Критики-прогрессисты, обратите внимание: система США по своей сути является вовсе не чистой демократией, а конституционной республикой.
Ред. Статья.
Здание Кнессета (фото Орел Коэн/FLASH90)
Мэтью М. Хаусман, 17 ноября 2022 г.
Еще пыль не осела, еще голоса не были все подсчитаны, а американский либеральный истеблишмент уже начал оплакивать смерть израильской демократии, поскольку Биньямин Нетаньяху готов сформировать следующее правительство с большим количеством мест в Кнессете и потенциально стабильной коалицией.
В последний раз, когда я проверял, именно так работала израильская избирательная система.
Однако политики-прогрессисты объединили термин «демократия» с его антитезой — повесткой дня, продвигающей цензуру, контроль над мыслями, дискриминацию точек зрения, пробуждающую нетерпимость и ненависть к Израилю и Западу. То, что они продвигают, вовсе не демократично, и представляет собой диктаторское рагу, которое унижает права личности и препятствует инакомыслию.
И в этом им помогают ведущие СМИ, которые занимаются политической деятельностью и наживаются на незнании своей аудиторией конституционных и демократических ценностей. Теперь они применяют это искаженное мировоззрение к последним израильским выборам, чтобы делегитимировать результат, который им не нравится.
Как бы вы ни относились к Нетаньяху, Бен-Гвиру или Смотричу, их избрание было демократическим. И несмотря на то, что говорят либеральные ученые мужи, результаты не отражают аномального изменения израильских электоральных предпочтений.
На последних выборах действительно преобладали консервативные партии, хотя формированию коалиции помешали правые, которые не приняли Нетаньяху в качестве премьер-министра.
Учитывая, что избирательная система Израиля все же работает, нам нужно понять, что происходит на самом деле. Критика прогрессистов израильской политики не мотивирована искренней заботой о демократических ценностях — израильских или иных. Она возникает из желания делегитимировать еврейское государство.
В конце концов, это злонамеренное принуждение является смыслом существования движения BDS и международных усилий, направленных на то, чтобы представить Израиль страной-изгоем. В этом суть прогрессивной оппозиции повторному приходу Нетаньяху к власти, и это становится болезненно очевидным, когда развенчивается их ложная забота о демократии.
Наиболее очевидным отвлекающим маневром является утверждение о том, что возвращение Нетаньяху к власти оскорбляет американские демократические чувства. Это утверждение явно нелепо, потому что (а) блок Нетаньяху победил на свободных и честных выборах и (б) американская демократия отличается от систем правления, существующих в Израиле и других странах.
[Критика прогрессистов израильской политики мотивирована не искренней заботой о демократических ценностях — израильских или иных. Она происходит от желания делегитимировать еврейское государство].
Основатели Америки представляли себе систему, в которой индивидуальные права будут неприкосновенными, государственную власть будут уважать, а федеральные полномочия будут ограничены.
Они боялись чистой демократии, в которой личные свободы могли быть отменены диктаторским большинством, а общественные нормы — декретированы властью толпы.
Это недоверие было выражено Бенджамином Франклином, который на вопрос, какое правительство установила Конституция, ответил: «Республику, если вы сможете ее сохранить».
В соответствии с этим мнением, Джеймс Мэдисон в «Федералистских записках» выразил следующий критический взгляд на демократию: «Демократии всегда отражали беспорядки и разногласия; были всегда признаны несовместимыми с личной безопасностью и правами собственности; а в целом, продолжение их жизни было столь же коротким, сколь жестокой была их смерть.
Политики-теоретики, покровительствующие этому типу правления, ошибочно полагали, что человечество, сведенное к совершенному равенству в своих политических правах, будет в то же время совершенно уравнено и ассимилировано в своих владениях, своих мнениях и своих страстях».
Соответственно, США являются демократической республикой, гарантирующей основные права и свободы и отличающейся избирательной системой, сочетающей прямые выборы в законодательные органы и непрямое голосование (через коллегию выборщиков) за президента.
В идеале выборные должностные лица должны представлять интересы своих избирателей; однако, чаще всего, они этого не делают, а вместо этого, навязывают партийные программы, игнорирующие волю избирателей.
Учитывая, что США — это республика с демократическими выборами, не всегда ясно, понимают ли ее сторонники ее отличие от других форм правления. Являются ли гарантией неотъемлемые права (признак республиканизма) или право выбирать лидеров и законодателей путем свободных выборов? И если под демократией они на самом деле подразумевают конституционализм, то защищают ли они вообще демократические идеалы?
Эти вопросы становятся все более очевидными при анализе правительств других стран.
В Соединенном Королевстве, например, конституционная монархия с демократическими выборами, которая заметно отличается от Соединенных Штатов. Помимо прочих отличий, конституция Великобритании не писана и является результатом смешения законов, традиций и исторических документов, в том числе, Великой хартии вольностей, которая предполагает, что британская монархия существует благодаря божественной воле. Такие базы кажутся изначально несовместимыми с немонархическими демократиями или республиками.
Более того, хотя в Великобритании существует законодательная система, исторические основы ее парламента не совсем демократичны.
Хотя Палата общин является выборным органом, пребывание в Палате лордов является наследственным, хотя ее законодательные полномочия с годами были ограничены. Великобритания не имеет писаной конституции, хвастается монархией с якобы божественным правом и изобилует не эгалитарными традициями; и, тем не менее, ее правительство редко подвергается делегитимации, и уж точно не с такой яростью, как в случае с Израилем.
А как насчет конституционной демократии в исламском мире? Мусульманские страны, такие как Малайзия, приветствуются как образцы, потому что у них есть конституции и законодательные органы. Однако некоторые права и свободы подчиняются исламскому праву, применяемому шариатскими судами, и нет разделения между религией и государством (что рассматривается как чисто западное изобретение).
Хотя национальная конституция Малайзии якобы гарантирует свободу вероисповедания, она также закрепляет ислам как национальную веру; и граждане должны быть мусульманами, чтобы считаться этническими малазийцами.
Критики Израиля говорят, что он не может быть одновременно еврейским и демократическим, поэтому при оценке того, совместимы ли иудейские верования и национальные устремления с «демократией», нужно определить, какие политические идеалы служат критерием измерения.
Ясно, что чистая демократия не обеспечивает стандарта, потому что она не гарантирует индивидуальных свобод и почти всегда ведет к подавлению прав меньшинств диктаторским большинством.
Хотя США считаются конституционной демократией, они определяют себя правами, предоставленными им их Конституцией; и, если гражданские свободы составляют эталон американского правительства, то Израиль вполне соответствует этому уровню.
В Израиле действует открытая избирательная система, в которой арабы и евреи беспрепятственно голосуют, баллотируются на посты и участвуют в правительстве; а в некотором смысле Израиль обеспечивает даже более широкие свободы. Арабские депутаты выступают с антиизраильской и антисемитской риторикой, симпатизируют террористам и участвуют в выступлениях, которые в США могут считаться подстрекательскими.
Трудно представить членов Конгресса, использующих свое положение для защиты своей страны, особенно если учесть, что они должны принести присягу на верность Конституции. Абсурдно, однако, что подобное поведение имеет место в Израиле и не имеет практических последствий.
Кроме того, израильские арабы и евреи живут там, где хотят, и получают выгоду от одних и тех же государственных программ в отношении общественного здравоохранения, социального обеспечения и инфраструктуры.
Точно так же никто не спорит с тем, что Израиль гарантирует свободу слова, религии и гендерное равенство, несмотря на экзистенциальные угрозы, создаваемые открытым обществом. Было бы легче ограничить осуществление прав, которые ставят под угрозу национальную безопасность, как это сделали другие страны, в том числе США, где свобода слова и собраний была ограничена, а граждане задержаны во время чрезвычайного положения в стране, и где свобода слова сегодня постоянно подвергается нападкам со стороны политически левых.
Независимо от формы правления, однако, существование Израиля, по своей сути, оправдано его статусом суверенной еврейской нации на древней еврейской родине. И будь то демократия, республика или гибрид того и другого, Израиль, несомненно, предоставляет больше прав и свобод, чем большинство других стран, несмотря на риск для безопасности, создаваемый многими из тех, кто извлекает выгоду из его открытости.
Могут ли другие страны сказать то же самое?
Мэтью М. Хаусман — адвокат и писатель, живущий и работающий в Коннектикуте. Он — бывший журналист, который продолжает писать на самые разные темы, включая науку, здоровье и медицину, еврейские вопросы и международные отношения, а также ведет юридическую колонку в ряде изданий...
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий