На братской могиле жертв погромов в Хевроне, 1929 год.Пьер Люрсат, 29 мая 2022 г.
Нижеследующие строки были написаны накануне и на другой день после Йом Иерушалаим, на самом пике волны мусульманского насилия в Иерусалиме во время Рамадана как на границе с Газой, так и в других местах, и в самый канун нового военного противостояния, которое произошло год назад.
В 1921 году, на следующий день после страшного насилия, унесшего жизни десятков людей в Тель-Авиве, в том числе, писателя Йосефа Хаима Бреннера, многие внутри ишува оплакивали ужасную реальность погромов, которых, как они думали, они избежали, приехав на жительство в Палестину, чтобы «строить страну и строить себя», согласно сионистскому лозунгу.
Еще больше, чем мертвых в Тель-Авиве (и в Хевроне в 1929 году), эти сионистские пионеры оплакивали свои собственные иллюзии, проливая горькие слезы.
То же разочарование, но в иной форме, я обнаружил в рассказе, услышанном мною недавно из уст нового иммигранта, который приехал поселиться в Иерусалиме после долгого проживания в Париже.
Через его ясное повествование проступает истина, которую многие израильтяне-сторожилы склонны забывать или приукрашивать. Вот его свидетельство:
«В ульпане в Иерусалиме я заметил, что арабские студенты, которых было полно в классе, пользовались привилегированным положением. Преподаватель чаще давал им слово, они не стеснялись «стоять в стороне», ведя себя высокомерно и пренебрежительно, с его молчаливого одобрения, а нас призывали держаться в тени».
Позже, во время учебы, я обнаружил такое же отношение, а еще позже — в учреждении, где я проходил практику.
Во время производственных совещаний всякое вмешательство арабского сотрудника встречали почтительно и с чрезмерным уважением, как будто все, что он говорил, было священным словом… Я не понимаю такого самоуничижения израильтян-евреев по отношению к своим арабским коллегам…».
Чтобы ответить на вопрос этого нового иммигранта, я попытался понять причины этого явления, которых множество, среди которых мы можем назвать: политику «позитивной дискриминации», проводимую Израилем для поощрения «интеграции» израильских арабов; еврейская пацифистская идеология, от Брит Шалом до Шалом Ахшав, игнорирование арабской культуры, особенно — среди израильтян европейского происхождения, и, в частности, игнорирование отношения ислама к еврейским меньшинствам и христианам (зимми); и, наконец, (а это прежде всего) страх перед исламом и мусульманами.
Страх перед исламом — закрытая тема
Эта важная тема затрагивает не только повседневную жизнь во многих местах в Израиле, где сосуществуют евреи и арабы, например место, упомянутое в свидетельстве выше, но и реальность противостояния между Израилем и его врагами внутри и за пределами страны.
Когда Израиль утверждает, что он «приносит спокойствие» в Иерусалим, рассматривая вопрос о запрете еврейских демонстраций; когда он запрещает все молитвы на Храмовой горе — самом святом месте иудаизма; когда он годами воздерживается от ответа на не прекращаемые ракетные обстрелы из Газы, в действие вступает все та же робкая осторожность, смешанная с невежеством и страхом.
Мне, конечно, скажут, что в конфликте с ХАМАСом или с бунтовщиками в Иерусалиме, Израиль находится в ситуации военного или полицейского превосходства, что дает ему право проявлять «благоразумие», «сдержанность» или другие качества, проявляемые сильным к более слабому.
Однако такой ответ проистекает из ошибки перспективы, а также из попытки обманывать самих себя. Мы ведем себя так, будто столкнулись с простой полицейской проблемой или с «мероприятиями по обеспечению безопасности», тогда как это настоящая война, в которой еврейское меньшинство противостоит врагам, являющимся частью обширной арабо-мусульманской группы.
Иллюзия технологической мощи
На самом же деле, когда евреев забрасывают камнями или они подвергаются нападениям арабской толпы в Иерусалиме или где-либо еще, при обстоятельствах, напоминающих самые мрачные периоды нашей истории, — это попытка погрома, а не новостной материал.
Кто сильнее: ортодоксальный иудей, пытающийся убежать от нападающих и спасти свою жизнь, или нападающие? То же самое и на границе с Газой: мы убеждены, что мы самые сильные, укрываясь за технологическим барьером «Железного купола», который (не всегда) уничтожает в полете запущенные противником ракеты, позволяя нам жить в иллюзорном спокойствии (кроме жителей приграничных районов, жизнь которых превращается в ад при общем равнодушии).
Однако этой иллюзорной силе не удается скрыть моральную и психологическую слабость, которая проявляется, когда ХАМАС обстреливает Иерусалим в разгар Йом Иерушалаим.
Именно в Иерусалиме и, в частности, на Храмовой горе эта слабость наиболее очевидна. В связи с этим, отношение Израиля к Храмовой горе представляет собой двойную ошибку, как психологическую, так и политическую.
Психологически это укрепляет мусульман в их комплексе превосходства, укрепляя их в идее, что исламу суждено доминировать над другими религиями, и что последние могут осуществлять свое поклонение только с разрешения и под контролем мусульман, т.е., будучи «зимми».
В политическом плане это подтверждает параноидальное чувство экзистенциальной угрозы, которое, по мнению ислама, обнаруживается в любом проявлении независимости и свободы со стороны тех же зимми в мусульманском мире.
Как это ни парадоксально, еврейский суверенитет в Иерусалиме воспринимается как угроза исламу именно из-за его неполноты и пристрастности. Более того, евреи рассматриваются как незваные гости на Храмовой горе, поскольку они там не бывают, они там не присутствуют постоянно и всегда приходят туда под хорошим конвоем, как иностранцы и потенциальные захватчики.
Как Израиль проиграл психологическую войну
На первый взгляд, Израиль не боится террора, с которым он эффективно борется и над которым он в значительной степени одержал победу практически на всех фронтах. За исключением одного существенного момента — психологической войны.
Израиль (и Запад в целом) проиграл психологическую войну ХАМАСу и всему исламу, потому что интегрировал в свою психику страх перед врагом — самое грозное психологическое оружие терроризма, которое ислам сделал своей специальностью, постоянно играя на механизме двойного военно-психического страха и подчинения, жалости к себе и террора.
Лучшим доказательством этой парадоксальной реальности является позиция руководителей израильских служб безопасности в Иерусалиме (Шин-Бет, полиции и т. д.), которые постоянно предостерегают израильскую общественность от риска «вспышки» на Храмовой горе, этой «пороховой бочке», которая, по их мнению, может спровоцировать «мировую войну», если хоть горстке евреев будет позволено свободно приходить и поклоняться там, о чем провозглашают Декларация независимости Израиля и всякие универсальные декларации прав человека.
Эти так называемые «привратники», которые должны нести основную ответственность за безопасность Израиля, давно стали распространителями пораженческой идеологии, благодаря любопытному психологическому механизму, который еще предстоит изучить.
В конечном счете, такое поведение страха действует также против наших врагов, доводя их до износа, не давая им расти, развиваться и мешая им отказаться от своих роковых и инфантильных грез.
Не будем забывать, что именно организованный Ариэлем Шароном уход из Газы привел к власти ХАМАС, под игом которого страдают миллионы мусульман, и что именно соглашения Осло привели к власти Арафата. Страх (и коррупция, интеллектуальная и материальная) всегда был плохим советчиком.
«Вытащить галут из евреев — труднее, чем вытащить евреев из галута», — говорил Маниту.
В тот день, когда мы перестанем бояться ислама, мы, наконец, сможем стать тем самым «новым евреем», о котором говорил Жаботинский, и заслужить уважение к самим себе и со стороны наших врагов.
© Пьер Люрсат для «Израиль 24/7»
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий