Зеленский, Эстер и еврейский национализм

Восхождение президента Владимира Зеленского к международной славе поднимает вопрос о еврейском национализме и его последствиях.

Раввин Йегошуа Пфеффер, март 2022 г.

Зеленский, украинский национальный герой, кажется зеркальным отражением Эстер, нашей собственной национальной героини, которая продемонстрировала лояльность своему народу огромным самопожертвованием.

Контраст между ними заставляет нас задуматься о нашей собственной лояльности.

Владимир Зеленский, президент Украины с 2019 года, является бесспорным героем дня.

Зеленский, который гордо возглавляет список убийц Путина, последовательно и сразу отказался от всех предложений эвакуироваться из Киева. «Мне нужны боеприпасы, а не выезд», — написал он в Твиттере в ответ на предложение США эвакуировать его в безопасное место. Его дерзкая, просто непоколебимая позиция против мощи путинской агрессии снискала ему всеобщее восхищение, а его блестящие выступления со сдержанным юмором наделили его культовым статусом.

Газета Evening Standard назвала его «лицом свободного мира», а статья Александра Мотыля в Los Angeles Times сравнила его с Джорджем Вашингтоном. Другие приветствовали его как «современного Уинстона Черчилля» или даже «лидера свободного мира».

Стремительный взлет Зеленского от украинского комедийного актера до международного героя есть нечто совершенно выдающееся. Не менее примечательно, на мой взгляд, и то, что Зеленский — еврей, выходец из простой восточно-украинской (русскоязычной) еврейской семьи, уничтоженной во время Холокоста.

Если не считать упоминания об этом, как о доказательстве лжи Путина об украинском нацизме, еврейство Зеленского не вызвало особого внимания; я допускаю, что вообще были более насущные вопросы для обсуждения. Тем не менее, я думаю, что это заслуживает некоторого размышления — украинский Джордж Вашингтон — еврей. Ни много, ни мало.

Ниже я попытаюсь дать некоторое представление об уникальном статусе Зеленского как самого выдающегося еврейского лидера в течение длительного времени, возможно, со времен царицы Эстер.

Я упоминаю Эстер не только из-за времени года, но и потому, что считаю, что сравнение между ними — Зеленским как лидером Украины и Эстер как королевы Персии, может быть полезным для заострения некоторых мыслей о жизни в изгнании, жизни за пределами изгнания и меняющемся лице еврейского национализма.

В чем смысл войны?

Русско-украинская война — это война по поводу национализма. Украина — суверенное образование, которое, по каким-то причинам, повело оборонительную кампанию за свое национальное выживание. Хотя здесь задействовано много факторов, суть в том, что Россия ведет империалистическую войну против национального государства Украина.

Несмотря на сходство, украинцы — не русские, и их государство обладает ярко выраженной национальной идентичностью, которой угрожает российское вторжение.

В обращении к русскому народу, всего за несколько часов до начала военного вторжения, Зеленский сказал на языке чистого национализма:

«Мы не являемся частью единого целого», — сказал Зеленский на родном русском языке. «Вы не можете поглотить нас. Мы — разные».

[…]

«В России никто не знает значения этих мест, этих улиц, этих названий, этих событий. Все это вам чуждо, незнакомо». Зеленский начал говорить о «нашей земле» и «нашей истории», о «нашем характере», «нашем народе» и «наших принципах».

На самом деле, — это то, из чего состоит национализм: общая территория, история, культура, язык, характер и кровная связь, реальная или воображаемая. Однако, если в речах Зеленского, по сути, нет ничего нового, то в контексте нового много. Его страстные призывы нашли отклик в мире, перешедшем от золотой эры национального государства — к эре глобализма, Европейского Союза и недовольства гордой национальной идентичностью, включая, конечно, идентичность Израиля.

Однако Зеленский не пророк каждой нации в мире. Он украинский националист и был избран на этот пост, вообще-то говоря, на платформе украинского национализма.

У многих это вызывает простое возражение: а еврей ли Зеленский?

Зеленский, чьи выступления снискали поддержку мировых лидеров и доводили до слез миллионы людей (просто видеть, как его синхронные переводчики задыхаются, уже вызывает у нас слезы), стал пророком европейского национализма 21-го века.

Он напомнил нам, что знаменитые слова Честертона все еще актуальны: «Космополитизм дает нам одну страну, и это хорошо; национализм дает нам сто стран, и каждая из них — лучшая».

Однако Зеленский не пророк каждой нации в мире. Он украинский националист и был избран на этот пост, вообще-то говоря, на платформе украинского национализма.

У многих из нас это вызывает простое возражение: а еврей ли Зеленский?

Связь национализма с антисемитизмом

Многие запомнили европейский национализм девятнадцатого и двадцатого веков как золотой век Европы.

У евреев — главных жертв менее приятных аспектов европейского национализма, память гораздо менее радужная. Это верно для всех евреев Европы, однако, верно безусловно, если им довелось жить на территории, которая сейчас называется «Украина».

«Новый антисемитизм», процветавший в современной Европе, был глубоко пропитан националистическими движениями, характеризующихся ненавистью, преследованиями, нападениями и даже убийствами евреев, кульминацией чего, конечно же, стал Холокост. 

Украина, как хорошо знает наша коллективная память, отнюдь не является исключением в этой истории. Общим знаменателем разных национальных версий стали погромы, жестокие убийства и лютый антисемитизм.

Стоит помнить, что Хмельницкий до сих пор остается национальным героем Украины; его именем назван город и большая географическая область, его изображение красуется на национальной валюте, медали его имени вручаются как одна из высших воинских наград, а его почетный бюст гордо возвышается в центре Киева.

Резня, учиненная в период восстания Хмельницкого в середине XVII века, во время которого были жестоко убиты десятки тысяч евреев, является лишь одним из примеров того, как евреи несли на себе основную тяжесть зарождающегося украинского национального духа.

Стоит помнить, что Хмельницкий до сих пор остается национальным героем Украины; его именем названы город и большая географическая область; его изображение красуется на национальной валюте; медали его имени вручаются как одна из высших воинских наград, а его почетный бюст гордо возвышается в центре Киева. Его смертоносное наследие и объявленное им намерение очистить Украину от еврейского населения не попортили его репутацию.

Десятки тысяч евреев (как минимум) были снова вырезаны во время премьерства другого украинского национального героя, Симона Петлюры; его прямая или косвенная ответственность за погромы в период украинской революции (гражданская война 1919-1921 гг.) остается предметом дискуссий.

На фоне подобного насилия, феномен Зеленского требует серьезного рассмотрения.

Во времена расцвета европейского национализма было немыслимо, чтобы еврей стал главой государства. Несмотря на официальную эмансипацию евреев и их интенсивные попытки интегрироваться в местное население, ненависть к ним никогда не утихала, и они постоянно отторгались, как тело отторгает чужеродный предмет.

Трагическая история немецкого еврейства в девятнадцатом и двадцатом веках, мастерски рассказанная Алоном Харелем в его книге The Pity Of It All («Все это достойно сожаления»), резюмирует отношения евреев с принимающим их национальным государством — односторонняя еврейская любовь и немецкая ненависть. Как гласит заглавие на иврите, вся эта история представляет собой «Реквием по Германии».

Вальтер Ратенау был назначен министром иностранных дел Германии из-за своих уникальных способностей в «искусстве заключения сделок», а вовсе не из-за популярности в Германии. Он был убит в 1922 году, всего через несколько месяцев после своего назначения.

Зеленский, напротив, представляет собой разительный контраст, ибо был избран подавляющим большинством украинцев, и пользуется стабильной поддержкой, особенно, после его безоговорочного одобрения украинского национализма — одобрения, которое не спасло евреев Европы всего несколько десятилетий назад.

Таким образом, мы видим Зеленского, несомненного еврея, поднявшегося до статуса национального героя Украины, вручающего медали ордена Богдана Хмельницкого.

Что же происходит? 

Евреи за пределами Государства Израиль

Я хотел бы выделить два фундаментальных изменения, которые привели к возникновению нынешней ситуации. Одно из них касается формы современного национализма.

С самого начала существовала напряженность между националистической тенденцией и демократическим порядком национальных государств Европы. Однако, если в довоенной Европе демократия уступала место националистическим настроениям (Германия является главным, но, конечно, не единственным примером), сегодня оказывается, что баланс сместился — более сильный демократический характер сегодняшней Европы смягчил интенсивность ее националистических настроений.

В новой европейской среде даже евреи могут вступать в клуб. Однако, я хотел бы обратить внимание на второй фактор, связанный с изменениями внутри еврейского народа. 

В прошлом, до образования Государства Израиль, еврею было бесконечно трудно полностью и искренне отделиться от своей еврейской идентичности и принять другую национальную идентичность — немецкую, венгерскую, украинскую или любую другую, оставаясь при этом иудеем. Единственным надежным вариантом был переход в другую веру.

Иудей был везде в одинаковой степени иудеем, и как иудею, ворота гражданства были для него закрыты. Даже после того, как ворота официально открылись, эмансипация европейских евреев не освободила их от чужеродности. Болезнь была окончательной.

«Евреям как нации мы должны отказывать во всем», — сказал французский дворянин и депутат Клермон-Тоннер в 1789 году, «а предоставить все евреям как отдельным лицам».

Клермон-Тоннер был прогрессивным человеком, который боролся за индивидуальные права евреев, но только при условии, что они полностью откажутся от своей еврейской национальной идентичности и примут вместо нее французскую: «Мы должны лишить их судей признания; у них должны быть только наши судьи. Мы должны лишить правовой защиты поддержку так называемых законов их иудейской организации; им нельзя позволять образовывать в государстве ни политический орган, ни порядок. Они должны быть гражданами по отдельности».

Его коллеги, которые были менее щедры по отношению к евреям, понимали тот простой факт, что иудаизм — это не просто религия или вероисповедание, а нация. Отрицание евреями национальности не может быть искренним. Довод в пользу эмансипации, который поднял Клермон-Тоннер, заключался в том, что «у нас не может быть государства в государстве». Утверждение его противников, наряду с обычными антисемитскими клише, заключалось в том, что евреи, будучи изгнанниками, всегда будут государством в государстве.

Вдали от родины, семьи, евреи, живущие за пределами Израиля, могут сегодня спокойно ассимилироваться без необходимости обращения в другую религию и становитться полноправными гражданами выбранной ими страны.

Сегодня, похоже, все по-другому. Спустя несколько десятилетий после создания Государства Израиль еврей за пределами Израиля превратился в особый тип еврея — еврея диаспоры, живущего за пределами своей родины. В отличие от прошлого, отрицание его национальной принадлежности сегодня является искренним и убедительным до такой степени, как никогда прежде. 

Так же, как семья из Англии может эмигрировать в Украину и через пару поколений стать украинской семьей во всех смыслах и целях, так может и еврейская семья. Живя вдали от своей родины, семьи, живущие за пределами Израиля, сегодня могут спокойно ассимилироваться, без необходимости обращения в другую религию, и стать полноправными гражданами выбранной ими страны. 

Эта теория не нова. Она была высказана более ста лет назад не кем иным, как Теодором Герцлем, который утверждал, что предполагаемое еврейское государство позволит тем, кто так настроен, ассимилироваться «до самой глубины души»: Движение за организацию государства, которое я предлагаю, конечно, не больше навредит французским евреям, чем навредило бы «ассимилированным» из других стран. Оно напротив, было бы явно в их пользу, ибо они больше не были бы потревожены в своем «хроматическом образе», как выразился Дарвин, а могли бы мирно ассимилироваться, потому что нынешний антисемитизм был бы остановлен навсегда. Им бы, несомненно, приписали ассимиляцию до глубины души, если бы они остались там, где они были, после того, как новое еврейское государство с его высшими институтами стало реальностью. 

Это как раз и есть история Зеленского. Никогда не отрицая своих еврейских корней, его национальная принадлежность, конечно же, полностью украинская. И если раньше граждане не принимали евреев в свой местный клуб, то сегодня ворота гражданства широко открыты, как и для иммигрантов из других стран со схожими условиями. 

Как и ко всем недавно прибывшим эмигрантам, всегда могут возникнуть вопросы о двойной лояльности; но поскольку такие подозрения можно отбросить в сторону, что, безусловно, относится к Зеленскому, нет никаких причин, по которым евреи не должны приниматься в качестве полноправных граждан любого национального государства по их выбору. 

Конечно, ничто из этого не означает, что пятно антисемитизма было выведено с глобального государства. Остается еще много. 

Антисемиты из радикальных правых продолжают видеть в евреях невыносимых и неизлечимых космополитов, чье присутствие подрывает национальный характер и его уникальные достоинства. 

Антисемиты из левых, «нео-антисемитизм» нашей нынешней эпохи, видят в евреях вообще и в государстве Израиль в частности, угрозу мировому порядку, который они хотят установить, и палестинский вопрос — это лишь одно из проявлений многого. 

Однако для Зеленского такие проявления ненависти к евреям не имеют значения, поскольку его иудаизм никогда не мешал ему стать украинским национальным героем. 

Теперь. На основе предыдущего анализа, я хочу провести сравнение между Зеленским и другим еврейским деятелем, добившимся политической известности в диаспоре -- королевой Эстер.

Какой национализм? Эстер против Зеленского

В основе Мегилат Эстер и, особенно, в истории самой Эстер, стоит вопрос еврейской национальной идентичности в период изгнания. Будучи изгнанниками, евреи считались чужеродным телом в пределах Персидской империи, что Аман, которому хазали приписывают особенно злой язык, выразил с большим красноречием:

"И тогда Аман сказал царю Ахашверошу: «Есть некий народ, рассеянный и разбросанный». среди народов во всех областях царства твоего. Их обычаи отличаются от обычаев всех других людей, и они не подчиняются царским законам; терпеть их не в интересах короля».

Ахашверош, которого явно не заботили последствия уничтожения евреев, быстро согласился на просьбу Амана. Само не еврейское население, как показывают войны в конце Мегилы, также было вполне готово осуществить злой указ.

Как и в случае с нацистской Германией, запланированный геноцид евреев, видимо, произошел на фоне националистической ассимиляции.

В изгнании евреи начали терять свою еврейскую национальную идентичность; они становились персами. Это был грех, упомянутый в Мегиле и разъясненный мудрецами, который заключался в том, что они «извлекли выгоду из пира того злодея» (Мегила 12а).

Поддавшись внешнему давлению, евреи начали перенимать местную культуру, и их национальная идентичность начала постепенно размываться Соответственно, единственный библейский персонаж Эстер была представлена с двумя именами -- еврейским и не еврейским. Ее еврейское имя было Хадасса, а ее присвоенное имя — Эстер (2:7) — утренняя звезда на персидском языке (а также персидское имя богини).

В отличие от Мордехая, Мегила представляет Эстер без какого-либо йихуса (генеалогии), говоря нам только, что у нее не было ни отца, ни матери.

Возможно, из-за ослабленной еврейской идентичности, Эстер удалось скрыть свои еврейские корни в царском дворце, что было бы несомненно невозможно для человека с глубоко еврейской идентичностью и культурой.

Концом сказки, конечно же, является пробуждение еврейского национального духа из-за самопожертвования Эстер, когда ее призвали «предстать перед царем и умолять его, ради своего народа» (4:8).

Сначала Эстер уклоняется от этого призыва из личной безопасности. Персидская «первая леди» Эстер отошла от своих еврейских корней; она была персиянкой среди персов. Мордехай умоляет ее действовать во имя своего народа, но она проводит различие между своей личной судьбой и судьбой еврейского народа. Она не понимает, почему она должна рисковать своей жизнью ради него.

Мордехай отвечает, что она остается иудейкой, ее судьба неразрывно связана с судьбой ее народа: «Не думай в сердце своем, что из-за того, что ты находишься во дворце царя, ты одна избежишь участи всех иудеев» (4:13). Он ей объясняет, что ее присутствие во дворце царя, не оградит ее от ее нахождения среди евреев, ибо даже во дворце она остается частью нации, чья судьба зависит от нее. Ее высокий статус в Персии не спасет ее.

Более того, Мордехай переходит на следующий уровень: «Ибо, если ты совершенно промолчишь в это время, то облегчение и избавление придет для иудеев из другого места, а ты и дом отца твоего погибнете» (4:14). Завет между Богом и еврейским народом вечен, и, в конечном итоге, он обеспечит их национальное выживание, хотя путь выживания остается неизвестным.

Мордехай сообщил Эстер, что, если она воздержится от осуществления всего, что в ее силах, ради своего народа, приняв вместо этого мнимую безопасность своей персидской идентичности, то она сама перестанет пользоваться особой защитой, предоставляемой евреям. Вместо того, чтобы прикоснуться к вечности, она и дом (род) ее отца (ссылка на родословную Эстер, которую Мегила до сих пор не упоминала, и все, что мы знаем, это то, что у нее не было ни отца, ни матери) — погибнут.

Эстер оказалась в такой же ситуации. Она прекрасно понимала, что ее дети будут князьями Персии и не вырастут евреями; у нее не было преемственности среди еврейского народа, а потому она не чувствовала себя обязанной рисковать своей жизнью ради него.

Ответ Мордехая Эстер подобен Божественному ответу евнухам — тем, кто не имеет преемственности внутри еврейского народа и заявляет Богу: «Я всего лишь сухое дерево» (Йешаяху 56:3). Ответ Всевышнего состоит в том, что они тоже имеют продолжение: «Ибо так говорит Всевышний: евнухам, которые соблюдают Мои субботы, которые избирают то, что Я желаю, и крепко держатся завета Моего, Я дам им в храме Моем и в стенах его монумент и имя (Яд Ва-Шем), что будет лучше, чем сыновья и дочери; Я дам им вечное имя, которое пребудет в веках» (Йешайаху 56:4-5).

Эстер оказалась в той же ситуации. Она прекрасно понимала, что ее дети будут князьями Персии и не вырастут евреями; у нее не было преемственности среди еврейского народа, и поэтому она не чувствовала себя обязанной рисковать своей жизнью ради него.

Мордехай ответил, что даже если ее дети будут потеряны для иудеев, ее действия ради завета останутся навсегда в силе, даровав ей и ее семье «вечное имя». И Мордехай заканчивает свою речь словами: «И кто знает, получишь ли ты на этот раз королевскую власть» (4:14).

Мордехай сообщил Эстер, что ее превращение в персидскую царицу — это не потеря еврейской идентичности, а, наоборот, возможность действовать в рамках завета и спасти еврейский народ.

Усвоив послание, Эстер первым делом укрепляет национальное самосознание народа, что выражается в отождествлении с Эстер и в молитве к Богу. Она просит людей соблюдать пост от ее имени, потому что она стала их представителем во дворце.

Когда Эстер умоляет Ахашвероша спасти евреев, она таким образом проявляет заботу о том, чтобы включить себя в народ: «Ибо проданы мы, я и народ мой, на истребление, смерть и уничтожение». (7:4).

Эстер знала, что у нее есть другие варианты; в естественном порядке вещей ей наверняка ничто не угрожало, но тем не менее, она включила себя в свой народ:

«Если я нашла благоволение в глазах твоих, о царь, и если это угодно царю, то да будет дана мне моя жизнь по моему желанию, и дан мой народ по моей просьбе» (7:3). ).

Ее слова, помимо того, что тронули струны Ахашвероша, совершенно искренни: ее судьба связана с судьбой ее народа. Она все время продолжает умолять в том же духе: «Ибо как я могу терпеливо видеть зло, которое падает на мой народ? Или как я могу терпеть гибель моих соотечественников?» (8:6). История Эстер — это история еврейского народа в изгнании, история, в которой имя Всевышнего не упоминается в соответствии с Божественным сокрытием, присущим еврейскому изгнанию.

История начинается с ослабления еврейской идентичности и двойной угрозы ассимиляции и уничтожения и заканчивается героическим самопожертвованием Эстер во имя своего народа и его окончательного спасения. Это наша общая история. 

На протяжении долгих лет изгнания, во всех его вариантах, мы должны были выдержать суровый суд утраты идентичности и принадлежности, однако нам удалось - с помощью скрытого Бога - выжить.

История начинается с ослабления еврейской идентичности и двойной угрозы ассимиляции и искоренения и заканчивается героическим самопожертвованием Эстер во имя своего народа и его окончательного спасения. Это наша общая история.

Президент Зеленский, хотя и замечательный герой Украины, и, возможно, даже всего «свободного мира», предстает перед нами как зеркальное отражение Эстер. В условиях изгнания в Эстер раскрывается то, что ее еврейское происхождение роковым образом компрометирует ее положение во дворце, что является самым простым объяснением того, почему Мордехай приказал ей хранить это в секрете. В сегодняшнем мире, напротив, Зеленский может объявить, что он еврей, без того, чтобы это повлияло на его положение в Украине.

Однако причина этого в том, что еврейская идентичность Зеленского ничем не наполнена. Его иудаизму не хватает выражения в поступках, в браке (жена Зеленского не еврейка), в национальной идентичности.

Благодаря своему мужеству и доблести, Эстер становится героической личностью еврейского народа. Зеленский в эти дни становится великим героем Украины. В разгар своего изгнания Эстер, которую Талмуд сравнивает с восходом зари, смогла пробудить скрытую силу еврейского национализма, в то время, как еврейское изгнание угасает, Зеленский также пробуждает национализм, дремавший какое-то время, но только не еврейский. А для наших целей, в этом и заключается вся разница.

Евреи и проблема двойной лояльности

В 1840 году «кровавый навет» вернулся на первые страницы мировой истории. Отец Фома, итальянский монах, принадлежавший францисканскому монашескому ордену капуцинов, и его греческий слуга исчезли в Дамаске.

Вскоре после их исчезновения христиане обвинили еврейскую общину в убийстве Фомы и его слуги и в извлечении их крови для ритуала выпечки мацы.

Под пытками от еврейского парикмахера было получено признание для преследователей, что он вместе с семью другими известными евреями, убил Фому в ночь его исчезновения. Других людей тоже подвергли варварским пыткам, в результате чего одни из них признались, а другие погибли во время допроса.

В их обвинении христиан поддержал французский консул в Дамаске, Улисс де Ратти-Ментон, что побудило премьер-министра Франции, Адольфа Тьера, также обвинить евреев.

Ситуация создала дилемму перед французским еврейством. Как французские граждане, они были обязаны поддерживать французские интересы на Ближнем Востоке; но как евреи они не могли оставаться равнодушными к поддержке Францией отвратительного преступления против их собственного народа.

В конечном итоге, участие сэра Мозеса Монтефиоре и французского политика Адольфа Кремье привело к освобождению еврейских заключенных и прекращению грязного дела, но не без значительной цены: с гуманитарной точки зрения, результат был очевидной победой, но, как показал Линдеманн, победой пирровой. После этого французские патриоты стали утверждать, что любовь их собратьев к Франции всегда будет больше, чем любовь к ней французских евреев. Евреи всегда будут евреями.

[…]

Оставался лишь один шажок, чтобы убедить своих собратьев-патриотов в том, что евреи были частью всемогущего глобального заговора. Позже это широко распространенное мнение подпитывало антисемитизм девятнадцатого и двадцатого веков.

Дело Дамаска служит достойным примером проблемы «двойной лояльности», которая столетиями мучила евреев диаспоры, а недавно была поднята в контексте еврейского шпиона Джонатана Полларда.

В интервью ежедневной газете Yisrael Hayom Поллард описал, как американские евреи отказались поддерживать его (хотя их позиция с годами смягчилась), заявляя, что он не лоялен своему государству. Поллард ответил, что он лоялен евреям. Их отношение было таким: «Убирайся к черту с наших глаз. Ты уже показал, где была твоя лояльность». И у меня к этим людям есть только один аргумент. Я говорю, что я лоялен еврейскому народу и еврейскому государству. А они отвечают на это: «Ну, тогда тебе здесь не место». И я говорю им: «Барур [ясное дело], мне здесь не место. Да и вам тоже. Вам следует вернуться домой». -- Их ответ был: «Мы дома. Это не изгнание, это Соединенные Штаты».

Стоит отметить, что Соединенные Штаты, как страна иммигрантов, основана на идее, а не на этнической принадлежности, и представляет собой более сложный случай, отсюда и призыв утверждать, что «это не изгнание, это Соединенные Штаты».

Касательно европейских национальных государств, то противоречие между еврейской принадлежностью и местным национализмом и связанная с этим проблема двойной лояльности становятся еще острее. Такие проблемы диаспоры проистекают из основной идеи о том, что иудаизм являлся «нацией» еще до того, как он стал «религией». Точнее, мы -- нация, определяемая как народ, живущий в отношениях со Всевышним.

«Твой народ — мой народ, а твой Бог — мой Бог», — сказала Руфь Наоми, обращаясь к ней, чтобы присоединиться к еврейскому народу. Невозможно разъединить эти два понятия. Со времен Авраама Авину, а, тем более, после нашего национального рождения из египетского рабства, наша национальная принадлежность и наша религиозная сущность едины.

«Этот народ Я сотворил для Себя — он возвестит славу Мою» (Йешайаху 43:21).

Иудаизм не может быть только религиозным призванием, набором принципов веры и действий вне конкретного национального контекста.

С одной стороны, принадлежность к евреям не может быть сведена до национальной принадлежности, лишенной религиозного и богословского наполнения.

Так что раввин Уриэль Циммер был прав в своей критике некоторых сионистских лидеров, для которых еврейское действие началось и закончилось вкладом в еврейский национальный проект, независимо от религиозной веры и действий: «Новизна, которую сионизм принес миру, заключалась в изменении принадлежности к еврейству: от дарования Торы на Синае до сионизма определителем была Тора, но отныне определителем является национализм, национальная принадлежность».

С другой стороны, иудаизм не может быть только религиозным призванием, набором принципов веры и действия вне конкретного национального контекста. В этом вопросе, пожалуй, самая ясная формулировка принадлежит раввину Шмуэлю Гласнеру, который яростно критикует некоторых своих собратьев-харедим, заявивших по политическим причинам, что они венгры, как и все остальные, только принадлежащие к иудейской вере.

Поступая так, утверждает раввин Гласнер, они «объединяют усилия с ассимиляторами» — венгерским реформистским движением, которое заняло аналогичную позицию.

Раввин Гласнер утверждает, что официальная ортодоксия предпочла «принять предосудительную ложь о том, что евреи — всего лишь отдельная религиозная община», как будто евреи действительно могут быть «венграми Моисеевой веры».

Такое заявление, утверждает он, «считается откровенной ересью, запрещенной силой йехарег ве-аль яавор [скорее быть убитым, чем оскверненным]».

В венгерском контексте «это останется в анналах Израиля как позорное пятно, которое никогда не будет смыто, на венгерской ортодоксии».

Если оставить в стороне конкретный спор о том, какие прагматические меры разрешены, а какие нет, вывод состоит в том, что еврей не может быть полностью итальянцем, полностью испанцем или полностью украинцем. Он, безусловно, может включать в себя вторичную идентичность и быть значимым с точки зрения характера и культуры, но первичная идентичность еврея — это быть просто «евреем».

Сегодня, когда еврейскому народу посчастливилось по милости Божьей получить политическое представительство в форме суверенного еврейского государства, эта идентичность неизбежно выливается в верность Государству Израиль.

В свою очередь, эта неотъемлемая лояльность исключает, по крайней мере, в отношении этнического национального государства, возможность того, чтобы еврей был главой государства в какой-либо стране, кроме Израиля.

Сама Эстер учит нас, что проблемы «двойной лояльности» можно преодолеть, если искать общие интересы обеих сторон. 

Уточню: я не утверждаю, что еврей, живущий за пределами Израиля, не может быть лоялен принимающей его стране. Конечно, он может и должен проявлять добропорядочность в принимающей стране; нет никаких причин, по которым человек не должен иметь двойное гражданство, еврейское и итальянское, если соответствующая страна не враждебна евреям и их государству.

Это верно для подавляющего большинства случаев и даже для тех, кто занимает тот или иной государственный пост. Сама Эстер учит нас, что проблемы «двойной лояльности» можно преодолеть, добиваясь общих интересов обеих сторон: ее действия от имени евреев не были в ущерб Персидской империи, наоборот, Мегила указывает на то, что Царство Ахашвероша процветало под влиянием Мордехая и Эстер до такой степени, что ему удавалось собирать больший доход в виде налогов (10:1).

Однако может наступить момент, когда возникнет неразрешимое напряжение, и тогда еврею диаспоры придется принимать решение: уйти в отставку с соответствующей должности или от ответственности или отказаться от «еврейского гражданства».

Эстер, когда ее призвали действовать во имя своего народа, была готова сделать это даже ценой вероятной смерти. Зеленский, став президентом Украины и полностью и недвусмысленно связав себя с украинскими интересами, фактически отказался от своего места среди еврейского народа.

Время еврейского национализма

На прошлой неделе меня спросили, будет ли правильным для израильского еврея, находящегося в настоящее время в Украине, пойти добровольцем на службу в украинские силы, сражающиеся против вторгшихся армий Путина.

Президент Зеленский объявил, что тысячи не украинцев присоединились к войне против России, и автор вопроса подумал, что, возможно, это будет нравственным поступком, объединением сил правды и света против сил зла и деспотизма.

Мой ответ, хотя он безусловно идентифицировал себя с вопросом, заключался в том, что это было бы неуместно. В статье выше есть объяснение почему.

Галаха формально не запрещает службу в иностранной армии, хотя есть возможность обсудить это с точки зрения опасности.

Тем не менее, по той же причине не существует галахического запрета на получение выгоды от праздника Ахашвероша. Проблема была не галахической в ​​узком смысле, а скорее национальной — проблемой еврейской идентичности.

Наша связь с Всевышним не может поддерживаться на уровне личности, а только на уровне нации. И, если в прошлом наше изгнание сужало масштабы выражения и реализации этой национальной принадлежности, то сегодня, в эпоху еврейского государства, национальный аспект принадлежности к евреям вернулся на центральное место в нашем еврейском опыте.

Это верно, независимо от уровня нашей поддержки или отсутствия таковой Государства Израиль. Я считаю, что это неоспоримый факт современной еврейской жизни.

Почему, в самом деле, еврей, верный своему народу, должен жертвовать своей жизнью ради войны чужого народа? Добровольчество в иностранной армии, которое буквально является вопросом жизни и смерти, сродни (для наших целей) службе в качестве главы иностранного государства.

Украина ведет свою войну за национальную независимость. Даже если наши сердца обращены к ней из гуманных соображений или даже из соображений права и справедливости, наша первая лояльность должна быть нашей собственной нации, а не чужому народу. В делах войны, когда рискуешь жизнью, эта верность имеет решающее значение; у каждого человека есть только одна жизнь, которой он может рисковать.

Государству Израиль нужны свои солдаты, чтобы храбро защищать еврейский народ у себя на родине. Даже в Украине и соседних странах предстоит проделать большую работу во имя бедствующих еврейских братьев. Эти проекты имеют приоритет. Почему, в самом деле, еврей, верный своему народу, должен жертвовать своей жизнью ради войны чужого народа?

***

Некоторые из нас получили невероятное преимущество -- жить на родине наших предков, под еврейским суверенитетом Государства Израиль. Некоторые из нас этого не получили. В любом случае, важно помнить, что быть евреем — значит жить в национальной связи с Всевышним, а не в личной. Или, возможно, точнее, наша личная связь со Всевышним проистекает из нашей принадлежности к еврейскому народу. Иудаизм не может быть ограничен частным измерением нашей жизни, поскольку его основное определение — это связь между государством, целым народом и Творцом.

Наш долг лояльности еврейскому народу подчеркивается в истории Эстер, зеркальном отражении президента Зеленского, который стал украинским героем за счет своей еврейской принадлежности.

Сегодня, в эпоху возвращения еврейского национализма, эта обязанность актуальна как никогда.

«Будем сильными, и да укрепимся мы ради народа нашего и городов Бога нашего; и Всевышний будет делать то, что хорошо в его глазах» (II Шмуэль 10:12).

Перевод: Miriam Argaman	Источник
Опубликовано в блоге "Трансляриум"