Кэролайн Глик, 3 августа 2018
Предложение президента Дональда Трампа в понедельник встретиться с президентом Ирана Хасаном Рухани привлекло внимание высокопоставленных должностных лиц администрации, а также союзников США. Многие задавались вопросом, что Трамп задумал.
Предложение Трампа нужно рассматривать в контексте событий в Иране. Иран переживает стремительно растущие протесты в масштабах всей страны, которые могут быть самыми крупными, которые он наблюдал после революции 1979 года. И даже еще хуже.
Начиная со следующей недели, США начнут вводить санкции, приостановленные администрацией Обамы. У экономики Ирана, уже в штопор, есть хорошие шансы рухнуть.
Трамп сделал свое предложение в контексте общей политики США в отношении иранского режима. Эта политика была четко изложена госсекретарем Майком Помпео в выступлении в мае и в другом прошлом месяце.
В мае Помпео сообщил аудитории Института наследия, что санкции США против Ирана останутся на месте до тех пор, пока режим не будет соответствовать двенадцати требованиям США. Основные требования предусматривают, что Иран должен прекратить всю свою ядерную деятельность и ликвидировать свои прошлые ядерные операции; прекратить спонсорство терроризма, как регионального, так и мирового; проявлять уважение к человеческим и гражданским правам иранского народа; и прекратить агрессию, проводимую против своих соседей, как напрямую, так и через своих террористических посредников.
В июле Помпео прямо высказался в пользу иранского народа, который сейчас протестует против режима. Он ясно дал понять, что США поддерживают усилия иранского народа по свержению режима в Тегеране.
Поэтому, когда Трамп предложил встретиться с Рухани без предусловий, это не означает, что он не ждет, чтобы Иран изменил свое поведение. Это означает, что он готов встретиться с Рухани, проводя в то же время политику фундаментальной трансформации Ирана (выражение, заимствованное у Барака Обамы).
Трамп был бы счастлив, если бы это преобразование произошло в рамках масштабного изменения поведения режима. Он также был бы счастлив, если бы это произошло путем революции, которая свергла бы режим.
Что касается поведения иранцев, то оно, вероятно, показало Трампу, что они находятся в таком отчаянном положении, что готовы рассмотреть, по крайней мере, первый вариант.
В воскресенье Высший совет национальной безопасности Ирана, согласно сообщениям, решил освободить двух главных политических заключенных страны от домашнего ареста.
Хоссейн Карруби, сын Мехди Карруби, сказал сайту Каламе в Иране, что совет решил освободить его отца и Мира Хосейна Мусави от домашнего ареста. Эти два человека были вынуждены оставаться в своих домах с 2009, когда они проводили Зеленую революцию после президентских выборов в Иране в 2009. Оба человека получили гораздо больше голосов, чем действующий президент Махмуд Ахмадинежад. Но в знак презрения режима к публике и к самой концепции демократии Ахмадинежад был признан победителем. Массовые всенародные протесты, последовавшие за похищенными выборами, представляли собой самую серьезную угрозу, с которой столкнулся режим с 1979 года.
Чтобы спастись, режим отправил свои военизированные формирования Басиджа в толпы сотен тысяч протестующих, которые собрались по всей стране, требуя его свержения. Силы Басиджа жестоко подавили протестующих. Мусави, его жена и Карруби были арестованы и отправлены под домашний арест. Тогда президент Обама, который стремился достичь согласия с режимом, отказался поддержать протестующих.
Решение режима освободить своих главных политических заключенных не является признаком того, что он готов признать свои преступления или просить прощения у иранской общественности. Это признак отчаяния.
С каждым днем на улицах ширятся толпы, протестующие против режима а также - число городов в Иране, где возникают серьезные протесты. Лозунги, которые они выкрикивают, не ограничиваются требованиями, которые режим относит за счет коррумпированных чиновников и снижению инфляции. Протестующие призывают к свержению режима.
По всей стране протестующие выкрикивают «Смерть диктатору», имея в виду «верховного лидера» Али Хаменеи. В Исфахане во вторник протестующие выкрикивали:
«Реза-шах, пусть твоя душа и твой дух будут счастливы!»
Реза Шах был основателем династии, которая была отменена Исламской революцией в 1979 году. Это также имя сына шаха в изгнании.
Протестующие также настаивали на том, что они покончили с режимом в целом. Они призвали к смерти как «реформистов», так и «сторонников жесткой линии».
Что касается объявленного освобождения Мусави и Карруби, то, хотя движение, которое они возглавляли после президентских выборов 2009 года, совершило попытку революции, которая была жестоко подавлена, Мусави и Карруби сами - не революционеры. Это реформисты, неразрывно связанные с режимом.
В 80-е годы Мусави служил премьер-министром и министром иностранных дел, а Карруби был спикером парламента.
Хаменеи и его советники, без сомнения, рассматривают их обоих как мост к протестующим на улицах, которые могут умерить свои требования и, таким образом, стабилизировать режим. Но тот факт, что протестующие сейчас настаивают на том, что нет никаких различий между реформаторами, такими, как Мусави и Карруби, и сторонниками жесткой линии, такими, как командующий силами иранского революционного гвардейского корпуса Аль-Кудс, Касем Сулеймани, указывает на то, что режим может потерпеть полный провал.
Дело не только в том, что протестующие хотят революции, а не реформы. Они также хотят Америки. Они ненавидят режим больше, чем ненавидят Соединенные Штаты.
В Карадже, за пределами Тегерана, демонстранты анти-режима были засняты с криками:
«Наш враг здесь, они лгут, когда говорят, что это Америка».
В сложившихся обстоятельствах попытки чиновников режима обвинять США в экономических проблемах Ирана обречены. Не сумев убедить европейцев обойти санкции США, единственный способ, которым режим может сохранить хоть какую-то видимость нормальной экономики, - это пробить путь в Вашингтон.
И поэтому, на прошлой неделе Сулеймани и министр иностранных дел Джавад Зариф пробили путь в Маскат, Оман, в надежде что-то выработать. Маскат служил посредником между режимом Тегерана и администрацией Обамы на ранних этапах их контактов, поэтому для иранцев было бы естественно вернуться к возобновлению контактов с Вашингтоном сегодня.
Сразу после своих встреч с Зарифом и Сулеймани министр иностранных дел Омана Юсуф бин Алави ибн Абдалла вылетел в Вашингтон для встречи с государственным секретарем Майком Помпео и министром обороны Джеймсом Матиссом.
Иранцы отрицают, что используют Оман в качестве посредника. Но совпадение встреч затрудняет принятие их требований. И тем труднее серьезно относиться к их позиции, когда Трамп сделал свое предложение встретиться с Рухани во время визита бин Абдаллы в Вашингтон.
Таким образом, это приводит нас к цели предложения Трампа. Это также говорит нам о том, как Трамп рассматривает возможность достижения американской цели кардинального изменения режима, либо вынуждая его соблюдать двенадцать требований Помпео, либо поддерживая народную революцию.
Только время покажет, говорят ли попытки Зарифа и Сулеймани открыть каналы связи с Вашингтоном о готовности режима рассмотреть такое изменение. Тот факт, что после того, как Трамп озвучил свое предложение переговоров, Помпео повторил позицию США на CNBC, предполагает, что режиму до сих пор не удалось убедить администрацию изменить свою политику.
Хотя СМИ представили заявление Помпео как противоречащее утверждению Трампа о том, что нет никаких предварительных условий для переговоров, Помпео просто пересказал позицию администрации, когда сказал CNBC, что иранцам необходимо принять основные параметры позиции США, изложенные в его выступлении в Институте наследия в качестве основы для переговоров.
Одна из вещей, которая отличает Трампа от Обамы, а также от Джорджа Буша и Билла Клинтона, — это то, как он рассматривает переговоры. Когда его предшественники устанавливали дипломатические каналы с Ираном и Северной Кореей, они охотно отбрасывали все другие рычаги государственного управления, включая военное и экономическое давление.
Администрация Буша вынула Северную Корею из списка Госдепартамента спонсоров терроризма и сняла экономические санкции с Пхеньяна. Клинтон предоставил Северной Корее топливо и продукты питания. Администрация Буша преуменьшала роль Ирана в разжигании и поддержании мятежа против армии США в Иране и Афганистане и роли Ирана в терактах 11 сентября. А Обама дал Ирану открытый путь к региональной гегемонии на Ближнем Востоке через множество экономических, военных и политических уступок за счет союзников и интересов США на всем Ближнем Востоке.
Трамп, напротив, использует дипломатию в связке с экономическим и военным давлением, чтобы разжечь изменения в поведении его оппонентов. Как пояснил Джоэл Поллак из Breitbart News, разница между предложением Трампа вести переговоры с иранцами и предложением Обамы вести переговоры с ними заключается в том, что предложение Трампа сделано с позиции силы, а предложение Обамы было сделано с позиции слабости.
Если Трамп почувствует, что иранцы готовы заключить сделку в соответствии с принципами, представленными Помпео, то есть, если режим будет готов согласиться прекратить спонсорство террора и хаоса и прекратить свою ядерную программу без войны, то он будет дураком, если не последует этому. Предполагая, что он отнесется к ним правильно, если переговоры потерпят неудачу, иранская общественность будет более чем готова обвинять режим.
Тем не менее, есть два основных риска при проведении переговоров. Во-первых, иранский народ может рассматривать такие переговоры как сигнал о том, что США предают их. Чтобы уменьшить такой риск, крайне важно проводить их публично. Режим захочет воспользоваться секретными каналами как средством сигнализировать о том, что, как и при администрации Обамы, Белый дом Трампа поддерживает его против иранской общественности.
Второй риск является не присущим обсуждениям с Ираном, а риском во всех переговорах между западными демократиями и авторитарными тиранами.
Все переговоры имеют тенденцию создать динамику, при которой заключение сделки, любой сделки, становится более важным, чем достижение целей, которые привели стороны к переговорному столу. Западные лидеры, которые подвергаются пристальному вниманию СМИ и давлению на выборах, более восприимчивы к давлению, чтобы достичь соглашения, чем лидеры диктаторских режимов, таких как Иран и Северная Корее.
Как следствие, динамика переговоров идет вразрез с интересами западных держав и способствует интересам авторитарных правителей, с которыми они садятся за стол переговоров. В нынешнем контексте отношений США и Ирана мы будем знать, что должны быть обеспокоены такой динамикой, если и когда администрация уменьшит свою открытую поддержку протестующих против режима в Иране.
В среду Центральное командование США предупредило, что Иран собирается начать крупные военные учения в Ормузском проливе. В последние недели Сулеймани и другие лидеры режима неоднократно угрожали закрыть узкий морской пролив, через который проходит 20% мировых поставок нефти, если США блокируют экспорт иранской нефти.
Такой иранский шаг, как и ракеты, которые его прокси хути запустили по двум саудовским нефтяным танкерам в Баб-эль-Мандебском проливе Красного моря в последнюю неделю, показывают, что иранцы также умеют разговаривать и стрелять в одно и то же время.
Очевидно, еще слишком рано понимать, куда приведет предложение Трампа. Но уже ясно, что предложение Трампа вести переговоры с Ираном — не случайность. Это дальновидный, хотя и рискованный шаг, сделанный в сложном, очень динамичном и опасном противостоянии между США и его союзниками и смертоносным угрожающим режим, спина которого уперта в стену.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий