Польская журналистка Анна Биконт встретилась в Едвабне с историей, о чем она пишет в своем мастерском новом романе «Преступление и безмолвие».
Давид Микич, 20 октября 2015
«Я не могу спать по ночам. Я это вижу, как будто это случилось вчера. ... Внутри меня все еще звучит этот жуткий вопль, который длился, вероятно, не больше двух минут».Женщине, говорящей эти слова, было тогда 10 лет.
10 июля 1941 года, она увидела, как ее собратья поляки ведут своих еврейских соседей в сарай. Школьники издевались над своими еврейскими одноклассниками, преследуя их до смерти. Матери крепко прижимали своих детей, пытаясь защитить их от ударов. Через несколько минут почти все городские евреи, сотни их, от младенцев до стариков, будут сожжены заживо.10-летняя девочка, стоя у окна, видела, как жители Едвабне заливают бензин в четыре угла сарая и поджигают его. Затем раздался этот страшный вопль.
Эта запись взята из книги Анны Биконт «Преступление и безмолвие», которая появилась в 2004, на польском языке, шесть лет спустя - на французском языке (она получила европейскую книжную премию в 2011 году), а теперь - переведена на английский язык Алисой Валлес. В своей работе в качестве репортера либеральной польской газеты «Gazeta Wyborcza», Биконт выполняет навязчивый, героический труд, опрашивая свидетелей, преступников и выживших после резни в Едвабне и подобных массовых убийств евреев в соседних городах Радзилов и Вазощ. Она обнаружила странный психологический феномен: горожане Едвабне все еще настаивают на том, что они являются жертвами еврейской клеветы. Убийство, по их словам, было совершено несколькими головорезами, вероятно, людьми из прилегающих деревень или немцами.
Биконт использует собственные слова горожан, чтобы разрушить их притязания на невиновность. Она показывает, что практически все Едвабне было в курсе, кто были главные убийцы, которые в тот день, в июле 1941 года, остались и присоединились к кровожадной толпе. Эти истины передавались десятилетиями в намеках и шепотом за кухонными столами и за рюмкой водки. То, что произошло в 1941 году, было тем, что президент Польши Красьневский смело назвал не погромом, а геноцидом, искренним стремлением Едвабне уничтожить все следы еврейской жизни. Через несколько минут после убийства город пустился в массовое разграбление, вынося из еврейских домов серебро, меха и мебель. Это были их соседи, люди, которых они знали годами.
Как могло произойти такое зверство, как Едвабне? В поисках ответа, Биконт сталкивается с мутными глубинами неравных отношений между поляками и евреями. Беда проистекает из чувства Польши относительно самой себя как вечной страны-жертвы, которая вновь и вновь была раздавлена такими крупными силами, как Россия и Германия. До тех пор, пока известие о Едвабне не распространилось через 60 лет после убийства, полякам было трудно думать о себе как об исполнителях, а не пострадавших от исторического зла.
Резня в Едвабне впервые вторглась в общественное сознание Польши в 1999 году, когда режиссер Агнешка Арнольд выпустила документальный фильм, основанный на ее интервью с местными жителями. Историк Ян Т. Гросс использовал стенограмму фильма Арнольд в качестве основы для своей книги «Соседи», опубликованной через год, в которой описывалось длительно подавленное массовое убийство с ужасающей и тщательной детализацией. Однако многие поляки отреагировали с недоверием. Гросс, отец которого еврей и преподает в Принстоне, не был настоящим поляком, сказали они; большая часть приведенных им доказательств исходила из допросов, проведенных после войны сталинской тайной полицией, которая использовала пытки для получения признаний, от которых потом отреклись. Евреи предсказуемо откапывали ложь и измышления, чтобы заработать деньги, очерняя репутацию Польши.
В течение года почти все в Польше знали о полемике вокруг Едвабне. В книге «Соседи» и ее продолжении «Страх», говоря о погромах, которые поляки совершали против евреев вскоре после окончания войны, Гросс открывает темную сторону польско-еврейских отношений, которая была скрыта последние 60 лет.
15 марта 2001, рабочие удалили надпись с памятника на городской площади Едвабне: надпись гласила, что немцы убили евреев города. Этим летом, в день 60-летия сожжения, на месте убийства состоялась церемония. Президент Квасьневский сказал журналу Der Spiegel, что посещение Едвабне было «самой большой проблемой его президентства». Однако сами жители Едвабне бойкотировал церемонию. В ней приняли участие только 4-5 горожан. На дороге, ведущей к месту давнего преступления, молодые люди кричали о «жидах», делали непристойные жесты и врубали громкую музыку, чтобы заглушить речи.
В нацистские годы, которые были катастрофическими, как для поляков, так и для евреев, поляки часто использовали свою власть над еврейской жизнью и смертью и даже смеялись над этим. Биконт цитирует историка Ежи Едлицкого, который говорит, что «уничтожение евреев с весельем воспринималось значительной частью польского населения. Это увеселение, смех, сопровождавший Холокост, я помню потому, что в то время я был по другую сторону арийской стены.
«Еще до выхода книги Гросса "Соседи", - продолжает Едлицкий, "поляки и я в том числе бежали от фактов плохого обращения поляков с евреями во время Холокоста".
Книги Гросса изменили все. В первом десятилетии 21-го века поляки начали сталкиваться с тем фактом, что их родители и дедушки с бабушками грабили еврейские дома во время войны и сдавали евреев немцам, чтобы заработать деньги, а в худших случаях, сами убивали евреев. Как и в Германии в 1970-х годах, чувство вины в стране привело к новой оценке еврейского присутствия, имеющего решающее значение для его национальной идентичности. Молодые поляки изучают теперь утраченную культуру своих еврейских соседей с невиданным прежде голодом.
Марек Эдельман, единственный из лидеров восстания в Варшавском гетто, который решил остаться в Польше после войны, сказал, что в 1930-х годах он был сильно избит поляками, даже сильнее, чем немцами. Его дело было не необычным. Биконт указывает, что антисемитская агитация 1930-х, была особенно сильной в районе Ломжа, где находится Едвабне. Этот регион поддерживал правую Польскую национальную партию более 100 лет. В 30-е годы Национальная партия все свои силы бросила на борьбу с евреями. Священники Ломжа были на переднем крае антисемитских кампаний. Евреи убили Христа: практически каждая проповедь касалась этой темы. Антисемитизм процветал в польских школах в 30-е годы не только в Ломже. Евреям часто приходилось сидеть на задних партах в классе и терпеть оскорбления своих учителей и одноклассников. Поляки регулярно избивали евреев на улицах и разбивали окна еврейских домов. Большинство католических газет заявляли, что Польше пора избавиться от своих евреев.
«Никакой поляк никогда не подвергался преследованиям со стороны немцев за то, что он не сжигал евреев»,
- сказал Биконт один из горожан Едвабне.
Как и большинство из горстки населения Едвабне, которые хотели сказать правду о резне, человек отказался назвать свое имя, зная, что его соседи начнут его преследовать за то, что он отрицает их ложную версию истории. Едвабне придерживается своей официальной истории: немцы заставили поляков совершить убийство. Городской священник идет еще дальше, говоря Биконт, что, возможно, немцы, которые, как известно, были умны, оделись, как поляки, когда они сажали евреев в сарай.
Биконт снова и снова слышит от жителей Едвабне, молодых и старых, что «евреи» при Советах отправляли поляков в Сибирь, а поэтому было неизбежно, что поляки мстили (хотя, конечно, действительно немцы были ответственны за убийство). Историк Томаш Стржембощ, любимец польских правых, утверждает, что в 1939, польские евреи сначала приветствовали вторжение советской армии, а затем с энтузиазмом отправляли поляков в трудовые лагеря. Однако многие поляки обняли и русских. Число польских евреев, присоединившихся к НКВД, было намного меньше числа поляков. Советы депортировали евреев точно так же, как они депортировали поляков, и конфисковывали их имущество в равной степени.
Однако этим простым фактам, как показывает Биконт, сейчас сопротивляется значительная часть польской нации. История польских страданий при Советах по-прежнему связана со странным мифом о том, что евреи в массовом порядке в 1939 году, присоединялись к коммунистическому врагу, и что, по сути, евреи и русские правили Польшей. Неудивительно ли, что Польша, сокрушенная еврейскими комиссарами, набросилась на евреев, когда нацисты заменили Советы несколько лет спустя?
«Церковь - это черная дыра",
- сказала Биконт в телефонном разговоре со мной несколько недель назад.
Она сказала мне, что польская церковь «все еще антисемитская, а те, кто не согласен с ее антисемитизмом, подвергаются остракизму». В своей книге Биконт подчеркивает смелые исключения. Она цитирует католических священников и епископов, которые честно говорят о Едвабне и подобных массовых убийствах, и которые молятся за евреев, убитых поляками в земле их предков. Отец Станислав Мужал говорит об убийствах в Едвабне:
«Трудно найти более презренное и жестокое преступление в истории человечества»и восхищается тем фактом, что польская церковь сама занята поисками смягчающих обстоятельств для резни.
Однако мужчины и женщины, как и Мужал, идут против послания церкви. Виноваты евреи-коммунисты, настаивает церковь, и, по словам Биконт, лидеры польской общины Чикаго повторяют те же антиеврейские обвинения. Таковы искажения, которых требует крайний национализм, которые тем более тревожны, что они носят одежды религии.
"Преступление и безмолвие" неизбежно рассуждает о сложном статусе евреев в современной Польше. Подруга в Институте национальной памяти в Белостоке, без всякой просьбы, клянется Биконт, что она никогда не признается, что она еврейка (факт, который сама Биконт обнаружила только в тридцатые годы). Подруга подразумевала, что еврейство будет восприниматься как пятно, как признак того, что словам нельзя доверять, когда дело касается польской истории.
Хотя Биконт сказала мне в интервью, что позиция Польши в отношении ее еврейского прошлого «изменилась к лучшему за последние 10 лет», и что новый музей еврейской истории в Варшаве является признаком здорового нового интереса к еврейскому наследию страны, также верно, что старые подозрения все еще сохраняются. После войны, Польша стала моноэтническим и моно-религиозным народом, а нынешнее правое правительство, отказавшись принимать мусульманских беженцев, настаивает на том, чтобы оно оставалось таким. Восприятие Польши как земли исключительно для польских католиков, означает преуменьшение 800-летнего присутствия евреев на этой земле.
Биконт не забывает дать нам вдохновляющую сторону истории Едвабне, непоколебимый героизм тех, кто тогда и сейчас сопротивляется злу вокруг них. Она рассказывает нам о Станиславе и Марианне Рамотовски, он - поляк-христианин, спасший еврейку Марианну (урожденную Рахиль Финкельштейн), а затем женился на ней. Когда Биконт брала у них интервью, они оставались в Едвабне, живя рядом с убийцами и теми, кто с ними заодно. Среди более поздних героев - мэр города Кшиштоф Годлевский и некоторые другие, которые видят свой долг в том, чтобы смотреть правде в глаза в отношении прошлого Едвабне. Почти все, в конце концов, живы, преследуемые ночными телефонными звонками и оскорбительными криками на улице. Биконт тщательно прослеживает их историю. Лешек Дзедзич попадает в Америку со своей семьей; и в трогательном эпизоде, Ян Срокски, который с большой решимостью ищет факты о своем отце, который оказался убийцей евреев. Биконт помнит рассказы о нескольких евреях, оставшихся в живых, среди них, Авигдор Кочав, который был на рыночной площади в тот день в 1941 году, потом бежал и прятался в пшеничном поле и слышал, как обреченно читал Шма; он пережил войну, сойдя за язычника.
Самый волнующий раздел книги Биконт касается полячки христианки Антонины Вижковской, которая спасла семь евреев во время войны; они жили на ее ферме, под свинарником и куриным домиком. Вижковска побрызгала газом вокруг свинарника, так что, когда немцы пришли со своими собаками, чтобы вынюхивать евреев, газ заставил собак потерять обоняние. Надев желтый значок, на котором было написано "JUDE", она принесла муку и хлеб в гетто Ломжа. Сразу после окончания войны люди из Польской армии ворвались в ее дом и жестоко избили её за то, что она защитила евреев от нацистов. (До Гросса злодеяния Польской национальной армии против евреев были еще одной почти запрещенной темой в Польше.) В глазах Едвабне, действия Вижковской во время войны дискредитировали ее даже шесть десятилетий спустя. Было постыдным фактом, что она спасла семь человек, рискуя собственной жизнью, потому что эти люди были евреями, а поэтому недостойны спасения.
10 июля 2001 года, Антонина Вижковска была слишком напугана, чтобы приехать на церемонию памяти убитых евреев Едвабны: трое из тех, кто избил её в 1945 году, все еще жили рядом.
| Перевод: +Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Поделиться с друзьями:
Комментариев нет:
Отправить комментарий