Сможет ли Путин выжить?

Уроки коллапса Советского Союза

Празднование провала попытки коммунистической партии осуществить

государственный переворот в Москве, в августе 1991 г.

9 мая 2022 года по Красной площади Москвы прогрохотала колонна танков и артиллерии. По улицам города прошли более 10 000 солдат.

Владислав Зубок, июль/август 2022 г.

Это был 27-й ежегодный парад Победы в России, которым страна отмечает победу Советского Союза над нацистской Германией во Второй мировой войне.

Президент России Владимир Путин, председательствовавший на церемонии, произнес речь, в которой высоко оценил вооруженные силы и стойкость своей страны. «Защита нашей Родины, когда на кону стояла ее судьба, всегда была священной», — сказал он. «Мы никогда не сдадимся». Путин говорил не только о прошлом, но и о настоящем, дав всему миру четкий сигнал: Россия полна решимости продолжать войну против Украины.

В трактовке Путина война выглядит совсем иначе, чем на Западе. Она справедлива и мужественна. Она успешна. «Наши воины разных национальностей сражаются вместе, прикрывая друг друга от пуль и осколков, как братья», — сказал Путин. Враги России пытались использовать против страны «международные террористические банды», но «полностью провалились».

В реальности, разумеется, российские войска столкнулись с яростным сопротивлением на местах, а не с потоками поддержки, не смогли захватить Киев и свергнуть украинское правительство. Для Путина же победа может быть единственным общественно приемлемым результатом. В России открыто не обсуждаются никакие альтернативы.

Однако они обсуждаются на Западе, который ликует от каждого успеха Украины.

Военные неудачи России оживили трансатлантический союз и на момент сделали Москву похожей на коррумпированную третьесортную державу.

Многие политики и аналитики мечтают сейчас о том, чтобы конфликт мог, в конце концов, закончиться не только победой Украины; они надеются, что путинский режим постигнет та же участь, что и Советский Союз: он рухнет. Эта надежда проступает во многих статьях и выступлениях, в которых проводится сравнение катастрофической войны Советского Союза в Афганистане со вторжением России в Украину.

Похоже, что это скрытая мотивация и жестких санкций, наложенных на Россию, которая подчеркивает все недавние разговоры о новом единстве демократического мира.

Логика говорит, что война подорвет общественную поддержку Кремля по мере роста потерь, а санкции разрушат российскую экономику. Отрезанные от доступа к западным товарам, рынкам и культуре, как элиты, так и простые россияне будут все более сыты по горло Путиным и, возможно, выйдут на улицы, чтобы потребовать лучшего будущего. В конце концов, Путин и его режим могут быть сметены, либо в результате переворота, либо в результате волны массовых протестов.

Такой ход мыслей основан на ошибочном прочтении истории. Советский Союз распался не по причинам, на которые любят указывать жители Запада: унизительное поражение в Афганистане, военное давление со стороны Соединенных Штатов и Европы, национальная напряженность в республиках, входящих в его состав, и песня сирен демократии.

На самом деле, именно ошибочная советская экономическая политика и ряд политических ошибок советского лидера Михаила Горбачева привели к саморазрушению страны. И Путин изучил уроки распада СССР, сумев избежать финансового хаоса, обрекавшего советское государство, несмотря на жесткие санкции.

Современная Россия отличается совершенно другим сочетанием устойчивости и уязвимости, чем то, что было характерно для Советского Союза поздней эпохи. Эта история имеет значение, потому что, размышляя о войне в Украине и ее последствиях, Западу следует избегать проецирования своих неправильных представлений о распаде Советского Союза на нынешнюю Россию.

Советский Союз распался не по тем причинам, на которые любят указывать западные аналитики.

Но это не означает, что Запад останется в стороне при формировании будущего России. Режим Путина устойчивее режима Горбачева, но если Запад проявит единство, он сможет постепенно подорвать власть российского президента.

Путин грубо просчитался, вторгшись в Украину, обнажив тем самым уязвимость режима в области экономики, которая оказалась гораздо более зависимой от экономики Запада, чем была его советская предшественница, и в области высококонцентрированной политической системы, которой не хватает инструментов политической и военной мобилизации, которыми обладала Коммунистическая партия.

Если война продолжится, Россия станет менее влиятельным международным игроком. Затянувшееся вторжение может даже привести к хаосу, подобному тому, который разрушил Советский Союз. 

Однако западные лидеры не могут надеяться на столь быструю и решительную победу. В обозримом будущем им придется иметь дело с авторитарной Россией, пусть и ослабленной.

Творческое разрушение

В США и Европе многие эксперты полагают, что распад Советского Союза был предопределен. В этом повествовании Советский Союз долгое время был экономически и идеологически окаменевшим, а его военная мощь чрезмерно раздута. Потребовалось время, чтобы экономические недостатки и внутренние противоречия разорвали государство на части.

Однако, по мере того, как Запад усиливал давление на Кремль посредством наращивания военной мощи, страна начала прогибаться. И по мере того, как национальное движение за самоопределение в союзных республиках набирало обороты, она начала ломаться.

Попытки Горбачева, какими бы благими они ни были, провести либерализацию, не смогли спасти умирающую систему.

В этой истории есть доля правды. Советский Союз никогда не мог успешно конкурировать в военном или технологическом отношении с Соединенными Штатами и их союзниками. Советские лидеры выполняли сизифов труд, чтобы догнать Запад, но их страна всегда отставала. На поле битвы идей и образов западная свобода и процветание действительно помогли ускорить закат коммунистической идеологии, поскольку молодые советские элиты потеряли веру в коммунизм и проявляли живой интерес к желанным иностранным товарам, путешествиям и западной поп-культуре. И советский имперский проект наверняка столкнулся с недовольством и пренебрежением со стороны внутренних национальных меньшинств.

Однако это были не какие-то новые проблемы, и, в конце 1980-х годов, их самих по себе, было недостаточно, чтобы быстро отстранить Коммунистическую партию от власти. Коммунистические лидеры в Китае столкнулись с аналогичным набором кризисов, примерно в то же время, но они отреагировали на растущее недовольство либерализацией китайской экономики и применением силы для подавления массовых протестов.

Такая комбинация — капитализм без демократии, сработала, и теперь лидеры Коммунистической партии Китая цинично правят и наживаются на государственном капитализме, позируя под портретами Карла Маркса, Владимира Ленина и Мао Цзэдуна. Другие коммунистические режимы, такие как вьетнамский, совершили аналогичные переходы.

На самом деле, Советский Союз был разрушен не столько из-за структурных пороков, сколько из-за самих горбачевских реформ.

Как утверждали экономисты Майкл Бернстам, Майкл Эллман и Владимир Конторович, перестройка высвободила предпринимательскую энергию, но не таким образом, чтобы создать новую рыночную экономику и заполнить полки для советских потребителей. Вместо этого, энергия оказалась разрушительной.

Предприниматели советского типа опустошали экономические активы государства и экспортировали ценные ресурсы за доллары, платя налоги в рублях. Они перекачивали доходы в офшоры, прокладывая путь олигархической клептократии. Коммерческие банки быстро научились изощренными способами доить советское государство, заставляя центральный банк печатать все больше и больше рублей для покрытия финансовых обязательств коммерческих банков по мере роста государственного дефицита.

В 1986 и 1987 годах, когда упали цены на водку и нефть, а страну потрясла чернобыльская катастрофа, Минфин напечатал всего 3,9 млрд и 5,9 млрд рублей соответственно. А в 1988 и 1989 годах, когда были проведены горбачевские реформы, вливания рублевой ликвидности увеличились до 11,7 млрд, а затем до 18,3 млрд.

Потребовались десятилетия, чтобы десятки миллионов бывших советских граждан обрели постимперскую идентичность.

Горбачев и другие реформаторы упорно шли вперед. Советский лидер делегировал больше политических и экономических полномочий 15 республикам, входившим в союз. Он отстранил Коммунистическую партию от управления и санкционировал выборы в каждой из республик, входивших в Союз, наделив их законодательной и конституционной властью.

Замысел Горбачева имел благие намерения, однако он усугубил экономический хаос и финансовую дестабилизацию. Россия и другие республики удерживали две трети доходов, которые должны были поступать в федеральный бюджет, что вынудило министерство финансов СССР напечатать в 1990 году 28,4 миллиарда рублей.

Тем временем советский правящий класс распался на этнические кланы: коммунистические элиты. В различных республиках — казахи, литовцы, украинцы и др. стали больше отождествлять себя со своими «нациями», а не с имперским центром. Национальный сепаратизм поднялся, как наводнение.

В случае с русскими изменение взглядов было особенно разительным. Во время Второй мировой войны русские в основном воевали на стороне Советского Союза, и многие на Западе видели в коммунистической империи простое продолжение России.

Однако в 1990–1991 годах, именно десятки миллионов россиян во главе с Борисом Ельциным разрушили советское государство. Это была смешанная группа, включавшая либерально настроенных интеллектуалов из Москвы, провинциальных российских аппаратчиков и даже офицеров КГБ и военных. Что их объединяло, так это их неприятие Горбачева и его несостоятельного правления.

Ощущение слабости советского лидера, в свою очередь, спровоцировало попытку государственного переворота в августе 1991 года. Организаторы поместили Горбачева под домашний арест и направили танки в Москву в надежде вызвать у людей шок и заставить их подчиниться, но они потерпели неудачу.

Они не решились применить грубую силу и спровоцировали массовые протесты против власти Кремля. За этим последовало самоуничтожение силовых структур Советского Союза. Ельцин оттеснил Горбачева, запретил Коммунистическую партию и действовал как суверенный правитель. 8 декабря 1991 года Ельцин и руководители Белоруссии и Украины заявили, что Советский Союз «прекратил существование как субъект международного права и геополитической реальности».

Не будь заявления Ельцина, Советский Союз мог бы устоять. Даже после того, как он официально перестал существовать, империя годами продолжала жить как единая рублевая зона без границ и таможни.

Постсоветские государства не имели финансовой независимости. Даже после референдумов о национальной независимости, за которыми последовало празднование вновь обретенной свободы, десяткам миллионов бывших советских граждан за пределами России потребовались десятилетия, чтобы сформировать постимперскую идентичность, думать и действовать как граждане Беларуси, Украины и других новых государств.

В этом отношении Советский Союз оказался скорее устойчивым, чем хрупким. Он ничем не отличался от других империй в том, что на его распад потребовались десятилетия, а не месяцы.

Учитывая уроки прошлого

Путин хорошо знает эту историю. Российский президент однажды заявил, что «распад Советского Союза был величайшей геополитической катастрофой» двадцатого века, и построил свой режим так, чтобы избежать той же участи.

Он признал, что Маркс и Ленин ошибались в отношении экономики, и энергично работал над тем, чтобы выяснить, как Россия может выжить и процветать в условиях глобального капитализма.

Он привлек способных экономистов и сделал макроэкономическую стабильность и сбалансированный бюджет своими главными приоритетами. В течение первого десятилетия его правления стремительный рост цен на нефть наполнил российскую казну, и Путин быстро выплатил долг России западным банкам в размере $130 миллиардов. Он свел будущие долги к минимуму, и его правительство начало накапливать резервы в иностранной валюте и золоте. Эти меры предосторожности окупились во время мирового финансового кризиса 2008 года, когда Россия смогла с комфортом спасать жизненно важные для ее экономики корпорации (всеми ими управляли соратники Путина).

После аннексии Крыма в 2014 году, Соединенные Штаты ввели санкции против российской нефтяной и других отраслей, и цены на нефть упали так же как и при Горбачеве. Но российское правительство отреагировало умело. Под руководством председателя ЦБ Эльвиры Набиуллиной и министра финансов Антона Силуанова, правительство провело девальвацию рубля, восстановив макроэкономическую стабильность. После непродолжительного спада российская экономика восстановилась. 

Даже во время пандемии COVID-19 в стране сохранялась строгая бюджетная дисциплина. В то время как западные государства печатали триллионы долларов для субсидирования своей экономики, Россия увеличивала профицит своего бюджета. Экономисты правительства «более святые, чем Папа Римский, применили» подход, отстаиваемый Международным валютным фондом, сказал Дмитрий Некрасов, бывший российский государственный экономист.

«За последние десять лет не было страны в мире, которая проводила бы столь последовательную, консервативную и бескомпромиссную политику, основанную на либеральной модели макроэкономики».

К 2022 году путинское государство накопило финансовые резервы на сумму более $600 миллиардов, что является одним из крупнейших в мире «загашников».

Но для Путина основной целью этой разумной финансовой политики было не получение международного одобрения или хотя бы оказание помощи простым россиянам в сохранении их сбережений. Цель состояла в том, чтобы укрепить свою власть.

Путин использовал накопленные резервы, чтобы восстановить силу авторитарного государства, создав службы безопасности, увеличив российскую армию и военную промышленность и подкупив главу Чечни Рамзана Кадырова и его военизированные формирования, создав еще одну опору для кремлевской диктатуры.

Путин энергично работал над тем, чтобы выяснить, каким образом Россия может процветать в условиях глобального капитализма.

Когда в начале этого года Путин решил вторгнуться в Украину, он был уверен, что большие резервы России позволят стране пережить любые санкции. Однако финансовый ответ Запада оказался куда более жестким, чем он ожидал, и даже ярые антироссийские ястребы на Западе были удивлены.

Запад и его союзники отключили ряд крупных российских банков от SWIFT, международной платежной клиринговой сети, и заморозили российские международные резервы на $400 миллиардов, которые физически хранились в странах Большой семерки.

Вашингтон и его союзники заблокировали также работу множества производственных компаний с российским правительством или российскими предприятиями. Более 700 западных производственных и розничных корпораций сами ушли из России, пристыженные общественным мнением в своих странах. Крупные международные транспортно-финансовые фирмы и посредники прекратили работу с компаниями, связанными с Москвой. 

Такой разрыв не походил ни на что, виденное миром со времен блокады Германии и Японии во время Второй мировой войны.

На Западе эти действия были встречены эйфорией. Эксперты заявили, что российская валюта рухнет и что будут широкие протесты. Некоторые даже предполагали, что Путин может быть свергнут. Но ни один из этих сценариев не осуществился.

Сначала рубль упал, но Набиуллина и Силуанов быстро его спасли. Российское государство приостановило свободную конвертируемость валюты и постановило, что 80% доходов от нефти, получаемые российскими компаниями и другими экспортерами (включая доходы в долларах), должны продаваться центральному банку. Оно запретило российским гражданам переводить за границу более $10 000 в месяц, подавив панический порыв конвертировать рубли в доллары, и российская валюта, в конечном итоге, полностью вернулась к уровню до вторжения. Если бы Горбачеву помогли такие знания, Советский Союз мог бы выжить.

Тем временем российские предприниматели начали приспосабливаться к новой реальности. Многие парадные двери в международную экономику закрылись, но российские бизнесмены, включая тех, кто управляет военной промышленностью, знают, как использовать черный ход, чтобы найти то, что им нужно.

Российские предприятия по-прежнему имеют законный доступ к некоторым крупным экономикам, включая Китай и Индию, обе из которых по-прежнему готовы вести дела с Россией.

У них мало экономических причин не делать этого: сильный рубль позволяет выгодно покупать российскую энергию и другие материалы со скидкой. Затем российское правительство может облагать налогом эту прибыль и принудительно переводить ее в рубли, что еще больше поддержит платежеспособность страны. Таким образом, в краткосрочной перспективе жесткие санкции Запада вряд ли убьют рубль и заставят Кремль уступить.

Разделяй и властвуй

Западные санкции, возможно, не изменят мышление Москвы, однако, безошибочно нанесут ущерб некоторым слоям населения России, а именно: элитам страны и городскому среднему классу.

Правительства, университеты и другие учреждения по всему миру отменили тысячи научных и исследовательских проектов с участием России.

Сервисы, которые были вплетены в жизнь многих «белых воротничков» в России — от Facebook до Netflix и Zoom, внезапно стали недоступны. Россияне не могут обновлять свои MacBook или iPhone. Им стало чрезвычайно сложно получить визу для въезда в Великобританию или Европейский Союз, и даже если им это удается, нет прямых рейсов или поездов, которые могли бы доставить их туда.

Они больше не могут использовать свои кредитные карты за границей или оплачивать иностранные товары и услуги. Для космополитов страны российское вторжение очень усложнило жизнь.

На первый взгляд может показаться, что Путину это не сулит ничего плохого. Во время советского политического кризиса 1990–1991 годов, представители среднего и высшего классов сыграли огромную роль в развале государства. Сотни тысяч образованных советских людей вышли на главные площади Москвы и Петербурга, требуя перемен. Новая российская элита, которая приняла национализм и выступила против старой советской гвардии, пришла к власти после выборов, состоявшихся в 1990 году. Работники умственного труда и интеллигенция страны объединились с этой новой элитой, чтобы помочь разрушить империю.

Горбачев терпел, а, возможно, и поощрял такую ​​политическую активность. Путин — нет. 

В отличие от Горбачева, который позволял оппонентам оспаривать результаты выборов, Путин работал над тем, чтобы не допускать, чтобы россияне превратились в реальную угрозу, отравив лидера оппозиции Алексея Навального в августе 2020 года, а затем арестовав его год спустя. Демонстраций против войны в масштабах, разрешенных Горбачевым, не было, в немалой степени благодаря беспощадной эффективности российских спецслужб.

Силовики путинского полицейского государства обладают властью и навыками, необходимыми для подавления любых уличных протестов, в том числе, с помощью запугивания, арестов и других наказаний, таких как огромные штрафы. И российское государство настойчиво стремится контролировать сознание своего населения. 

В первые дни после вторжения законодательные органы России приняли законы, предусматривающие уголовную ответственность за открытое обсуждение и распространение информации о войне. Правительство заставило независимые новостные агентства страны закрыться. Но это лишь наиболее видимые инструменты путинской системы контроля. 

Как и многие другие авторитарные лидеры, российский президент также научился использовать экономическое неравенство для создания прочной базы поддержки, опираясь на различия между тем, что российский ученый Наталья Зубаревич называет «четырьмя Россиями». 

Первая Россия состоит из горожан крупных городов, многие из которых работают в постиндустриальной экономике и культурно связаны с Западом. Они являются источником наибольшей оппозиции Путину, и они уже устраивали протесты против президента. Однако они составляют лишь пятую часть населения, по оценке Зубаревич.

Остальные три России — жители более бедных промышленных городов, ностальгирующие по советскому прошлому; это люди, которые живут в приходящих в упадок сельских городах; и различные нерусские этносы, живущие на Северном Кавказе (включая Чечню) и на юге Сибири.

Жители этих "трех Россий" подавляющим большинством поддерживают Путина, поскольку зависят от государственных субсидий и придерживаются традиционных ценностей, когда речь заходит об иерархии, религии и мировоззрении — видов культурных позиций, которые Путин отстаивал в кремлевской империалистической и националистической пропаганде, усилившейся с момента вторжения в Украину. Так что Путину не нужно прибегать к массовым репрессиям, чтобы оставаться у власти. 

Признавая кажущуюся бесполезность противодействия государству, многие члены первой России, которым Путин действительно надоел, просто бегут из страны, что Путин открыто поддерживает. Он объявил их уход «естественным и необходимым самоочищением [российского] общества» от прозападной «пятой колонны».

И до сих пор вторжение мало что сделало, чтобы подорвать его поддержку среди «трех других Россий». Большинство членов этих групп не чувствуют себя связанными с мировой экономикой, а потому их относительно не беспокоит отлучение России от церкви Западом посредством санкций и запретов.

Чтобы сохранить поддержку этих групп, Путин может продолжать субсидировать одни регионы и вкладывать в другие миллиарды в инфраструктуру и строительные проекты. Он также может апеллировать к их консервативным и ностальгическим чувствам, к чему Горбачев никогда не прибегал. 

Бурная история России привела к тому, что большая часть ее населения желает иметь сильного лидера и консолидации страны, а не демократии, гражданских прав и национального самоопределения.

Горбачев, однако, не был сильным человеком. Советским лидером двигало чрезвычайно идеалистическое видение, и он отказался использовать силу для сохранения своей империи. Он мобилизовал самые прогрессивные слои российского общества, прежде всего интеллигенцию и городских профессионалов, чтобы помочь ему вырвать Советский Союз из его изоляции, застоя и консервативных привязок. Но при этом он потерял поддержку остальной части России и был вынужден покинуть свой пост, оставив после себя в наследство экономический кризис, отсутствие гражданственности, хаос и сепаратизм.

Продолжительность жизни россиян сократилась с 69 лет в 1990 году до 64,5 лет в 1994; у мужчин сокращение было с 64 лет до 58 лет. Общее население России сократилось, и страна столкнулась с нехваткой продовольствия. Неудивительно, что столько россиян хотели такого сильного человека, как Путин, который обещал защитить их от враждебного мира и восстановить Российскую империю.

В течение нескольких недель после вторжения в Украину предсказуемой реакцией русского народа было сплотиться вокруг царя, а не обвинять его в неспровоцированной агрессии.

Под давлением

Жителям Запада ничто из этого не сулит ничего хорошего, поскольку они хотят, чтобы путинская система пала, как и украинцам, борющимся за поражение российской военной машины.

Однако даже несмотря на то, что распад Советского Союза может не давать представления о траектории развития России, это не означает, что действия Запада не повлияют на будущее страны. Как западные, так и опытные российские экономисты сходятся во мнении, что в долгосрочной перспективе санкции приведут к упадку экономики России, по мере увеличения сбоев в цепочке поставок.

Особенно уязвимыми являются такие отрасли страны, как транспорт и связь. Российские пассажирские самолеты, скоростные поезда и большая часть автомобилей производятся на Западе, и теперь они отрезаны от компаний, которые знают, как их обслуживать и поддерживать.

Даже официальная государственная статистика свидетельствует о том, что сборка новых автомобилей в России резко упала, по крайней мере, отчасти потому, что российские заводы отрезаны от запчастей иностранного производства. 

Пока что российский военно-промышленный комплекс может продолжать беспрепятственно существовать, но и он, в конечном итоге, столкнется с нехваткой. В прошлом западные компании поставляли оружие российским производителям даже после того, как Россия аннексировала Крым. Теперь, они этого не сделают только по этическим причинам.

Российскому энергетическому сектору в значительной степени удалось избежать санкций, и по мере роста цен, он зарабатывает на экспорте больше, чем до войны. Но со временем производство энергии также ухудшится, и энергетический сектор тоже будет нуждаться в запчастях и технологических обновлениях, которые может предложить только Запад.

Российские власти признали, что добыча нефти в стране в марте сократилась на 7,5% и может упасть до уровня, невиданного с 2003 года. Продажа энергоносителей, вероятно, также станет проблемой, особенно, если Европейский Союз сможет отвыкнуть от российской нефти и газа. Путин отрицает, что это произойдет. На встрече с руководителями энергетических корпораций он назвал западные санкции «хаотичными» и заявил, что из-за инфляции они нанесут больше вреда западной экономике и потребителям, чем россиянам.

Он даже говорил об «экономическом самоубийстве» Европы и обещал опережать антироссийские действия Запада. Он также убедил себя, что Запад больше не командует мировой экономикой, учитывая растущую многополярность мира. В этом он не одинок: даже оппозиционные Путину российские экономисты убеждены, что пока финансы страны в порядке, остальной мир, в том числе, некоторые западные компании, трейдеры и посредники рискуют нарушать санкции, чтобы вести дела с Россией.

По мере того, как мировая экономика будет прогибаться под тяжестью войны, а международный шок по поводу вторжения — ослабевать, они считают, что отношения России с миром вернутся к норме, как это было после 2014 года.

Падение доходов от энергетики не подорвет устойчивости путинского режима.

Однако похоже, что Запад готов продолжать.

За день до празднования Путиным Дня Победы, лидеры «Большой семерки» опубликовали декларацию в поддержку Украины, в которой они признали эту страну союзником Запада и пообещали финансовую поддержку, стабильные поставки оружия, доступ к разведданным НАТО и, что крайне важно, продолжать экономическое давление на Россию.

Ключевым моментом декларации было заявление о том, что они будут работать над «изоляцией России во всех секторах ее экономики».

Это перекликается с тем, что Урсула фон дер Ляйен, глава Европейской комиссии, назвала целями ЕС: запретить российским банкам «действовать по всему миру», «эффективно блокировать российский экспорт и импорт» и «сделать невозможным для [российского] Центробанка ликвидировать свои активы».

Поддерживать этот уровень единства будет непросто, равно как и распространять давление на большее количество секторов России — например, путем введения эмбарго ЕС на российскую нефть и газ.

Некоторые страны, в том числе, Венгрия (чей премьер-министр Виктор Орбан остается одним из немногих друзей Путина в Европе), а также Германия и Италия, осознают, что энергетическое эмбарго нанесет огромный удар по их экономике. И даже если Европа введет энергетический запрет, это не приведет к немедленному кризису в России.

В конце 1980-х в Советском Союзе резко сократились доходы от продажи нефти, но не это обанкротило страну. Горбачев потерял контроль над центральным банком, рублем и фискальными механизмами страны.

Пока Путин сохраняет власть над этими активами и следует профессиональным советам, падение доходов от энергетики не подорвет устойчивости его режима.

Однако, если Запад всерьез вознамерится остановить Путина, то на него все равно придется продолжать оказывать давление. Чем дольше будут продолжаться санкции, и чем они будут жестче, тем больше антироссийский экономический режим Запада будет внедряться и инкорпорироваться другими субъектами мировой экономики.

Государства и компании за пределами Запада будут все больше беспокоиться о вторичных санкциях. Некоторые предприятия могут даже забеспокоиться о своей репутации.

Китайский телекоммуникационный гигант Huawei уже приостановил новые контракты с Россией. Индийские фирмы, заявившие о готовности покупать российскую нефть с 30%-ной скидкой, теперь находятся под сильным давлением, чтобы они от этого отказались.

Только жесткий детерминист мог поверить в 1991 году, что не было никакой альтернативы краху Советского Союза.

Если режим санкций действительно затянется и станет постоянной практикой, Западу все же удастся подорвать путинскую систему. В конечном итоге, даже талантливые московские экономисты не смогут защитить страну от разрушительных макроэкономических последствий.

Даже при триллионах долларов инвестиций в инфраструктурные проекты или других мерах стимулирования, российское государство не сможет преодолеть последствий изоляции, поскольку стоимость этих проектов, особенно при сопутствующей коррупции, резко возрастает.

Без иностранных ноу-хау эффективность производства российских товаров и их качество вернутся к началу 1990-х годов. Тогда «три России», средства к существованию которых зависят от государства, остро почувствуют растущую слабость и изоляцию своей страны, чего они не чувствуют сейчас. Люди будут изо всех сил пытаться обеспечить пищу на столе. И это серьезно подорвет историю Путина: он является главным лидером «суверенной и великой России», которая «поднялась с колен» при нем.

В долгосрочной перспективе можно представить, что это серьезно ослабит российское государство. Сепаратизм может усилиться или вернуться в некоторые регионы, такие как Чечня, если Кремль перестанет оплачивать счета их жителей. Напряженность между Москвой, где накапливаются деньги, и промышленными городами и регионами, зависящими от импорта и экспорта, будет расти.

Скорее всего, это произойдет в Восточной Сибири и Среднем Поволжье, нефтедобывающих регионах, которые могут оказаться вынужденными отдавать Кремлю все большую долю сокращающейся прибыли. 

Тем не менее, даже очень слабой России не суждено развалиться в стиле Советского Союза. Национал-сепаратизм не представляет собой такую ​​большую угрозу для современной России, где примерно 80% граждан страны считают себя этническими русскими, чем для Советского Союза.

Сильные репрессивные институты Москвы могли бы также гарантировать, что в России не произойдет смена режима или, по крайней мере, не будет такой смены режима, которая произошла в 1991 году.

А русские, даже если и выступят против войны, вряд ли пойдут на очередное буйство, чтобы разрушить собственное государство. 

И все же, Запад должен следовать своим путем. Санкции постепенно истощат военную казну России, а вместе с ней и боеспособность страны. Столкнувшись с растущими неудачами на поле боя, Кремль может согласиться на нелегкое перемирие. Но Запад все же должен оставаться реалистом. Только закоренелый детерминист может поверить, что в 1991 году не было альтернативы распаду Советского Союза.

Гораздо более логичным для советского государства было бы продолжение авторитаризма в сочетании с радикальной либерализацией рынка и процветанием избранных групп — мало чем отличающееся от пути, по которому пошел Китай. Точно так же и для Запада было бы детерминизмом ожидать, что ослабленная Россия падет. По крайней мере, будет период, когда Украине и Западу придется сосуществовать с ослабленным и униженным, но все еще самодержавным российским государством.

Западные политики должны готовиться к такому повороту событий, а не мечтать о крахе Москвы.

Перевод: Miriam Argaman	Источник
Опубликовано в блоге "Трансляриум"