрешения мужчины- опекуна.
Хотя в Иране женщин избивали и сажали в тюрьму за то, что они снимали свои хиджабы, банановая республика решила прославить мужественный дух женщин, которые хотят жить как граждане второго сорта. Однако, если бы бренд Gap думал, что демонстрация некоторых предметов женского подчинения между его уродливыми фиолетовыми кошельками и резинками для волос за 18 долларов покорят исламистов, то случится что-то другое.
Современные леваки обожествили хиджабы, не имея ни малейшего представления о том, что они значат или для чего они предназначены. Все, что они знают, это то, что для правильного представления разнообразия, нужно добавить женщину в хиджабе между парнем-геем, парнем из Black Lives Matter и воинственным участником #сопротивления, готовым штурмовать кофейни, хотя хиджаб является таким же символом свободы человека, как и женское половое обрезание. Но поскольку банановая республика не могла понять, как продавать женское половое обрезание искушенным городским потребителям, ей пришлось согласиться на попытку продать им хиджабы.
Хиджаб, подумал исполнительный директор BR, — это всего лишь шмата, размером 72x26.
Наши вьетнамские работорговцы могут его сделать за минуту до того, как потерять сознание от токсичных паров. А мы можем продать их за 20 баксов, получая в то же время премию за разнообразие от CAIR за нашу работу.
Иногда сигара может быть просто сигарой, но хиджаб — это всегда суровый образ жизни. Вместо того, чтобы получать приветствия от Алжира до Афганистана, банановая республика получила обвинение в культурном присвоении и бесчувственности.
Продавец-неудачник совершил очевидную и трагическую ошибку. У их модели, возможно, каждая прядь волос, была окружена модной фолликулярной тюрьмой, но она демонстрировала свои локти в рубашке с короткими рукавами. Какой смысл закрывать волосы после того, как локти открыты? Неужели банановая республика, несмотря на свое название, ничего не понимает в исламе?
«Существуют инструкции для хиджаба, за исключением того, что он просто покрывают волосы», — предупредил основатель Haute Hijab.
Руководящие принципы ислама покрывают женские волосы, локти, иногда лица и даже один глаз. Хиджаб является наиболее отличительным признаком подчинения, потому что волосы даже более оскорбительны, чем локти.
Первый президент Исламской Республики Иран, Аболхассан Бани-Садр, предупредил, что открытые волосы женщин испускают лучи, которые сводят мужчин с ума. Неизвестно, испускают ли женские локти лучи, но ислам одобряет женские локти не больше, чем их волосы.
А банановая республика вскоре раскаялась. Модель с черным прямоугольным принтом хиджаба и короткими рукавами исчезла из банановой республики, как из республик Афганистан, Иран и ИГИЛ. Осознавшая все компания заменила провокационные локти урезанным покроем, в котором больше нет локтей, рук или волос. Именно так, как задумал Аллах.
Однако мусульманские критики отметили, что модель в голубом мягком атласном квадратном хиджабе имеет открытую шею. А Аллаху больше нравится смотреть на женские шеи, чем на их волосы и локти. Между тем, модель в неубедительном хиджабе с леопардовым принтом не только показывает свою шею, но и открывает две первые пуговицы своей рубашки. Единственное, что могло быть более оскорбительным, так это, если она еще и за рулем.
Банановая республика отказалась от модели с разрезом под коленом, но она не смогла удовлетворить безумное требование стереть все части женского тела, против которых возражают мусульмане. «Если бы люди лезли на забор из-за коротких рукавов или ради фотографий с открытой шеей, никто не мог бы стоять позади платья с разрезом», — пожаловалась Мелани Элтурк, основательница Haute Hijab.
Американский бренд, который претендует на то, чтобы использовать освобождающую силу моды, сделал ставку на подчинение и обнаружил, что никакого подчинения никогда не бывает достаточно.
Хиджаб — это не просто еще одна шмата за двадцать долларов. Его происхождение восходит к Аравии 7-го века, где Мухаммед столкнулся с той же проблемой, что и его современные коллеги по ИГИЛ. Он должен был понять, как отличить своих жен от жертв изнасилования. Или, как любит их называть Ислам, наложниц. Или, как любят их называть СМИ, несовершеннолетние секс-рабыни.
Пророк Мухаммед (мир ему), как и пророк Джеффри Эпштейн (тюрьма ему), задумал покорить мир миниатюрными версиями самого себя, захватывая и насилуя бесчисленное количество молодых девушек. Поскольку в Аравии 7-го века не было Флоридской демократической партии, Мохаммед не мог просто выписать чек в Фонд Клинтона, а вместо этого должен был набрать банду насильников обещаниями изнасилования. Известный документальный фильм PBS называет этот период Империей Веры. Поскольку различные Поскольку сами насильники также имели жен, и поскольку ислам осуждает мусульманских мужчин, которые нападают на жен друг друга (однако жены не мусульман являются добычей, как говорится в Коране 4:24: «А поскольку замужние женщины запрещены для вас, берите пленников, которыми овладеет ваша правая рука"), появились хиджаб, бурка, абая и все другие захватывающие способы подавления женщин.
«О, Пророк! Скажи своим женам, дочерям и женщинам уверовавших, чтобы они надевали плащи на все тело, чтобы их можно было отличить и не приставать», — говорится в Коране 33:59. Комментатор Корана добавляет: «Более вероятно, что таким образом они могут быть признаны (как набожные, свободные женщины) и не пострадают (принятые по ошибке за рабынь для развлечения)» Это же всегда неловко, когда вы путаете свою или чужую жену с одной из этих рабынь для развлечения.
Мусульманские женщины покрывают свои волосы и локти, чтобы показать, что они являются собственностью мужчины-мусульманина.
А банановая республика занялась продажей социальных маркеров по двадцать долларов, которые отличают их владельца как уже принадлежащего мусульманину-мужу или отцу, и предлагают ему «приставать» к кому-то еще.
Может быть, к покупательнице вон той фиолетовой сумочки банановой республики, которая бесстыдно открыла свои локти. СМИ не могут точно обвинить двоюродного брата Old Navy в рекламе хиджабов таким образом, что она посылает смешанные сообщения бандам сексуальных насильников, и вместо этого они выдвигают обвинения в присвоении культуры.
Исламисты потратили поколение, жалуясь на отсутствие размещения и представительства. Круглосуточные рестораны не открывались, чтобы нарушить пост в Рамадан. Victoria's Secret не нанимала моделей в бурках. Полиция до сих пор считает взрывы в синагогах преступлением, независимо от того, что говорится в Коране. А потом банановая республика дебютирует в четырех хиджабах, и это культурное присвоение, хотя ислам присваивает культуры, как победители конкурса поедания хот-догов, которые проходят через квашеную капусту и сосиски.
Огромные куски Корана присвоены из иудаизма и христианства, как маленький ребенок, пытающийся написать свой собственный комикс, взяв все лучшие части всех книг и фильмов, которые он видел, и смешав их.
Статья в газете «Вашингтон пост» заканчивается тем, что мусульманский модный блогер клянется «заниматься мусульманскими делами».
Житель Техаса сказал, что это там, «где находится моя преданность».
Вопрос в том, где находится преданность огромных корпораций, которые вступают в сговор с угнетателями женщин? Неужели женщины рискуют своей жизнью, чтобы бросить вызов угнетению, или тем, кто вступает с ним в сговор? Банановая республика пытается сговориться с теократией изнасилования и обнаруживает, что никакого количества стертых женщин никогда не будет достаточно. И это тяжелый урок для американского продавца одежды, который он должен усвоить.
Но когда BR в следующий раз запустит свою линию репрессивных головных уборов, он привлечет консультантов из CAIR, которые позаботятся о том, чтобы ни одна из моделей не показывала лодыжку, локоть, шею или волосы. И тогда СМИ будут это приветствовать. И будут награды и рекламная кампания.
Потому что сейчас мы все живем в банановой республике.
Даниэль Гринфилд — научный сотрудник Шильмана в Центре свободы имени Дэвида Горовица.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |