Если трагедия русского либерализма это чеховское "почему я не воровал?", то израильское горе это инженерова жена и бурекас с куриной четвертью Ханоха Левина. Фуршет в ожидании посадки за свадебные столы. Он - Йоси Банай. Она - Ривка Михаэли.
ХАИМ: Я не могу больше есть в таком напряжении.
БЕЛА: Съешь еще кусочек селедки.
ХАИМ: Я не хочу.
БЕЛА: Это успокоит тебя.
ХАИМ: Что мне с этой селедки? Кто она вообще такая, эта селедка?! Ты же знаешь, что вопрос не в ней.
БЕЛА: Я думаю, что наладится.
ХАИМ: Легко сказать!
БЕЛА: Я почти уверена, что они дадут тебе куриную четверть.
ХАИМ: Я не так уверен. У меня нет никакой причины быть уверенным. Я не живу в раю...
БЕЛА: Я уверена, что дадут куриную четверть, — невеста из приличной семьи.
ХАИМ: Какое мне дело до невесты? Кто она для меня вообще такая, эта невеста?!
БЕЛА: Невеста это подрядчик. Я даже не представляю себе, как он только посмеет не дать куриную четверть.
ХАИМ: Он посмеет, он еще как посмеет. Достаточно посмотреть на его рожу, он достаточно наглый чтобы взять и пожертвовать бóльшую часть выручки товариществу помощи солдатам. Люди обделывают подобные делишки. А для гостей что? — Бурекас... бурекас вместо куриной четверти.
БЕЛА: Ты не понимаешь. Ты эгоист, и мне надоело тебя успокаивать.. Ты что думаешь? — Что у меня нет собственных забот? Супруг мой дорогой, родители невесты тебя знают, они в порядке, а родители жениха — из каких источников я поведаю, что они знают, что ты инженер и что я инженерова жена.
ХАИМ: Нет, нет, не то что я инженер — я инженер и не только инженер, а инженер в Компании по инженерии.
БЕЛА: Из каких источников я поведаю, что они это знают? Может они думают, что ты техник.
ХАИМ: Техник! Я инженер! И конечно же не техник.
БЕЛА: Из каких источников я поведаю, что они это знают?
ХАИМ: Я пытаюсь быть реалистом. Я пытаюсь держать себя в рамках. Я пытаюсь разобрать это дело по-инженерному. Если он не жертвует эти деньги, Бела, если не жертвует он эти деньги товариществу помощи солдатам, если он достаточно жаден и барственен чтобы лишить радости наших солдат в день его радости, ну так конечно же он не даст эту курицу, эту куриную четверть. Почему же он даст? Он подлец! — Если он может дать бурекас, если может довольствоваться бурекасом, жадина грязный...
БЕЛА: Ты везде видишь грязь... Я смотрю в глаза матери жениха. Я вижу, что она думает, что я не инженерова жена. Хаим, я не знаю что делать. Она думает обо мне — техникова жена или клеркова жена. Я думала, что мое пальто скажет, что я инженерова жена, а проясняется, что мое пальто ни о чем не говорит. Мое пальто молчит...
ХАИМ: Быть может он захочет отдать деньги его дочери, чтобы она обставила квартирку — ну конечно же! — Этого не достаточно, когда свинья выходит замуж, она еще захочет купить встроенный шкаф. А мы глубоко, глубоко в земле — с этим бурекасом...
БЕЛА: Техникова жена — ты бы поверил?
ХАИМ: Я не пришел сюда за бурекасом, Бела. Я не пришел за бурекасом. Это наша четвертая свадьба за месяц, и всегда напряг обрушивается за два дня до свадьбы. Почему? Что мы сделали? Почему люди женятся и укорачивают мне жизнь? Человек умер, и ты знаешь, что он скончался, да и ты скончалась, человек болен, ты покупаешь ему конфеточку. Но человек женится — и тебя корежит, ты сломан, и ты это не ты. За два дня до свадьбы тебя начинает колбасить между надеждой и невыносимым разочарованием, между розовыми соплями и черной депрессухой, между куриной четвертью и бурекасом! — И это только начало. Они захотят ребенка. — Нет? — Конечно же захотят ребенка. И тогда обрезание. И тогда снова седые волосы и снова морщины. И тогда ребенок этот, червяк, таракан, ничтожнейшее ничтожество, которое даже само не может писать, вырастет. Конечно же вырастет. И тогда бар-мицва. — Верно? — И тогда снова седые волосы и снова морщины. И в двадцать четыре года не захочет жениться дегенерат?! — Он захочет жениться! Все захотят, каждый хочет, только мы — куриную четверть или бурекас... куриную четверть или бурекас... Я хочу знать, Бела, — что я? где я нахожусь? — Я хочу знать.
БЕЛА: Ты? — Инженер. А я инженерова жена. И никто здесь не подумает обо мне — техникова жена. Какое мне дело до этой старой Клары Целкин? То что я страдаю — ей главное что она счастлива, главное что она женит этого ежика с лягушкой подрядчика. Какое ей дело в день ее радости? Это будет ее последняя радость. То что я страдаю — какое ей вообще дело? — элементарное отношение к человеку! Какое ей дело, что инженерова жена — заведомо даже подумать, что она не инженерова жена?.. Потрепыхайся последними трепыханиями перед моими очами.
ХАИМ: Допустим, что я напрягу точку зрения, которая говорит, что дадут куриную четверть, а не бурекас. — Допустим! — Но мне интересно знлать, что я получу ту часть, которую люблю. И ты знаешь, Бела, что я люблю только бедро и не крыло. И если они может начнут раскидывать вот нарочно с того конца зала, ублюдки, — какие у них к нам могут быть сантименты? Официанты... Почему каждый официант может быть меня тише? Почему? Он может взять всё что хочет и даже дважды. А муха? Муха даже! Почему все? Почему все, а я нет? — Благодаря тому что я гость. Благодаря тому что я гость, только поэтому не может быть и слова о курице? А чипсы, Бела? Чипсы? Вопрос такой — два-три чипса, горелых как черные зубы невесты, — или же чипс должен быть чипсом, точно так же как чипс должен быть... чипсом! А куриная четверть? — За счет чего? За счет компота! Или за счет кофе с тортиком в конце. Ты же знаешь, что я не могу закончить еду, Бела, если я... мне не дают кофе с тортиком на дессерт. Что будет, Бела? Куда катится жизнь?
БЕЛА: В лечебницу. Перед тем что я заживу, я не могу так жить, — или же все они прознают, что я инженерова жена. — Все! — Включая родителей жениха с ихними близкими. Или же мы проваливаем.
ХАИМ: Мы проваливаем, Бела. В кои-то веки не увидим эту скотскую свадьбу, мы пойдем домой и съедим курицу.
БЕЛА: Да, Хаим. Пойдем домой, потому что у нас дома никто не подумает, что я не инженерова жена. Потому что в нашем доме есть табличка, и на табличке написано — инженер и инженерова жена, Хаим и Бела Фукс.
ХАИМ: Тогда идем.
БЕЛА: Да, Хаим, идем.
ХАИМ: Однако может они дадут куриную четверть, бедро, чипсы, и мы многое потеряем.
БЕЛА: Верно. Может жених с невестой близки к признанию того, что я инженерова жена.
ХАИМ: Да, да, Бела. Это уступка непомерному давлению. Мы одержимы и обмануты. Мы подвергаемся опасности.
БЕЛА: Войны свадеб доводят меня до разрыва сердца.
ХАИМ: Да, ты еще увидишь какие приятные похороны мы с тобой пройдем.
БЕЛА: Да, но вопрос такой — узнают ли все, что эта безутешная возле гроба она инженерова жена...
ХАИМ: Нет, Бела, вопрос мы ставим так — на следующий день после твоей кончины, птичка, сяду я на скамеечку, голова моя направлена вниз, придут соседи чтобы поддержать меня и принесут мне — что? — куриную четверть или бурекас?..
ХАИМ: Я не могу больше есть в таком напряжении.
БЕЛА: Съешь еще кусочек селедки.
ХАИМ: Я не хочу.
БЕЛА: Это успокоит тебя.
ХАИМ: Что мне с этой селедки? Кто она вообще такая, эта селедка?! Ты же знаешь, что вопрос не в ней.
БЕЛА: Я думаю, что наладится.
ХАИМ: Легко сказать!
БЕЛА: Я почти уверена, что они дадут тебе куриную четверть.
ХАИМ: Я не так уверен. У меня нет никакой причины быть уверенным. Я не живу в раю...
БЕЛА: Я уверена, что дадут куриную четверть, — невеста из приличной семьи.
ХАИМ: Какое мне дело до невесты? Кто она для меня вообще такая, эта невеста?!
БЕЛА: Невеста это подрядчик. Я даже не представляю себе, как он только посмеет не дать куриную четверть.
ХАИМ: Он посмеет, он еще как посмеет. Достаточно посмотреть на его рожу, он достаточно наглый чтобы взять и пожертвовать бóльшую часть выручки товариществу помощи солдатам. Люди обделывают подобные делишки. А для гостей что? — Бурекас... бурекас вместо куриной четверти.
БЕЛА: Ты не понимаешь. Ты эгоист, и мне надоело тебя успокаивать.. Ты что думаешь? — Что у меня нет собственных забот? Супруг мой дорогой, родители невесты тебя знают, они в порядке, а родители жениха — из каких источников я поведаю, что они знают, что ты инженер и что я инженерова жена.
ХАИМ: Нет, нет, не то что я инженер — я инженер и не только инженер, а инженер в Компании по инженерии.
БЕЛА: Из каких источников я поведаю, что они это знают? Может они думают, что ты техник.
ХАИМ: Техник! Я инженер! И конечно же не техник.
БЕЛА: Из каких источников я поведаю, что они это знают?
ХАИМ: Я пытаюсь быть реалистом. Я пытаюсь держать себя в рамках. Я пытаюсь разобрать это дело по-инженерному. Если он не жертвует эти деньги, Бела, если не жертвует он эти деньги товариществу помощи солдатам, если он достаточно жаден и барственен чтобы лишить радости наших солдат в день его радости, ну так конечно же он не даст эту курицу, эту куриную четверть. Почему же он даст? Он подлец! — Если он может дать бурекас, если может довольствоваться бурекасом, жадина грязный...
БЕЛА: Ты везде видишь грязь... Я смотрю в глаза матери жениха. Я вижу, что она думает, что я не инженерова жена. Хаим, я не знаю что делать. Она думает обо мне — техникова жена или клеркова жена. Я думала, что мое пальто скажет, что я инженерова жена, а проясняется, что мое пальто ни о чем не говорит. Мое пальто молчит...
ХАИМ: Быть может он захочет отдать деньги его дочери, чтобы она обставила квартирку — ну конечно же! — Этого не достаточно, когда свинья выходит замуж, она еще захочет купить встроенный шкаф. А мы глубоко, глубоко в земле — с этим бурекасом...
БЕЛА: Техникова жена — ты бы поверил?
ХАИМ: Я не пришел сюда за бурекасом, Бела. Я не пришел за бурекасом. Это наша четвертая свадьба за месяц, и всегда напряг обрушивается за два дня до свадьбы. Почему? Что мы сделали? Почему люди женятся и укорачивают мне жизнь? Человек умер, и ты знаешь, что он скончался, да и ты скончалась, человек болен, ты покупаешь ему конфеточку. Но человек женится — и тебя корежит, ты сломан, и ты это не ты. За два дня до свадьбы тебя начинает колбасить между надеждой и невыносимым разочарованием, между розовыми соплями и черной депрессухой, между куриной четвертью и бурекасом! — И это только начало. Они захотят ребенка. — Нет? — Конечно же захотят ребенка. И тогда обрезание. И тогда снова седые волосы и снова морщины. И тогда ребенок этот, червяк, таракан, ничтожнейшее ничтожество, которое даже само не может писать, вырастет. Конечно же вырастет. И тогда бар-мицва. — Верно? — И тогда снова седые волосы и снова морщины. И в двадцать четыре года не захочет жениться дегенерат?! — Он захочет жениться! Все захотят, каждый хочет, только мы — куриную четверть или бурекас... куриную четверть или бурекас... Я хочу знать, Бела, — что я? где я нахожусь? — Я хочу знать.
БЕЛА: Ты? — Инженер. А я инженерова жена. И никто здесь не подумает обо мне — техникова жена. Какое мне дело до этой старой Клары Целкин? То что я страдаю — ей главное что она счастлива, главное что она женит этого ежика с лягушкой подрядчика. Какое ей дело в день ее радости? Это будет ее последняя радость. То что я страдаю — какое ей вообще дело? — элементарное отношение к человеку! Какое ей дело, что инженерова жена — заведомо даже подумать, что она не инженерова жена?.. Потрепыхайся последними трепыханиями перед моими очами.
ХАИМ: Допустим, что я напрягу точку зрения, которая говорит, что дадут куриную четверть, а не бурекас. — Допустим! — Но мне интересно знлать, что я получу ту часть, которую люблю. И ты знаешь, Бела, что я люблю только бедро и не крыло. И если они может начнут раскидывать вот нарочно с того конца зала, ублюдки, — какие у них к нам могут быть сантименты? Официанты... Почему каждый официант может быть меня тише? Почему? Он может взять всё что хочет и даже дважды. А муха? Муха даже! Почему все? Почему все, а я нет? — Благодаря тому что я гость. Благодаря тому что я гость, только поэтому не может быть и слова о курице? А чипсы, Бела? Чипсы? Вопрос такой — два-три чипса, горелых как черные зубы невесты, — или же чипс должен быть чипсом, точно так же как чипс должен быть... чипсом! А куриная четверть? — За счет чего? За счет компота! Или за счет кофе с тортиком в конце. Ты же знаешь, что я не могу закончить еду, Бела, если я... мне не дают кофе с тортиком на дессерт. Что будет, Бела? Куда катится жизнь?
БЕЛА: В лечебницу. Перед тем что я заживу, я не могу так жить, — или же все они прознают, что я инженерова жена. — Все! — Включая родителей жениха с ихними близкими. Или же мы проваливаем.
ХАИМ: Мы проваливаем, Бела. В кои-то веки не увидим эту скотскую свадьбу, мы пойдем домой и съедим курицу.
БЕЛА: Да, Хаим. Пойдем домой, потому что у нас дома никто не подумает, что я не инженерова жена. Потому что в нашем доме есть табличка, и на табличке написано — инженер и инженерова жена, Хаим и Бела Фукс.
ХАИМ: Тогда идем.
БЕЛА: Да, Хаим, идем.
ХАИМ: Однако может они дадут куриную четверть, бедро, чипсы, и мы многое потеряем.
БЕЛА: Верно. Может жених с невестой близки к признанию того, что я инженерова жена.
ХАИМ: Да, да, Бела. Это уступка непомерному давлению. Мы одержимы и обмануты. Мы подвергаемся опасности.
БЕЛА: Войны свадеб доводят меня до разрыва сердца.
ХАИМ: Да, ты еще увидишь какие приятные похороны мы с тобой пройдем.
БЕЛА: Да, но вопрос такой — узнают ли все, что эта безутешная возле гроба она инженерова жена...
ХАИМ: Нет, Бела, вопрос мы ставим так — на следующий день после твоей кончины, птичка, сяду я на скамеечку, голова моя направлена вниз, придут соседи чтобы поддержать меня и принесут мне — что? — куриную четверть или бурекас?..
| Перевод: benegenetriivir | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий