Эйнат Вилф
Европа 19-го века дает любопытные параллели, помогающие понять нынешний Ближний Восток и его движение к будущему. Общие характеристики двух мест и веков проливают свет на объем изменений, которые произошли в арабском мире. Размышления по поводу этих параллелей дают причины для надежд и страха.
Несмотря на кровавую бойню, вырисовывается новая модель Ближнего Востока. Поскольку преобладание холодной войны в ближневосточной геополитике отступило, возникла новая модель, напоминающая Европу 19-века.
Это модель государств среднего размера, создающих непостоянные альянсы, ведущие тайные и явные войны ради расширения и защиты своих сфер влияния. Как и в Европе 19-го века, здесь имеется крепкая связь между странами, соперничающими за влияние, и способность укреплять свою национальную, этническую, сектантскую и религиозную идентичности.
Совсем не случайно, что ведущие средние региональные державы, которые никогда не были подчинены Османской империи, аэто Турция, Иран и Израиль – являются именно теми, которые имеют наиболее выраженную национальную идентичность.
Уверенно можно назвать три из них — Турцию, Иран и Израиль.
Турция, по понятным причинам, уже прошла через сложный процесс самосоздания как страны с ярко выраженной идентичностью. Будучи преемницей Османской империи - это естественная региональная власть в регионе, которая раньше находилась под имперским контролем.
Хотя еще многое предстоит сделать с точки зрения большей открытости, демократизации и национального выражения для меньшинств, турецкий режим и его согласованность лишь незначительно подвергается угрозе со стороны затяжной «Османской весны». Поэтому Турция вполне может играть роль региональной власти.
Иран никогда не был частью Османской империи. В дополнение к своей исламской шиитской идентичности, он имеет историческую персидскую идентичность, которая обеспечивает ему единство и сплоченность.
Хотя его режим крайне подвержен идеям «арабской весны», его идентичность подвержена ей гораздо меньше. Национальная идентичность Ирана кажется стабильной даже, несмотря на то, что некоторые меньшинства могут потребовать больше голоса, как, например, азербайджанцы и курды.
Даже если иранский режим будет свергнут, его границы и национальное согласие, скорее всего, останутся без изменений. В сочетании с его обширными ресурсами и силой, Иран также вполне может играть роль региональной державы. Он имеет четкие интересы в расширении сферы своего влияния, особенно когда дело доходит до шиитов на Ближнем Востоке.
Случай Израиля.
Израиль является третьим не арабским региональным игроком в регионе. Израиль традиционно рассматривался как иностранное и колониальное вкрапление на Ближнем Востоке. Он видится, как результат колониальной резьбы Османской империи даже больше, чем такие страны, как Иордания, Ирак и Сирия. Однако историческая связь еврейского народа с его землей, указывает на возможное преобразование Израиля и его истории в контексте «арабской весны». В этом новом контексте восприятие Израиля на Ближнем Востоке может измениться от иностранного колониального вкрапления – к национальному выражению еврейского народа, коренного населения в регионе.
Еврейский народ начал борьбу за национальное выражение с европейской «весны народов», которая поместила их туда, где они находились в 19-ом веке.
Однако учитывая, что его национальные устремления всегда были направлены на землю Израиля, он более правильно мыслятся как нация, которая стала требовать своего самоопределения в контексте Османской империи. Учитывая, что «весна народов» пришла на земли Османской империи на более, чем полвека позже, только сейчас еврейский народ может надеяться быть принятым как коренной народ на землях Османской империи.
Теперь уникальная история евреев может быть понята как расширяющая «европейскую весну народов» и «Османскую весну». Идея еврейского самоопределения родилась в Европе, но она могла быть реализована только в своем древнем национальном доме, области, которая до этого находилась под контролем Османов.
Самоопределение еврейского народа теперь, наконец, достигло зрелости и может быть принято и локально интегрировано с «Османской весной».
Израильская демократия и сила означают, что внутри страны он не уязвим для «арабской весны». В то же время признание Израиля как законного актера на Ближнем Востоке станет наиболее значительным препятствием для его способности быть полным и явным участником региональных альянсов. Если это негативное восприятие изменится, то Израиль окажется открыто признанной законной региональной державой.
Запутавшиеся: Египет и Саудовская Аравия.
В то время как верхние региональные державы в районах, ранее находившихся под контролем Османов, являются не арабскими, среди стран арабского мира Египет и Саудовская Аравия являются наиболее существенными игроками.
Египет всегда имел особый целостный характер, который отличал его как нацию и народ , существовавший еще в доисламские времена. Саудовская Аравия, хотя и вырезана искусственно Османской империей, всегда пользовалась высоким статусом исторического места арабской идентичности.
Однако в отличие от Турции, Ирана и Израиля, идеи и силы «арабской весны» представляют значительные проблемы для режимов Египта и Саудовской Аравии. Поэтому эти режимы должны вкладывать гораздо больше усилий в дело сохранения внутренней стабильности, стремясь в то же время играть существенную роль в регионе.
Еще одна региональная держава, которую стоит упомянуть – это новая «царская» Россия. Это больше не Советский Союз, который был сверхдержавным игроком времен холодной войны.
Поскольку модель Ближнего Востока времен холодной войны ушла в прошлое, а Советский Союз распался, Россия вернулась на свое традиционное место регионального актера на Ближнем Востоке. Россия в настоящее время – вновь держава среднего размера, стоящая на защите своих региональных интересов, которая стремится расширять и защищать свою сферу влияния в регионе, находящемся в непосредственной близости.
Все эти региональные державы, так или иначе, плетут паутину альянсов, как тайных, так и явных, для защиты своих непосредственных интересов и предотвращения, насколько это возможно, угроз для стабильности своих режимов.
Хотя эти альянсы пока еще не слились в официальные договоры с запоминающимися названиями, типа «Тройственный союз» или «Сердечная Антанта», они уже проводят традиционную региональную политику деления на сферы влияния, которая заставит устыдиться европейцев 19-го века.
Еще более слабые нации.
В отрыве от этих региональных игроков и, прежде всего, разрываясь внутри себя самих, находятся Сирия, Ирак и Ливия, в то время как другие страны также находятся в опасности быть расколотыми.
Границы этих стран не соответствуют народам, проживающим в них. Они до сих пор испытывают муки от кровопролитных войн между старой идентичностью сект, племен, религий, этнической принадлежности, и новыми идентичностями, созданными в результате первой мировой войны. Европейский опыт, особенно в отношении Германии и Италии, показывает, что бои в Сирии и Ираке могут иметь глубокое воздействие на геополитическую модель региона, особенно - в сочетании с экстремистской идеологией.
Поскольку шиитская часть Ирака становится частью иранской сферы влияния, а иракский Курдистан определяет себя в качестве отдельного государства, суннитские части Ирака и Сирии могу соединиться вместе, чтобы действительно стать «Исламским государством Ирака и Сирии/Леванта?»
Заключается ли цель связанных с Аль-Каедой исламских джихадистов в Сирии и Ираке в создании исламской нации в землях Ирака и Сирии/Леванта?
Если Исламское государство Ирака и Сирии/Леванта будет однажды создано, будет ли оно арабским эквивалентом нацистской Германии? Может ли вновь созданное государство в регионе быть основано на радикальной и убийственной идеологии?
Это лишь часть длинного перечня вопросов, которые теперь захватили Ближний Восток, с неопределенным, но потенциально трагическим результатом, что во многом похоже на Европу первой половины 20-го века.
| Перевод: +Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |