Ив Маму̀
 |
| Четверо полицейских в Ницце, Франция, сняты во время насильственной попытки заставить женщину снять часть ее одежды, потому что ее наряд нарушает городской «запрет на буркини» от 23 августа. Они также штрафуют ее за это нарушение. (Фото: скриншот NBC News видео). |
Во Французской Республике государственные школы были созданы для борьбы с захватом французского общества католической церковью. Идея была, что Дарвин может лучше объяснить происхождение человечества, чем Библия. Чтобы построить страну свободных граждан, прежде всего нужны знания, а вера — только, если вы настаиваете, и даже в этом случае, только для себя самого.
«Если хиджаб или буркини имели бы какое-то отношение к скромности или благочестию, исламские фундаменталисты стремились бы построить частные пляжи, а не выставляли бы себя настойчиво на публике ... Если бы хиджаб был принят обществом, современное общество не могло бы внушить своим потомкам, что женская одежда не является оправданием изнасилования».
— Хала Арафа «Литературное сочинение на холме».
Французское мусульманское общество, похоже, все еще чувствует, будто оно по-прежнему принадлежит своей стране исхода, полагая, что игру в секуляризм и «совместное проживание» пора заканчивать. С помощью покрывал, буркини и оружия различные группы исламистов, видимо, пытаются внедрить такое сообщение: мы по-прежнему остаемся прежде всего мусульманами, и решили не обращать внимания на культуру страны, в которых живем.
Для многих сегодня французский секуляризм является идеологией, направленной против прав человека, нечто вроде морального уродства, близкого к расизму.
Как может свободная страна, спрашивают они, даже помыслить о том, чтобы запрещать ношение на пляже паранджи или буркини — одежды, скрывающей все женское тело? Как, спрашивают они, Французская Республика может называть себя свободной и оставаться свободной, когда многие из ее граждан хотели бы лишить мусульманских женщин, молчаливо повинующихся своей религии, свободы выбирать свою собственную одежду?
Радикализация мусульман-мигрантов в современной Франции отличается от таковой в других европейских странах. Мусульмане в больших количествах стали приезжать во Францию после ухода французов из Аожира в 1962. Французы никогда не делали никаких различий между французской «Галлией» и французской Северной Африкой. Современная радикализация пришла не после этого. Она — из молодого поколения французских мусульман, которые родились во Франции, говорят на французском, были обучены во Франции, но они не согласны с ценностями Франции.
Исламский фундаментализм во Франции пришел извне по таким аллеям, как Аль-Джазира и мусульманские войны на Ближнем Востоке. Поэтому сейчас молодые французские мусульмане имеют реальное желание отделиться от остального населения, наподобие отделения Конфедератов от Соединенных Штатов, как до, так и во время гражданской войны в США. Эти молодые французские мусульмане, очевидно, больше не желают жить в этой стране. Они, видимо, хотят отдельной страны или другой страны.
На протяжении более 25 лет, Французская Республика, как справа, так и слева, пытается вывести страну из «проблемы мусульманского текстиля» (хиджаба, никаба, бурки, буркини и пр.). Когда эта проблема возникла еще в начале 1989, руководитель колледжа Крей отчислил трех мусульманок за ношение мусульманского платка, хиджаба. Последовали ожесточенные споры: за платок и против платка. Аргументы были все те же: терпимость, свобода выбора и свобода вероисповедания — на одной стороне, секуляризм и уважение норм — на другой.
Нормы? Какие еще нормы?
Центральным в истории Франции является то, что Республика создала государственные школы для борьбы против захвата католической церковью всего французского общества. В конце 19-го века, до первой мировой войны, республиканские учителя трудились, чтобы построить школы, отделенные от папы и церкви. Мыслью было, что Дарвин лучше объяснит происхождение человеческой расы, чем Библия, списывающая на Бога создание мира за семь дней. Чтобы построить страну свободных граждан, знание — главное, а вера только по вашему настоянию и только для вас лично.
Исламский хиджаб в школе или буркини на пляже кажется попыткой «религизации» Франции и нарушения французского консенсуса относительно секуляризма. В течение сотни лет консенсус был принят всеми — католиками, иудеями, протестантами, но не мусульманами.
Консенсус можно резюмировать следующим образом: религиозные убеждения не могут принадлежать к общественной сфере без угрозы тирании или гражданской войны. Если французские граждане хотят жить в демократическом мире, то все, вызывающее беспокойство, и особенно — вера, в стране нескольких вероисповеданий, должно оставаться строго личным делом.
На протяжении почти 30 лет мусульманские организации Франции говорили всем, что они не принимают это старое правило о частном-общественном. Даже в государственных школах совершаются постоянные попытки перестроить учебную программу для подстраивания к религии.
В 2002 группа преподавателей опубликовала книгу «Потерянные территории Республики» («Les территорий perdus de la République») о повседневной жизни в классах, где мусульмане имели численный перевес. Общий климат, согласно книге, — это жестокость, сексизм, антисемитизм и исламизм. Книга произвела такой шок, что все СМИ бойкотировали ее.
В июне 2004, Жан-Пьер Обэн, Генеральный инспектор национального просвещения, представил министру просвещения письменный доклад, озаглавленный «Признаки и проявления религиозных верований в государтсвенных школах». Доклад касался, главным образом, поведения учащихся мусульманских средних школ. Согласно этому докладу, в каждой школе, где мусульмане имели численный перевес, мальчики отказывались смешиваться с девушками в учебе и спорте. Мусульманские студенты, по вполне понятным причинам, отказывались от не халяльного питания в школьных столовых, не посещали школьные занятия во время мусульманских праздников, как Ид-эль-Кебир, Ид-эль-фитр, Рамадан, и практически все учащиеся проявляли злобный антисемитизм.
Еще больше проблем вызывало то, что многие мусульмане в средних школах начали возражать против школьной программы, основываясь на «халяль» (разрешено) или «харам» (запрещено):
«Очень часто имеет место отказ или возражения против определенных литературных произведений. Философские труды эпохи Просвещения, особенно Вольтера и Руссо, и все философские работы, подвергающие религию рациональному анализу.
«Руссо противоречит моей религии», — объяснил один ученик, покидая школу перед концом занятий.
Пьесы Мольера, и особенно его «Тартюф» — сатира на религиозный фанатизм, были самыми популярными мишенями. Имели место отказы от занятий, от игр, отказ от посещения спектаклей или просто беспорядки. Такие же отказы применяются к литературным произведениям, которые многие считают «распущенными» (например, «Сирано де Бержерак»), свободомыслящими или в пользу свободы женщин («Мадам Бовари» Гюстава Флобера).
Они также отказываются изучать авторов, таких, как Кретьен де Труа, потому что считают, что цель этого изучения — поощрение католицизма... Есть все основания полагать, что учеников поощряют извне к недоверию ко всему, что преподает учитель, и к подозрительности ко всякой пище, предложенной им в школьном буфете. Их поощряют выбирать, что они хотят изучать, в соответствии с категориями «халяль и харам».
С преподаванием истории, проблемы (не у всех, но у многих) были и того хуже:
«В целом, оспаривается все, что связано с историей христианства и иудаизма. Есть много примеров, некоторые из которых вызывают удивление: отказ от изучения материала относительно строительства соборов или отказ открыть учебник истории на странице с изображением византийской церкви. Они также не хотят знать о доисламских религиях в Египте или происхождении шумерского письма. Священная история непрерывно сталкивается с фактической Историей. Возражения становятся нормой и могут перерасти в радикализацию, когда программа затрагивает такие острые вопросы, как крестовые походы, геноцид иудеев (они отрицают реальность Холокоста), израильско-арабские войны и палестинские проблемы. В гражданском образовании секуляризм считается антирелигиозным».
Доклад Обэна оказался таким пугающим для политиков, что он был похоронен на многие месяцы и незаметно выложен в Интернете на веб-сайте Министерства просвещения. В интервью французскому журналу Экспресс в 2015, Жан-Пьер Обэн сказал: «Многие молодые люди пропагандируют отделение от французской нации. Это отделение выражается в одежде (хиджаб или полное исламское платье), в требовании халяльной пищи и в про̀пусках занятий по религиозным причинам. В некоторых школах отдельные ученики приносят коврики для молитвы или протестуют, требуя открыть мечеть в школе. (...) Спустя более 10 лет, мы можем сказать, что ситуация стала еще хуже. Наша система образования не в состоянии интегрировать людей с различным происхождением, и эта трудность становится непреодолимой для семей с низкими доходами».
Какова связь между буркини на пляже и исламизмом в школе?
В этом выделяется то, что, хотя многие женщины в буркини могут, разумеется, наслаждаться пляжем в соответствии со своими религиозными установками, многие другие, как оказывается, являются исламскими боевиками, которые хотят насадить исламскую маркировку на все слои общества. Проблема, как пишет философ Кэтрин Кинцлер в журнале Marianne, заключается в том, что:
«В стране падает степень терпимости. Коллективное осуждение буркини было таким скорым и единодушным, что это вызывает проблему общественного порядка... Все меньше и меньше общественное мнение соглашается с принадлежностью к закрытой религии, маркировкой организаций и территорий, контролем ценностей, кампаниями по установлению единой практики от имени религии, которая в действительности является политикой».
Хала Арафа в «Литературном сочинении на холме» описывает одежду мусульманских женщин как инструмент ведения войны:
«... никто не отказывает им в праве исповедовать свою религию в частном порядке. Они, однако, не имеют права вторгаться в общественное пространство и навязывать свою систему идеологии и верований, выраженных в их одежде…, Если бы хиджаб или буркини имели какое-то отношение к скромности или благочестию, исламские фундаменталисты стремились бы открыть частные пляжи, а не настаивали бы на настойчивом выставлении себя на публике. Однако, как и раньше, они хотят стать частью принятой социальной сцены и частью новой общественной нормы… Если хиджаб станет признанным общественным явлением, современное общество не сможет внушить своим потомкам, что женская одежда не является оправданием изнасилования».В процессе мусульманского отделения, буркини — это просто еще одна возможность пометить организации и территории. Французское мусульманское общество, видимо, полагает, что оно по-прежнему принадлежит к своей стране исхода, и, как представляется, решило, что игру в секуляризм и «совместное проживание» пора заканчивать. С помощью хиджабов, буркини и оружия, различные группы исламистов, как представляется, пытаются внедрить то же сообщение: мы прежде всего мусульмане и решили не обращать никакого внимания на культуру страны, в которой мы живем.
Проблема заключается в том, что политики во Франции и в других странах не хотят должным образом проанализировать эти вопросы. Они по-прежнему убеждены, что «Ислам Франции» якобы совместим с французским обществом и остается вариантом. Политики не будут протестовать против такой попытки снова навязать религию Франции, потому что те, которые это делают, также и голосуют.
Ив Маму̀, живущий во Франции, 20 лет проработал журналистом в газете Le Monde.
| Перевод: +Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |