(полит. деятель, историк, публицист)
(Новые материалы по истории Южной России времен Игоря)
Между тем варвары, собравшись большими силами, вторгнулись в нашу землю с конным и пешим войском, думая захватить нас при первом нападении и рассчитывая на слабость нашей страны и нашу оробелость. Их предположения были довольно основательны, так как мы имели местопребывание в городе совершенно разрушенном и делали вылазки скорее из открытого селения, чем из настоящего города. Но потеряв многих из своих и подвергшись
"посрамлению, к вечеру они ушли, побоявшись утра. Ибо против пехоты и я сам противопоставил стрелков из лука, а против конницы – конницу, разделив войско на две части. Потому что эта земля ранее того была уже разорена самими варварами и превращена в совершенную пустыню, при чем они разрушили до основания и стены, и только тогда я первый пришел к мысли сново поселиться в Климатах. Итак из находящихся налицо материалов я выстроил подле него сперва одну крепостицу, имея в виду, что отсюда легко будет населить и весь остальной город".
ТРЕТИЙ ОТРЫВОК
"И она (крепость) была выстроена с большой поспешностью, и ограждена была рвом, и вместе с тем….началась война. Крепость была разделена между отдельными семьями и в ней было положено на хранение все наиболее ценное, а то, что затем оставалось, было помешено вне ее в другой ограде города. Ибо уже и весь город стал населяться, а крепость была приготовлена для того, чтобы спасать нас в большой опасности (сохранилась). Но варвары, потеряв тогда многих и подвергшись посрамлению, к ночи ушли, попасшись утра, а я вместе с зарею вывел войско с намерением вступить в бой. У меня было тогда немногим более ста всадников, а пращников и лучников не более трехсот. Не видя нигде варваров, я занялся тем, что при тогдашних обстоятельствах было полезно, воздвигая старую стену и научая своих лучше приготовиться к военным действиям. Вместе с тем я разослал гонцов к тем, которые держались нас, приглашая их к себе и при этом имея в виду принять окончательное решение. (Но боясь, чтобы опять с большой силою не при… И с большим войском не пришли когда же составилось вече, о том что я тогда сказал…) Когда они пришли со всех сторон, и составилось вече из лучших людей, то и держал речь, в которой объяснил, каких властителей более нужно желать и, каких получив, какую пользу нужно стараться извлекать из них и вообще что теперь следует делать. О чем я говорил тогда и все то, что я сказал, было бы слишком длинно излагать здесь по порядку, если бы даже я и ценил это более всего".
"Однако или потому, что они никогда будто бы не воспользовались благораспоряжением императорским и не заботятся о более эллинских обычаях, а прежде всего стремятся к независимости, или потому, что они соседят с тем, кто царствует на севере от Дуная и кто вместе с тем могуч большим войском и надмевается силой в боях, или потому наконец, что не отличаются обычаями от тамошних жителей в своем собственном быту, так или иначе, они решили заключить с ним мир и передаться ему и сообща все подали голос, так что и я должен был сделать тоже самое. Итак, дабы наши владения остались сохранными, я отправился к нему и был принят им наилучшим образом, как только всякий мог для себя пожелать. По возможности в краткой беседе я порешил с ним обо всем, и он счел это дело более всего важным, охотно дал мне опять всю власть над Климатами и присоединил к этому целую сатрапию, а сверх того подарил в своей земле достаточные ежегодные доходы".
Из многочисленных историков, исследовавших после Газе содержание этих фрагментов *,
*) Самый оригинал сборника, находившийся в Париже, подлежал после…енского конгресса возврату и был потерян.
никто не сомневался, что первоначальная дата – десятый век или ближайшее к нему время – не подлежит сомнению. Разноречия возникали только при более точной датировке, одни относили события ко временам Игоря, другие – к более позднему периоду, к княжению Святослава или Владимира. Что касается места действия, то слово "Климаты", упоминаемое как во втором, так и в третьем отрывке, не должно оставлять сомнения, что дело идет о южном побережье Крыма, которое у византийских писателей того времени (Теофана, Константина Порф. и др.) постоянно называется "Климаты", иногда с прибавкой Хазарские, изредка – Херсонские.
*) Самый оригинал сборника, находившийся в Париже, подлежал после…енского конгресса возврату и был потерян.
никто не сомневался, что первоначальная дата – десятый век или ближайшее к нему время – не подлежит сомнению. Разноречия возникали только при более точной датировке, одни относили события ко временам Игоря, другие – к более позднему периоду, к княжению Святослава или Владимира. Что касается места действия, то слово "Климаты", упоминаемое как во втором, так и в третьем отрывке, не должно оставлять сомнения, что дело идет о южном побережье Крыма, которое у византийских писателей того времени (Теофана, Константина Порф. и др.) постоянно называется "Климаты", иногда с прибавкой Хазарские, изредка – Херсонские.
Область эта включала все гористое побережье от нынешней Феодосии до Севастополя и долго служила яблоком раздора между византийцами и хазарами. Последние одно время даже владели Херсоном, но начиная с мира 732-го года граница между ними и греками установилась довольно прочно: крайним пунктом хазарского каганата была область Готни, а Херсон оставался полунезависимой византийской провинцией – двенадцатой восточной темой (у Константина). В одной из так называемых "крепостей Климатов", между Боспором и Херсоном, и разыгрались те события, которые столь красноречиво и литературно описаны образованным греческим наместником (топархом).
Несмотря на ясное обозначение местности, один русский исследователь, В. Василевский, в виду молчания русских летописей об этой войне, усумнился в географическом обозначении Климатов и перенес без всяких других оснований место действия далеко на запад около Орсовы, где во времена Константина был раз упомянут город "Clemades" на Дунае. За ним пошел только П. Милюков, перенесший всю войну в Македонию. Эта фантастическая экскурсия вызвала только иронические замечания более компетентных в этом вопросе исследователей, как Куник, Вестберг, Успенский, Кулаковский и др.
Кроме более точного определения места, большия разногласия вызвал вопрос о том, кто были те варвары, которые вели эту истребительную войну против области Климатов. Большинство исследователей (Куник, Вестберг, Брун, Бурачков, Кулаковский и др.) полагают, что под варварами автор, по греческому обыкновению не любящий варварских названий, подразумевает хазар. Это несомненно доказывается, напр. тем, что опустошенные города называются бывшей страной этих варваров, а жители ее – бывшими подданными.
В одном месте греческий топарх ошибочно написал было "наша земля", но тут же спохватился, зачеркнул слово "наша" и написал "их". Область и города Климатов, как известно, начиная с 8-го века, принадлежали хазарам.
Тем не менее, некоторые русские историки (Ламбин и Иловайский) полагают, что речь идет о какой-то Черноморской или Тьмутараканьской Руси. Но тогда пришлось бы относить все события ко временам Владимира или еще позже, и совершенно непонятной является роль северного князя, от которого жители Крыма ждут помощи против варваров. Решающим моментом в этом вопросе может служить, по нашему мнению, характеристика, данная варварам образованным греком. Несмотря на враждебные действия, он удостоверяет, что варвары раньше особенно отличались справедливостью и законностью, вследствие чего
"сами они достигли величайших трофеев, а города и народы добровольно присоединились к ним".
Такой отзыв применим только к культурной хазарской державе, которая, по словам всех арабских и армянских путешественников и историков, отличалась законностью и справедливостью, и он не подходит отнюдь к варяго-руссам. Араб Масуди в 943 г. говорит, что известное количество мусульман, торговцев и ремесленников, переселилось в Хазарию
"вследствие безопасности и справедливости, которые царят в этом царстве".
В грузинском житии св. Або около 800-го года читаем:
"в этой стране севера есть много городов, где безбоязненно исповедуется вера Христова".
Всякий мало-мальский знакомый с византийской литературой может подтвердить, что ни один образованный грек в 10-ом веке не мог бы дать такого отзыва относительно руссов. Достаточно вспомнить рассказы историков о походах Аскольда, Игоря и Святослава и о невероятных жестокостях и вероломстве руссов. *)
*) Лев Диаков так описывает поход Игоря:
"Из взятых в плен руссы одних распяли на крестах, других зарывали живыми и иных, употребляя вместо мишеней, пронзали стрелами, а схваченным инокам и священникам они связывали назад руки и вбивали железные гвозди в голову".Далее, руссы в те времена никогда не сражались на лошадях, а упоминаемые топархом варвары имели пешее и конное войско, что подходит вполне для хазар.
Еще менее подходит для роли описываемых варваров соседние с Крымом печенеги и черные болгары, которые никакого государственного устройства не имели и никакими городами никогда не владели. Единственно возможными завоевателями Климатов могут быть только хазары.
Они с начала 8-го века владели этой страной и всегда гуманно относились к подчиненным народам. Интересным документом для характеристики взаимных отношений хазар и готов является "Житие Иоанна Готского", составленное по мнению Васильевского, в 9-ом веке. В нем подробно рассказывается о восстании готов против хазар в 787 году, в котором участвовали и князь готский, и сам митрополит Иоанн. После победы над восставшими, хазары помиловали князя и учеников митрополита и вообще выказали большую гуманность. Само восстание носило частичный характер и вызывалось стремлением к независимости. Из того же источника видим, что вся Готия с крупными городами Дорос, Фуллы, Клисуры, Партенит и Курзувит, была тогда подчинена хазарам, но ввиду общности религии находилась в постоянных сношениях с Византией. Таким образом, все факты из истории Крыма в 10-ом веке и меткая характеристика, данная греческим топархом, доказывают, что единственно возможными завоевателями Климатов могут только быть хазары.
Столь же бесспорно и отождествление того соседа, "кто царствует на севере от Дуная и вместе с тем могуч большим войском и надмевается силою в боях", - с русским великим князем. Руссы со времен Олега владели областью Уличей на нижнем Днепре и действительно были близкими соседями Крыма. Их обычаи и язык были, может быть, ближе крымским готам, чем эллинская культура. О чем так скорбит наш топарх. Литературное выражение: "надмевается силою в боях" – также очень часто повторяется греческими писателями для характеристики руссов. *)
*) Ср. письма патр. Фотия о руссах:
"Народ, надмевающийся своим ружием",и другом месте читаем:
"покорив другие народы и через то без меры возгордившись".Северный князь милостиво принял топарха, крайне заинтересовался делом и "охотно дал ему опять всю власть над Климатами". Отсюда можно заключить, что и раньше тот же князь помог греческому начальнику получить власть над этой областью, завоеванной раньше от хазар.
Мы не будем далее останавливаться на деталях этих интересных записей. Читатели, вероятно, давно уже убедились, что описываемые топархом события являются лишь красноречивым и подробным изложением одного эпизода той войны, которая так сжато изложена в письме другого анонима – хазарского еврея.
Мы можем теперь восстановить весь ход событий. Дело происходит во времена князя Игоря и Романа Лекапина. Религиозные преследования евреев в Византии в 932 году вызвали репрессии со стороны иудейских хазар и обострение в отношениях между хазарами и Византией. Греки подговорили руссов, распространивших уже свою власть до Черного моря и Крыма, напасть на хазарскую крепость Самкарц у Керченского пролива, хорошо известную им по торговым сношениям. Игорь обманом ночью захватил город, разграбил его и увел всех жителей в рабство. Вместе с тем руссами и византийцами были заняты и хазарские Климаты, жители которых, повидимому, изменили хазарам ("нарушили клятву"). Игорь с дружиной ушел во-свояси, а Климаты перешли под власть византийцев, которые во главе их поставили топархов. Это произошло около 935 года. Через некоторое время хазары собрались с силами, и паша, начальник охраны ("булшици"), занял обратно Босфор и с яростью обрушился на "города Романуса", т.е. Климаты и Херсон.
Далее мы имеем подробное описание, составленное одним из греческих топархов и счастливо дошедшие до нас в знаменитых черновых отрывках. Автор записей влавствует над самой западной частью Климатов, наиболее отдаленной от Босфора, откуда двигались хазары, и потому справедливо называется историками "готским топархом". Главная крепость его округа была в прежнее время еще разрушена хазарами, и он начал ее восстанавливать. Когда хазарское войско под командой Паши начало свое наступление на Климаты, готский топарх счел более благоразумным отступить в свою удаленную область.
С большим красноречием описывает топарх перемену в обычной политике хазар, которые раньше отличались человеколюбием и справедливостью и привлекли этим города и народы, а теперь вдруг приняли самые жестокие меры. Хазарский еврей лаконично говорит, что они не щадили ни мужчин, ни женщин, византиец витиевато описывает постигшее страну несчастье. Хазары обвиняли жителей "в нарушении клятвы", те защищались, сваливая вину на своих начальников, но это не помогало. Желая отомстить за помощь жестоким варварам хазары не давали пощады даже своим соплеменникам. По-видимому, здесь идет речь о той части хазарского населения Крыма, которая исповедовала христианство и участвовала в измене *).
*) В 1016 году мы встречаем во главе крымских хазар царя, носящего христианское имя Георгия Цула. От 9-го века в Феодосии найдена христианская могильная надпись с тюркским именем Тагман. В письмах патриарха Николая Мистика говорится об успешном распространении христианства в Керчи в 10 веке.
Наконец хазары подошли к удаленной крепости топарха. Он предпочел тогда "мудрым способом" спастись. В чем этот способ заключался, греческий начальник стесняется сказать, но нужно думать, что он изменил императору и подчинился хазарам. Тем не менее, хорошие отношения между хазарами и топархом не налаживались, взаимное недоверие продолжалось и вызывало вооруженные столкновения. К началу следующей зимы целый отряд хазар напал на крепость топарха, но враги были отбиты. Тогда топарх собрал на вече туземных жителей из окрестностей, чтобы решить, на чью сторону стать и от кого просить помощи. К огорчению топарха, никто не стоял за византийского императора по самым разнообразным причинам, и все решили поддаться могучему князю, царствующему на севере от Дуная, т.е. Игорю, великому князю руссов. Топарх в записке, составленной для византийских властей или для своих друзей, оправдывается в такой измене отечеству и доказывает, что не имел другого выхода. Русский князь, к которому он отправился зимой через степи, милостиво принял топарха, дал ему "опять всю власть над Климатами", которою он и раньше получил с помощью руссов, и конечно обещал свою военную защиту в той войне, которая должна была снова разгореться следующим летом.
Этим заканчиваются наши греческие фрагменты. О дальнейшем мы знаем из письма хазарского еврея. Русская помощь, как оказывается, не спасла крымских греков. Хазары в следующем году (939) не только покорили остальную часть Климатов, но взяли и Херсон, где также захватили в плен много руссов. Далее идет поражение самого Игоря хазарами, несчастный поход Игоря на Царьград в 941 году и неудачная экспедиция в Бардаа в 943 году – события, о которых мы говорили выше.
Сопоставляя сообщения обоих анонимов 10-го века, хазарского еврея и готского топарха, мы могли убедиться, что их известия о событиях в Крыму не только вполне согласны, но и во многом дополняют друг друга. Мы можем константировать только одно маленькое противоречие. Хазарский еврей сообщает, что паша отобрал у греков кроме Херсона три города и массу селений, мы объяснили, что три крупных города соответствуют трем областям, на которые делились Климаты, именно области Сугдайская, Фулльская и Готская. Топарх насчитывает, что варвары разорили десять городов, это более соответствует девяти хазарским Климатам у Константина Порфирородного или десяти городам южного Крыма, перечисленным в письме царя Иосифа. В остальном оба источника удивительно совпадают. Если принять, что готский топарх писал о событиях, которые разыгрались в Крыму в 938 и 939 годах и описаны также хазарским евреем, то мы получаем безошибочное освещение фрагментов, интересовавших столько времени русских историков.
Правда, Куник говорит, что кто берется за толкование записок готского топарха, тот не должен страшиться ошибок, столько раз уже относительно них были предложены остроумные гипотезы, но каждая возбуждала лишь новые недоумения. Но нам кажется, что правым в этом вопросе оказался Ф.И. Успенский, который в своей статье (Записки Одесск. Общ.ист. и древн., т. 32-ой 1915 год) сказал следующие пророческие слова: "По нашему мнению, выведенному на основании неоднократного и серьезного обращения с так называемой "Запиской готского топарха", подразумеваемые отрывки долго еще будут предметом более или менее остроумных догадок, пока счастливая случайность не изменит положения дела, т.е. если не вольется новая струя и не освежит наши знания по истории южной России". На основании сделанного разбора источников, мы решаемся думать, что "Письмо хазарского еврея" и явилось той новой струей, которой ожидал Ф.И. Успенский. Нам кажется, что благодаря свету, появившемуся с Востока, наша гипотеза гораздо более обоснована, чем все прежние.
Сопоставлением нового еврейского документа с известными фрагментами Газе мы заканчиваем наш разбор византийских источников.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Остановимся еще на легендарной литературе, порожденной военными подвигами Игоря в Крыму. В русской литературе можно указать на переведенное с греческого житие Стефана Сурожского. В. Василевский доказал, что этот памятник составлен в Византии до конца 10-го века. В житии рассказывается, что в Крым пришла сильная русская рать под предводительством языческого князя Бранлива,"он пленил все от Корсуня до Корча" и взял также приступом город Сурож; там случилось чудо на могиле св. Стефана, вследствие чего русские отпустили всех христианских пленников "от Корсуня до Корча".
Василевский убежден, что этот рассказ заключает в себе подлинную основу и имеет в виду событие, действительно происшедшее до конца 10-го века. Однако дату его он относит 9-му веку ко времени Аскольда. С гораздо большей вероятностью мы можем отнести его к установленному нами походу руссов около 935 года, когда они действительно взяли все побережье от Корсуня до Керчи и имели реальное основание милостиво отнестись к христианскому населению. Загадочное название князя – Бранлив, по нашему мнению, проще всего объясняется греческим словом – Barangos (варяг), которое по русски была переведено Барангин, а затем превратилось в Бранлив. Титул Сурожского князя Юрия, упоминаемого в легенде – тархан – свидетельствует о том, что страна в то время была подчинена хазарскому царству.
Гораздо больше материала мы находим, как это ни странно, в германском народном эпосе. Здесь мы находим легенду о герое Eligas aus Reussen *),
*) Эти легенды об Олеге собраны в книге Amelung und Janicke, Heldenbuch и заимствованы нами из статей Халанского в Жур. Мин. Нар. Просв. 1902 г. №8; 1903 г. №11 и 1911 г. №9.
который отправляется в морской поход против языческого города Сундерс. Скрыв своих воинов в трюмах, Элигас с несколькими приближенными входит днем в город в качестве купца, а затем ночью воровским способом впускает свою дружину и забирает весь город. Затем Элигас осаждает и горный замок языческого царя Мантабур, при чем в войне участвует и некий византиец. Халанский доказывает, что весь этот героический эпос перешел в Германию через руки скандинавов и относится к варяго-русскому витязю Олегу, имя которого здесь превратилось из Helgi в Eligas. Разбираемый нами исторический поход руссов в Крым мог бы еще более полтвердить гипотезу Халанского и дать историческую подкладку для всего рассказа. Название Сундерс довольно близко к хазарскому Самкарц, который также был взят руссами ночью воровским способом. В войне принимают участие язычники, руссы и византийцы, стало быть дело происходит на Черном море. Даже горный замок Мантабур напоминает крепость Теодора, к которой прибавлен тюркский эпитет "ман", означающий верхний, откуда впоследствии получилось новое имя этой крепости – Манкуп.
Отголоском упорной борьбы, которая велась с переменным счастьем между варяго-руссами и иудео-хазарами в южных степьях, являются также и известные былины о борьбе Ильи Муромца с Жидовином-богатырем, пришедшим из земли Жидовской в "степи Цецарские" под "горою Сорочинскою". Халанский доказывает, что имя "Илья" есть позднейшее народное имя вместо "Гелги", а слово "муромец" произошло от "норманец", точно также как берег Норманский на севере превратился в Мурманский. Рассказы хазарского еврея о расправе детей Израиля над русскими дружинниками в земле Цесарской (византийской) у крепости Шуршунской может объяснить нам и былинные названия "степей Цецарских и горы "Сорочинской", где Жидовин напал на Добрыню Никитича.
Упоминанием об этих легендах, выросших на почве исторического нападения руссов на хазарские владения Крыма, мы закончим наш литературный обзор параллельных источников.
Нам кажется, что правдивость и точность всех событий, переданных так сжато и ясно в письме хазарского еврея, не должны более подвергаться сомнению. Наша задача и состояла в том, чтобы рассмотреть исторические и географические данные этого документа. Что касается филологического разбора текста и рассказа о религиозном диспуте, то эти части были подробно исследованы С. Шехтером и П.К. Коковцевым, к статьям которых мы можем направить интересующихся читателей. Но прежде чем закончить наш обзор, остановимся еще на двух вопросах: во первых, к кому было отправлено письмо хазарского еврея, и во-вторых, каково его отношение к письму царя Иосифа.
Что касается адресата, которому писал хазарский еврей свое послание, то он не должен возбуждать сомнений. С огромной вероятностью можно сказать что письмо было написано тому же кордовскому министру Хасдаю Ибн-Шапрут, к которому писал царь Иосиф. В источнике прямо сказано, что в Константинополь прибыли послы от того еврея, к которому обращается наш автор. Такие послы, как мы знаем, были отправлены Хасдаем из Кордовы вместе с греческим посольством около 950 года, и у нас нет никакого основания предполагать, что какой-либо другой еврей в ту эпоху мог иметь подобных посланцев.
Был ли рассматриваемый ответ отправлен тогда же через Константинополь каким-либо крымско-хазарским евреем, или он послан позже после прибытия писем Хасдая через Германию и Русь, мы не можем сказать, так как потерян весь конец письма. Формы географических названий, как Russia, Kasaria и Turkia, а в особенности заимствованное, как указывается, из книг название Ирканос (греческое Pontos Hyrcanos) для прикаспийских стран вместо обычного у арабских евреев "Гурген", указывают на знакомство автора с греческой литературой. Мы можем предположить, что автор, знающий так хорошо имена правителей Самкарца и судьбы крымской Хазарии, мог встретить послов Хасдая в Константинополе и дать им также те точные сведения о географическом положении Хазарии, которые мы встречаем в последовавшем письме кордовского министра, отправленном уже через евреев, прибывших из славянских стран.
Перейдем теперь к вопросу об отношении нового еврейского источника о хазарах к давно известному в еврейской литературе письму царя Иосифа. Прежде всего приходится отметить, что оба письма представляют собой по содержанию два совершенно различных произведения, которые резко отличаются друг от друга по содержанию и отношению к событиям. Сообщений о внешнем положении Хазарии и о войнах с кочевниками и руссами мы вовсе не находим в письме царя. Первая половина – рассказ о приятии иудаизма и о роли природных евреев – также во многом отличается от рассказа царя Иосифа, так как в одном приводится взгляд природного еврея, а в другом – воззрение царя из хазарского племени. Тем не менее, эти оба письма лишь дополняют друг друга и значительно расширяют наши знания о внутреннем и внешнем состоянии хазарского государства в первой половине 10-го века.
Официальный характер царского письма оставляет в тени все довольно значительные осложнения, грозившие со всех сторон старой культурной державе. Царь Иосиф причисляет еще к своим владениям по-прежнему области северян и полян и "крепость" на севере у Днепра, далее он говорит о подчинении хазарам кочевников в всей южной России вплоть до границ Венгрии. О руссах, оторвавших уже у хаганата большие области и грозивших Крыму, он упоминает лишь один раз в характерной фразе:
"Знай и разумей, что я сижу у устья реки и не пускаю руссов, приходящих на кораблях, пробраться к морю и идти на страну измаильтян, а также не пускаю врагов сухим путем пройти к Вратам (Дербенту), и я воюю с ними, а если бы я оставил их на один час, они разорили бы все страны измаильтян до Багдада и до Ирака"... Но, в общем картина, представленная царем, вполне соответствует положению, создавшемуся в 40-ых и 50-ых годах десятого века, когда на время миновали опасности, грозившие самому существованию государства. После успешной войны с византийцами и руссами в Крыму, после неудач и гибели Игоря, царь Иосиф действительно имел право говорить о могуществе своего еще очень обширного государства. Наш новый документ не опровергает этого обстоятельства, но лишь дает фактическую основу для той картины официального благополучия, которая обрисована в царском послании.
В сообщении целого ряда новых исторических фактов, освещающих не только судьбы хазарского хаганата, но и первые страницы русской истории, и лежит несомненная ценность нового документа, найденного в каирской генизе.
Часть 2