В Соединенных Штатах политический кризис по федеральному бюджету и борьба за рост экономики и снижения уровня безработицы занимают почти все внимание президента и страны. Израильские выборы крутятся вокруг внутренних проблем, начиная от призыва ортодоксов в Армию Обороны Израиля, как других граждан, до растущих противоречий экономического неравенства в Израиле.
Поворот на внутренние проблемы является циклической нормой в большинстве стран. Внешняя политика не всегда преобладает в повестке дня и периодически становится менее важной. Интересно то, что на данный момент, хотя израильтяне продолжают выражать обеспокоенность по поводу внешней политики, они проявляют особую страсть к расколу из-за внутренних социальных проблем. Точно так же, хотя война в Афганистане по-прежнему продолжается, американская общественность сильно сконцентрирована на экономических вопросах. В этих обстоятельствах интересным вопросом является не то, о чем они собираются говорить, а скорее будет ли иметь значение то, о чем они собираются говорить.
Новая стратегия Вашингтона
Для Соединенных Штатов акцент на внутренние дела усугубляется возникновением стратегического сдвига в том, как Соединенные Штаты общаются с миром. После более чем десятилетней занятости проблемами исламского мира и смелого продвижения в попытке держать под контролем угрозу в регионе с помощью военной силы, Соединенные Штаты движутся к другой позиции. Была возведена преграда для военной интервенции. Таким образом, Соединенные Штаты Америки, несмотря на недавние заявления, не имеет военных обязательств в отношении сирийского кризиса, и когда французы вмешались в Мали Соединенные Штаты стали играть вспомогательную роль. Вмешательство в Ливии, когда Франция и Соединенное Королевство втянули Соединенные Штаты в свои действия, стало первым проявлением Вашингтона своей стратегической переоценки. Стремление к сокращению участия военных в регионе не было результатом Ливии. Это желание проистекало из опыта США в Ираке и было осознанием того, что существование непривлекательного режима не обязательно -- и даже очень часто — приводит к лучшему режиму. Даже относительный успех интервенции в Ливии привел к выводу, что всякое вмешательство может иметь непредвиденные последствия и непредвиденную цену.
Новая позиция Соединенных Штатов должна напугать израильтян. В большой стратегии Израиля Соединенные Штаты являются высшим гарантом его национальной безопасности и обязуются финансировать часть его национальной обороны. Если Соединенные Штаты становятся менее склонны участвовать в региональных приключениях, возникает вопрос, сохраняются ли гарантии, встроенные в отношения. Вопрос заключается не в том, будут ли Соединенные Штаты вмешиваться для защиты существования Израиля, ограждать его от ядерного Ирана, сейчас нет существенной угрозы для национальных интересов Израиля. Скорее этот вопрос заключается в том, готовы ли Соединенные Штаты продолжить формирование динамики региона там, где Израилю не хватает политического влияния и где он не может оказывать военный контроль. Израиль хочет разделения труда в регионе, где он влияет на своих непосредственных соседей, в то время как Соединенные Штаты управляют более отдаленными проблемами. Иначе говоря, израильтяне понимают американскую роль во влиянии на события, которые угрожают израильским и американским интересам, исходя из предположения, что эти интересы идентичны. Идея, что они всегда идентичны никогда не была так верна, как утверждают политики с обеих сторон, но еще более важно, что трудности влияния на среду окружения резко возросли для обеих сторон.
Трудности Израиля
Для Израиля на данный момент проблема заключается в том, что он не способен сделать очень многое в регионе, который является его обязанностью. Например, после Соединенных Штатов, второй, наиболее важной стратегической базой для Израиля являются ее отношения и мирный договор с Египтом. После падения президента Египта Хосни Мубарака был страх, что Египет отменит мирный договор, что сделает возможной в отдаленной перспективе обычную войну. Но наиболее шокирующим для Израиля было то, как мало на самом деле он контролирует события в Египте и будущее своих связей с Египтом. Хорошие отношения между Израилем и египетскими военными и по-прежнему мощный военный договор до настоящего времени сохранились. Но военная власть не будет единственным фактором в долгосрочной устойчивости этого договора. Выживет он или нет в конечном счете - это дело, в котором Израиль не имеет большого влияния.
Израильтяне всегда предполагали, что Соединенные Штаты могут контролировать районы, где им не хватает элемента управления. И некоторые израильтяне осуждали Соединенные Штаты за то, что они не делают больше для влияния на события в Египте. Однако Соединенные Штаты имеют несколько инструментов для управления развитием в Египте, кроме некоторой помощи Египту и своих собственных отношений с египетскими военными. Первой реакцией Израиля является то, что Соединенные Штаты должны сделать что-то с проблемами, с которыми он сталкивается. Это может быть в американских интересах или может не быть сделать что-то в любом конкретном случае, но проблема в том, что хотя враждебный Египет не в интересах американцев, на самом деле есть мало, что Соединенные Штаты могут сделать, чтобы влиять на события в Египте.
Сирийская ситуация является еще более сложной, притом, что Израиль даже не определил, какой результат является для него более желательным. Президент Сирии Башар Асад для Израиля - известное число. Он отнюдь не друг, но действия его и его отца всегда заключались в достижении своих собственных интересов и, таким образом, были предсказуемыми. Оппозиция является сущностью аморфной, чья способность управлять - сомнительна и она спаяна с исламистами, которые организованы и знают, чего хотят. Не ясно, что Израиль хочет: падения Асада или его выживания, но в любом случае Израиль ограничен в том, что он может сделать, даже если он предпочел бы что-то. Оба результата пугают израильтян. Скрытые поставки американского оружия повстанцам касаются Израиля в той же мере, как и непоставки.оружия.
Так же сложна и иранской ситуация. Ясно, что израильтяне, несмотря на противоположную риторику, не будут действовать в одностороннем порядке против ядерного оружия Ирана. Риск неудачи слишком высок, и последствия иранского возмездия против основных американских интересов, таких как поток нефти через Ормузский пролив - слишком значительны. Американская точка зрения, что иранское ядерное оружие не является неизбежным и дальнейшая способность Ирана в создании результативного оружия -сомнительна. Таким образом, независимо от того, что хочет Израиль, и с учетом американской доктрины военного участия как крайней меры, когда существенно затрагиваются интересы США, у израильтян не будет возможности убедить Соединенные Штаты играть свою традиционную роль и возлагать на них военное бремя для формирования региона.
Изменение отношений
Поэтому наблюдается весьма реальный, хотя и сглаженный сдвиг в американо-израильских отношениях. Израиль потерял способность, если когда-либо имел, контролировать поведение стран на своих границах. Египет и Сирия будут делать то, что делают. В то же время Соединенные Штаты потеряли склонность к военному вмешательству в крупных региональных конфликтах и имеют ограниченные политические инструменты влияния. Такие страны, как Саудовская Аравия, которые склоняются к соответствию американской стратегии, оказываются в положении, когда приходится выстраивать свою собственную стратегию и брать на себя риск.
Для Соединенных Штатов в настоящее время есть более важные вопросы, чем Ближний Восток, такие как отечественная экономика. Соединенные Штаты смотрят внутрь потому, что должен был, но не сумел добиться результата в попытке сформировать исламский мир. С точки зрения Израиля, на данный момент его национальная безопасность не подвержена риску, а его способность влиять на среду безопасности ограничена, тогда как его способность формировать американскую реакцию в регионе ухудшилась из-за сдвига американской сосредоточенности. Он будет продолжать получать помощь, в которой он больше не нуждается и будет продолжать иметь военные отношения с Соединенными Штатами, особенно, в развивающейся военной технологии. Однако по причинам, не имеющим отношения к Израилю, Вашингтон не сосредоточивает свое внимание на регионе или, во всяком случае, не так одержимо, как это было, начиная с 2001.
Поэтому Израиль по умолчанию тоже смотрит внутрь. Напуганный событиями на своей границе, он понимает, что он имеет мало влияния там, и ему не хватает ясности о том, что он хочет. В регионе в целом, способность Израиля полагаться на американское влияние снизилась. Как Израиль, так и Соединенные Штаты Америки осознали ограничения и цену такой стратегии, и Израиль не будет уговаривать Соединенные Штаты передумать, как показывает случай с Ираном. Кроме того, нет никакой непосредственной угрозы Израилю, чтобы он должен был на нее реагировать. Он по умолчанию, находится в состоянии наблюдения и ожидания, не имея четкого представления в том, что он хочет увидеть. Поэтому нет ничего удивительного, что Израиль, как и Соединенные Штаты, ориентированы на внутренние дела.
Это также ставит Израиль в реактивную позиции. Вопрос палестинцев как всегда остается. Политика Израиля, как и большая часть его стратегической политики – это наблюдать и ждать. Он не имеет ни малейшего желания искать политическое решение, потому что он не может предсказать, какие последствия будет иметь решение или попытка решения. Его политика заключается в передаче инициативы палестинцам. В прошлом месяце, были опасения, что увеличение демонстраций на Западном берегу может спровоцировать третью интифаду. Этого не случилось. Может быть еще один всплеск ракет из Газы, а может не быть. Это зависит от того, что решит Хамас.
Израиль занялся внутренней политикой, потому что его стратегическая обстановка стала не столь угрожающей, чтобы выйти из-под контроля. Враги не могут его одолеть, а он не может повлиять на то, что могут сделать его реальные или потенциальные враги. Израиль потерял инициативу и, более важно, он теперь, знает, что потеряла инициативу. Он надеется, чтобы Соединенные Штаты взяли на себя инициативу, но в гораздо более широком масштабе Вашингтон стоит перед такой же реальностью, как и Израиль, хотя с меньшим риском, а потому – с меньшей срочностью. Конечно, израильтяне хотели бы, чтобы Соединенные Штаты приняли более смелую позицию и взяли на себя больше риска, но они полностью осознали, что цена и опасность смелой позиции в регионе неизмеримо выросли.
Поэтому интересно то, что будут обсуждать Обама и Нетаньяху. Конечно, возникнет вопрос Ирана, и Обама скажет, что нет никакой реальной опасности и не нужно идти на риск. Нетаньяху попытается найти способ, чтобы убедить его, что Соединенным Штатам следует взять на себя бремя во время, подходящее для Израиля, но Соединенные Штаты отклонят это приглашение.
Это не напряжение в американо-израильских отношениях в смысле обиды или злости, хотя то и другое присутствуют с обеих сторон. Это скорее похоже на супружеские отношения, которые по привычке продолжаются, хотя фундамент уже износился. Скорее это как брак, который продолжается по привычке, но фундамент уже высох. Фундаментом была способность Израиля влиять на события в своем регионе и гарантия, что там, где израильтяне потерпят неудачу, интересы США будут диктовать, чтобы Вашингтон принял меры. Ни у одного нет способности, желания или политической базы для поддержания отношений на таких условиях. У Обамы на уме беспокойство об экономике, а у Нетаньяху – призыв в армию ультраортодоксов. Национальная безопасность остается проблемой для обоих, но их способность влиять резко сократилась.
Наедине я ожидаю угрюмый вежливости, а на публике - энтузиазменной дружбы, как у старой, скучной супружеской пары, которая еще не разводится, но уже далека от того, что было в молодости. Ни одна из сторон больше не то, чем была когда-то; Каждый возлагает вину на другого. В конце концов, у каждого - своя судьба, связанная историей с другим, но они больше не едины.
Перевод Мирьям Аргаман