 |
| Слева: обложка Шарли Эбдо после убийства сотрудников журнала – плачущий Мухаммад, говорящий «Все прощено» — стала началом психологической капитуляции Франции. Справа: когда театр Батаклан (где в ноябре 2015 были убиты 90 человек) открылся вновь концертом Стинга, его последней песней была песня «Иншалла» (по-арабски, «Если будет воля Аллаха»). |
Джулио Меотти, 13 апреля 2017
- После двух лет и 238 погибших от рук исламского террора, что сделала Франция, чтобы победить радикальный Ислам? Почти ничего.
- Если победит Эммануэль Макрон, то Францию, как мы ее знаем, можно будет считать вполне законченной. Осудив «колониализм» за французские неприятности в арабском мире и назвав его «преступлением против человечности», он фактически узаконил мусульманское экстремистское насилие против Французской Республики.
- Буквально в течение двух лет, мусульманские организации Франции притянули к суду таких великих писателей, как Жорж Бенсуссан, Паскаль Брюкнер и Рено Камю. Осуществилась мечта исламистов: подвергнуть «исламофобов» суду, чтобы ограничить их свободу выражения. Следовательно, физическое уничтожение Шарли Эбдо последовало за интеллектуальным.
--------------------------------------------------------------------------------------
Это было нечто, вроде прощания с армией. Во время краткого визита на авианосец "Шарль де Голль" в декабре прошлого года, президент Франции, Франсуа Олланд, почтил французских солдат, принимавших участие в "Операции Хамаль» против Исламского государства. После двух лет и 238 погибших от рук исламского терроризма, что сделала Франция, чтобы победить радикальный Ислам? Почти ничего.Именно такое наследие безразличия находится на кону на предстоящих президентских выборах во Франции. Если победит Марин Ле Пен или Франсуа Фийон, то это будет означать, что Франция отвергла автократическое наследие и хочет попробовать другой, более смелый путь. Если победит Эммануэль Макрон, то Францию, какую мы знаем, можно будет считать вполне законченной. Макрон, например, выступает против того, чтобы отнимать французское гражданство у джихадистов. Терроризм, Ислам и безопасность почти отсутствуют в речах и платформе Макрона. Он выступает за то, чтобы ослабить чрезвычайное положение Франции. Осудив «колониализм» за французские неприятности в арабском мире и назвав его «преступлением против человечности», он фактически узаконил мусульманское экстремистское насилие против Французской Республики.
Как писал в своей новой книге генерал Винсент Депорт, «La dernière Bataille de France» («Последняя битва Франции»):
"Президент Олланд сказал 15 ноября, что она будет беспощадной, поскольку мы — в состоянии войны..., но мы не ведем войну! История показывает, что в вечной борьбе между щитом и мечом, меч все же идет на шаг вперед и побеждает".В последние два года Франция использовала только щит.
Фальшивая война Франции началась в Париже с резни в редакции сатирического журнала Шарли Эбдо. Двенадцать карикатуристов и полицейские были убиты двумя братьями, которые кричали:
«Мы отомстили за Мухаммеда, мы убили Шарли Эбдо».
После нескольких дней маршей, пикетов, свечей и коллективных заявлений, таких как «Je Suis Charlie» (Я - Шарли), половина французской интеллигенции была готова уйти в подполье под защитой полиции. Это ученые, интеллектуалы, писатели, журналисты. Самым известным является Мишель Уэльбек, автор книги «Покорность». Затем, Эрик Земмур, автор книги «Самоубийство по-французски». Затем, команда Шарли Эбдо, вместе со своим директором, Риссом (Лораном Суриссо). Мохаммед Сифауй, французско-алжирский журналист, который написал «Как победить исламский террор». Фредерик Азиза, радиожурналист и автор в газете Canard Enchaîné, и Филипп Валь, бывший директор Шарли Эбдо. Последним в бегстве был франко-алжирский журналист, Зейнаб Разауи. Окруженная шестью полицейскими, она покинула Шарли Эбдо, сказав, что ее газета капитулировала перед террором и отказалась напечатать больше карикатур на Мухаммеда.
«Шарб, где Шарб?» Это были слова, которые повторялись в кабинетах Шарли Эбдо 7 января 2015, в тот день, когда он и его коллеги были убиты. «Шарбом» был Стефан Шарбонье, редактор журнала, опубликовавшего карикатуры на Мухаммеда. Шарб работал над небольшой книгой «О богохульстве, исламофобии и истинных врагах свободы слова», опубликованной посмертно.
«Шарб, где Шарб?» Это были слова, которые повторялись в кабинетах Шарли Эбдо 7 января 2015, в тот день, когда он и его коллеги были убиты. «Шарбом» был Стефан Шарбонье, редактор журнала, опубликовавшего карикатуры на Мухаммеда. Шарб работал над небольшой книгой «О богохульстве, исламофобии и истинных врагах свободы слова», опубликованной посмертно.
Книга Шарба атаковала самодовольных интеллектуалов, которые годами утверждали, что Шарли Эбдо должен быть в ответе за свои проблемы, инфантильный взгляд, популярный во всей Европе. Она основана на том, что если бы все просто молчали, этих проблем не было бы. Очевидно, что, если бы никто не указывал на угрозы нацизма и коммунизма, нацизм и коммунизм тихо бы исчезли сами собой. К сожалению, такой подход был опробован, но он не сработал. В книге также были подвергнуты критике «сектантские активисты», которые, по его словам, пытались «навязать судебным властям политическую концепцию «исламофобии».
Относительно "левых" он писал:
«Пора положить конец этому отвратительному патернализму левых интеллектуалов», имея в виду его моральное ханжество. 5 января, Шарб, передал эти страницы своему издателю. Два дня спустя, он был убит.Теперь некоторые из этих людей, которых он назвал, пытаются скрыть свою трусость, нападая на него. В последние недели, некоторые культурные мероприятия во Франции попытались “отвести" внимание публики от этой чрезвычайно важной книги. Ее театральная интерпретация, на которой присутствовал один из журналистов Шарли Эбдо, Марика Брет, должна была состояться в Лилльском университете. Тем не менее, ректор университета, Ксавье Ван Ден Дриш сказал, что он опасается «эксцессов» и «нагнетания атмосферы», поэтому он исключил Шарба из программы. Дважды. Директор пьесы, Жеральд Дюмон направил письмо министру культуры, Одри Азулаю, в котором говорится о «цензуре».
В это же время, книга Шарба исчезла также из двух мероприятий на культурном фестивале в Авиньоне.
"Как заставить мертвых замолчать?"
— написал в твиттере Рафаэль Глюксман.
“Погиб в 2015, запрещен в 2017",
— резюмировал Бернар-Анри Леви.
В течение последних двух лет, сама издательская индустрия играла центральную роль в цензуре и поддержке цензуры, подвергаясь цензуре. Философ Мишель Онфре отказался издать свою книгу «Размышления об Исламе» на французском языке и она впервые вышла на итальянском. Немецкий писатель, Хамед Абдель Самад, увидел свою книгу Der islamische Faschismus: Eine Analyse («Анализ исламского фашизма), которая стала бестселлером в Германии, подвергшейся цензуре на французском языке издательством Piranha.
Пока суд да дело, французские суды возродили le délit d'opinion — уголовное преступление за выражение политических мнений, ставшее теперь «интеллектуальным преступлением». Вероника Гроссет объяснила это в газете «Фигаро»:
Всего за два года, мусульманские организации во Франции притянули к суду таких великих писателей, как Жорж Бенсуссан, Паскаль Брюкнер и Рено Камю. Мечта исламистов сбылась: притянуть «исламофобов» к суду, чтобы наказать их за свободу выражения.
Следовательно, физическая резня в Шарли Эбдо сопровождалась резней интеллектуальной: сегодня важная книга Шарба не может найти во Франции пространства для публичного чтения, тогда как он должен быть защищен как наследие храбрости и правды.
Даже во французских театрах давится свобода слова. Были отменены фильмы об Исламе.«Апостол» Каррона Директора, о мусульманах, обращенных в христианство; «Тимбукту» об исламистском захвате Мали и «Сделано во Франции» Николя Бухрифе о джихадистской ячейке. Плакат «Сделано во Франции» - «Калашников над Эйфелевой башней» был уже в парижском метро, когда ИГИЛ начал действовать в ночь на 13 ноября 2016. Сразу же выпуск фильма был приостановлен с обещанием, что фильм вернется в кинотеатры. «Сделано во Франции» доступен теперь только по заявкам. Другой фильм, «Салафиты», был показан с запретом для несовершеннолетних. Министерство внутренних дел призвало к полному запрету.
После бойни в Шарли Эбдо, казалось, что стране удалось ненадолго вернуться к нормальной жизни. Тем временем тысячи евреев собрались покинуть Францию. По просьбе местных лидеров еврейской общины, еврейская кипа исчезла с улиц Марселя, а в Тулузе после того, как исламский террорист убил еврейского учителя и троих детей в 2012, 300 еврейских семей собрали вещи и уехали.
В ежедневной газете «Фигаро», эксперт по международным отношениям, Адриен Дезюин, сравнил последние два года с «фальшивой войной», которую Франция не вела в 1939-1940. Париж, объявив войну Германии, как он теперь объявил войну терроризму, просто отказался от борьбы. В течение целого года Франция, укрывшись за линией Мажино, которую по глупости считала непобедимой, не выпустила ни одного ружейного выстрела по немцам, которые в то время уже распространились по всей Европе. Аналогичным образом, генерал Винсент Депорт в своей книге «Последняя битва Франции» объясняет, что «Операция «Стража», в которой французские солдаты сейчас развернуты на улицах, является не более, чем «шоу» и, что «Исламское государство не боится наших самолетов. Вы должны нападать на земле, наводя ужас. У нас есть средства, чтобы сделать это, но это требует политического мужества». По словам Депорта, «операция Стража» ничего не меняет».
Никогда не начинавшаяся война Франции против террора провалилась также по трем самым важным мерам: отмене джихадистам французского гражданства, «дерадикализации» их и закрытию их салафитских мечетей.
Есть как минимум 20 из 2500 известных радикальных мечетей, которые необходимо закрыть прямо сейчас. Территориальный информационный центр (SCRT) рекомендовал, чтобы во Франции было закрыто 124 салафитских мечетей. Только Марин Ле Пен потребовала этого.
Через три дня после резни в Париже, 13 ноября, президент Олланд объявил о конституционной реформе, которая лишила бы французского гражданства исламских террористов. Столкнувшись с невозможностью разработать общий текст в обеих палатах, а также с отставкой своего министра юстиции, Кристиана Тобира, Олланд был вынужден отменить этот шаг. Это означает, что сотни французских граждан, которые отправились в Сирию на джихад, теперь могут вернуться в свою страну происхождения и убить там больше невинных людей.
Театр Батаклан — место массового убийства, в котором погибли 90 человек и многие другие были ранены 13 ноября 2015, недавно вновь открылся концертом Стинга. Его последняя песня называлась «Иншалла» (по-арабски — «если будет воля Аллаха»). Это состояние Франции последних двух лет, начиная с «Аллаху Акбар», который скандировали джихадисты, убивая 80 человек, и заканчивая фальшивым призывом к Аллаху британского певца.
В течение последних двух лет, сама издательская индустрия играла центральную роль в цензуре и поддержке цензуры, подвергаясь цензуре. Философ Мишель Онфре отказался издать свою книгу «Размышления об Исламе» на французском языке и она впервые вышла на итальянском. Немецкий писатель, Хамед Абдель Самад, увидел свою книгу Der islamische Faschismus: Eine Analyse («Анализ исламского фашизма), которая стала бестселлером в Германии, подвергшейся цензуре на французском языке издательством Piranha.
Пока суд да дело, французские суды возродили le délit d'opinion — уголовное преступление за выражение политических мнений, ставшее теперь «интеллектуальным преступлением». Вероника Гроссет объяснила это в газете «Фигаро»:
«Закон коварно нарушил различие между обсуждением идей и личными нападками. Многие организации пытаются привлечь своих противников к ответственности».Это означает, что правовая система отдает писателей и журналистов под суд за выражение конкретных идей, в частности, за критику Ислама.
Всего за два года, мусульманские организации во Франции притянули к суду таких великих писателей, как Жорж Бенсуссан, Паскаль Брюкнер и Рено Камю. Мечта исламистов сбылась: притянуть «исламофобов» к суду, чтобы наказать их за свободу выражения.
Следовательно, физическая резня в Шарли Эбдо сопровождалась резней интеллектуальной: сегодня важная книга Шарба не может найти во Франции пространства для публичного чтения, тогда как он должен быть защищен как наследие храбрости и правды.
Даже во французских театрах давится свобода слова. Были отменены фильмы об Исламе.«Апостол» Каррона Директора, о мусульманах, обращенных в христианство; «Тимбукту» об исламистском захвате Мали и «Сделано во Франции» Николя Бухрифе о джихадистской ячейке. Плакат «Сделано во Франции» - «Калашников над Эйфелевой башней» был уже в парижском метро, когда ИГИЛ начал действовать в ночь на 13 ноября 2016. Сразу же выпуск фильма был приостановлен с обещанием, что фильм вернется в кинотеатры. «Сделано во Франции» доступен теперь только по заявкам. Другой фильм, «Салафиты», был показан с запретом для несовершеннолетних. Министерство внутренних дел призвало к полному запрету.
После бойни в Шарли Эбдо, казалось, что стране удалось ненадолго вернуться к нормальной жизни. Тем временем тысячи евреев собрались покинуть Францию. По просьбе местных лидеров еврейской общины, еврейская кипа исчезла с улиц Марселя, а в Тулузе после того, как исламский террорист убил еврейского учителя и троих детей в 2012, 300 еврейских семей собрали вещи и уехали.
В ежедневной газете «Фигаро», эксперт по международным отношениям, Адриен Дезюин, сравнил последние два года с «фальшивой войной», которую Франция не вела в 1939-1940. Париж, объявив войну Германии, как он теперь объявил войну терроризму, просто отказался от борьбы. В течение целого года Франция, укрывшись за линией Мажино, которую по глупости считала непобедимой, не выпустила ни одного ружейного выстрела по немцам, которые в то время уже распространились по всей Европе. Аналогичным образом, генерал Винсент Депорт в своей книге «Последняя битва Франции» объясняет, что «Операция «Стража», в которой французские солдаты сейчас развернуты на улицах, является не более, чем «шоу» и, что «Исламское государство не боится наших самолетов. Вы должны нападать на земле, наводя ужас. У нас есть средства, чтобы сделать это, но это требует политического мужества». По словам Депорта, «операция Стража» ничего не меняет».
Никогда не начинавшаяся война Франции против террора провалилась также по трем самым важным мерам: отмене джихадистам французского гражданства, «дерадикализации» их и закрытию их салафитских мечетей.
Есть как минимум 20 из 2500 известных радикальных мечетей, которые необходимо закрыть прямо сейчас. Территориальный информационный центр (SCRT) рекомендовал, чтобы во Франции было закрыто 124 салафитских мечетей. Только Марин Ле Пен потребовала этого.
Через три дня после резни в Париже, 13 ноября, президент Олланд объявил о конституционной реформе, которая лишила бы французского гражданства исламских террористов. Столкнувшись с невозможностью разработать общий текст в обеих палатах, а также с отставкой своего министра юстиции, Кристиана Тобира, Олланд был вынужден отменить этот шаг. Это означает, что сотни французских граждан, которые отправились в Сирию на джихад, теперь могут вернуться в свою страну происхождения и убить там больше невинных людей.
Театр Батаклан — место массового убийства, в котором погибли 90 человек и многие другие были ранены 13 ноября 2015, недавно вновь открылся концертом Стинга. Его последняя песня называлась «Иншалла» (по-арабски — «если будет воля Аллаха»). Это состояние Франции последних двух лет, начиная с «Аллаху Акбар», который скандировали джихадисты, убивая 80 человек, и заканчивая фальшивым призывом к Аллаху британского певца.
“Иншалла", — сказал Стинг со сцены, "это замечательное слово».
«Возрождение в Батаклане»,— пишет газета «Либерасьон» в качестве заголовка.
Директор Батаклана сказал Джесси Хьюзу, руководителю американской группы Eagles of Death Metal: «Есть вещи, которые нельзя простить».
Это правда. За исключением того, что Франция простила все.
Рисунок на обложке Шарли Эбдо после резни — плачущий Мухаммад, говорящий: «Все прощено», стал началом психологической капитуляции Франции.
Поделиться с друзьями:
| Перевод: +Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий