Даниэль Пайпс, один из наших ведущих экспертов по исламу, основал в 1994 Ближневосточный Форум и стал его возглавлять. Он родился в 1949 и вырос в Кембридже, штат Массачусетс. Его отец, Ричард Пайпс, был преподавателем русской истории и в настоящее время является почетным профессором Гарвардского университета.ДП: Моя карьера делится на две части: до и после 9/11. В первой части я пытался показать, что ислам имеет отношение к политическим проблемам. Если вы хотите понять мусульман, утверждал я, то вам нужно понять роль ислама в их жизни. Сейчас это кажется очевидным. Во всяком случае, существует тенденция преувеличивать ислам, предполагать, что мусульмане руководствуются Кораном и являются его роботами, утверждение, которое заходит слишком далеко. Вы не можете просто прочитать Коран и понять мусульманскую жизнь. Вы должны заглянуть в историю, в личности, в экономику и т.д.
Даниэль изучал арабский язык и историю ислама и жил в Каире три года. Его докторская диссертации стала его первой книгой, «Солдаты-рабы в исламе» (1981). Затем его интерес к чисто академическим предметам расширился и стал включать современный ислам. Он покинул университет, потому что, как он сказал в интервью журналу Гарвардского университета, у него «простая политика водителя грузовика, а не сложная политика ученого».
Его история нападения на него через юридическую систему мусульманина, который позже покончил жизнь самоубийством, недавно была рассказана в «Американском зрителе» («Палестинец в Техасе» ТАС, Ноябрь 2012). Ему лично угрожали, но он предпочел не говорить о подробностях, за исключением того, что отметил давление со стороны правопорядка.
Я брал интервью у Пайпса незадолго до Рождества, когда египтяне голосовали по их новой Конституции. Я начал с того, что сказал, что после нападения 9/11 число мусульман в США удвоилось.
ТБ: Вы видите возрождение ислама как реальность?
ДП: Да. Полвека назад ислам был в упадке. Выполнение его законов было незначительным, и было такое чувство, что ислам, как и другие религии, находится на закате. С тех пор произошел резкий и неоспоримый реверс. Сейчас мы говорим об исламе и его законах.
ТБ: Но вы, в то же время, поставили старый вопрос: может ли ислам пережить исламизм? Как вы можете это объяснить?
ДП: Я подчеркиваю различие между традиционным исламом и исламизмом. Исламизм в его современной форме возник в 1920-х и руководствуется уверенностью, что мусульмане могут снова быть сильными и богатыми, если они будут строго и во всей полноте выполнять исламский закон. Это ответ на травму современного ислама И эта форма ислама наносит существенный вред вере, до такой степени, что я удивлюсь, если ислам будет когда-либо восстановлен.
ТБ: Опишите нам исторический контекст.
ДП: Современная эра мусульман начинается с наполеоновского вторжения в Египет в 1798. Мусульмане испытали настоящий шок, увидев, как продвинулись голубоглазые люди с севера. Это, грубо говоря, как если бы эскимосы пришли бы на юг и уничтожали жителей Запада, которые бы в ответ только недоуменно спрашивали: «Кто же эти люди и как они победили нас?»
Jean-León Gérôme's imaginary vision of Napoleon facing the Sphinx.
ТБ: Так как же они реагировали?
ДП: В последующие 200 лет мусульмане делали множество попыток понять, что шло не так. Они выдвигали множество объяснений. Одним из них была попытка копировать либеральную Европу – Британию и Францию – до 1920. Другим – была попытка копировать нелиберальную Европу – Германию и Россию – до 1970. Третьим - было возвращение к тому, что называли источником исламской силы тысячелетие назад, а именно - соблюдение исламского закона. Это и есть исламизм, современное явление, которое превращает мусульман в эпицентр мировых беспорядков.
ТБ: Но ведь он также создает дискомфорт?
ДП: Он имеет ужасно пагубное влияние на мусульман. У многих ислам вызывает отвращение. В Иране, к примеру, отход от ислама произошел у многих в результате исламского правления в последние 30 лет.
ТБ: Случилось ли это где-то еще?
ДП: Мы слышим, особенно, из Алжира и Ирака, о мусульманах, переходящих в христианство. И о совершенно беспрецедентном явлении: бывшие мусульмане, живущие на Западе, организуются с целью стать политической силой. Я думаю, что первой такой попыткой стал Центральный Комитет бывших мусульман в Нидерландах, но теперь это существует повсеместно.
ТБ: Тем не менее, ислам насчитывает 1500 лет.
ДП: Да, но современный исламизм начался только с 1920, и я могу предсказать, что он не просуществует как мировая угроза более нескольких десятилетий. Будут ли мусульмане покидать ислам или просто перестанут его практиковать? Ответа на эти вопросы осталось ждать не очень долго.
ТБ: А что насчет ислама в США?
ДП: В долгосрочной перспективе Соединенные Штаты могли бы принести большую пользу исламу, только освободив религию от правительственных ограничений и позволив ей развиваться в положительном, современном направлении. Но это - в долгосрочной перспективе. Прямо сейчас, американские мусульмане находятся под влиянием Саудовской Аравии и других, их учреждения - экстремистские, и дела идут в разрушительном направлении. Также прискорбно видеть, как немусульманские индивидуумы и учреждения, особенно, левые, потакают исламистскому недостойному поведению.
ТБ: И как они это делают?
ДП: Ну, включите телевизор, зайдите в школу или посмотрите как работает ACLU (Американский Союз Гражданских Свобод) или Южный Юридический Центр по бедности, и вы увидите корпорации, некоммерческие организации и правительственные учреждения, работающие с исламистской повесткой дня или помогающие ее продвигать. Американские левые и исламисты договорились в том, что они не любят консерваторов, и, несмотря на свои глубокие различия, они сотрудничают.
ТБ: Можно ли предположить, что и здесь некоторые мусульмане переходят в другие религии?
ДП: Да, здесь тоже бывают выходы из ислама. И исламский истеблишмент в стране сильно озабочен по этому поводу, но число таких случаев незначительно.
ТБ: Но те, кто выходят, не говорят об этом слишком много?
ДП: В некоторых случаях – говорят. Они пользуются западной свободой высказывать свое мнение, Хотя они составляют исключения.
ТБ: Я подозреваю, что закат христианства воодушевляет ислам.
ДП: Очень может быть, потому что контраст между Европой и Соединенными Штатами – разителен. Жесткое ядро американской христианской веры отсутствует в Европе, а это означает, что исламисты гораздо лучше ведут себя в Соединенных Штатах. Они чувствуют значение христианской силы противодействия.
ТБ: Выше вы упоминали Алжир. Это крупное исламское государство, о котором мы ничего не слышим сегодня.
ДП: Лет 20 назад Алжир был в фокусе внимания. Это давно прошло, хотя во Франции освещение все еще велико. Сегодня Алжир подвержен таким же потрясениям, как и другие государства Северной Африки, такие как Тунис, Ливия и Египет. Я думаю, что они случатся довольно скоро.
 |
| Said one month before the In Amenas attack: "Algeria is ripe for the same kind of upheaval that we have seen in other North African states. ... I think it is likely to happen before too long." |
ТБ: А что по поводу Сирии?
ДП: Власть Асада все время сокращается, и я не вижу, как его режим может долго оставаться у власти.
ТБ: Должны ли Соединенные Штаты принять в этом участие?
ДП: Нет, американцам нет дела до этой драки, и Конституция США не требует от нас принимать участие в каждом иностранном конфликте. Две жалкие силы убивают друг друга. Просто посмотрите на ужасные видео двух сторон, которые пытают и убивают других. Послушайте тоже, что они говорят. Это гражданская война, переходящая от плохого – к худшему. Я не хочу, чтобы правительство США вмешивалось. Это будет означать взятие моральной ответственности за то, что происходит, и что я вижу очень непривлекательным.
ТБ: Т.е. вы поддерживаете позицию Обамы?
ДП: Да, хотя он к этому пришел с очень большой неохотой. И все же, видимо, существует какая-то серьезная, тайная поддержка США повстанческим силам. Совещание 11 сентября, прошедшее в Бенгази между турецким и американским послами, было очень любопытным. Они оба базируются в Триполи, за сотни километров. Что они делали в Бенгази? По-видимому, организовали проход для американского оружия через Турцию в Сирию.
ТБ: Насколько важен Израиль для возрождения ислама?
ДП: Это главный фактор в соседних странах. Для таких стран, как Марокко, Иран, Малазия он не имеет значения.
ТБ: С началом «арабской весны» Израиль кажется все более осажденным.
ДП: Нет еще, пока нет, хотя я согласен, что он будет все более осажденным со временем. Его соседи настолько поглощены своими собственными делами, что вряд ли обращают внимание на Израиль. Но как только они приведут свои дела в порядок, Израиль, скорее всего, столкнется с новыми трудностями.
ТБ: Вы поставили под сомнение поддержку США исламской демократии, что кажется наивным...
ДП: США были защитниками демократии на протяжении веков, начиная с 14 принципов Вильсона, замечательным наследием, каким он был. Когда американец путешествует по миру, он обнаруживает в каждой стране, что его страна сыграла монументально позитивную роль, особенно в демократизации системы. Естественно, мы хотим распространить это на страны с мусульманским большинством. К сожалению, порой, это представляет собой неприятный выбор между жестокими и жадными диктаторами и идеологически экстремистскими и антагонистическими избранными исламистами. Это не тот выбор, который мы должны принять.
TБ: Так что же нам остается делать?
ДП: Я предлагаю три простых направления: первое – всегда выступать против исламистов. Как фашисты и коммунисты, они тоталитарные враги, будь они длиннобородые, как в Пакистане, или в костюмах, как в Вашингтоне. Второе, всегда поддерживать либеральное, современное, светское население, разделяющее ваше мировоззрение. Они обращаются к нам за моральной и всякой другой поддержкой, и мы должны быть к ним справедливы. Они не настолько сильны и не могут взять власть в ближайшее время, но они являются надеждой, подарком, единственной возможностью для мусульманского мира избежать тоскливого выбора между диктатурой и экстремизмом. Третье, более сложное, сотрудничать с диктатором, но создавать ему условия, которые будут толкать его к реформам и открытости. Нам нужны Мубараки мира, и они нуждаются в нас. Это хорошо, но надо постоянно держать их под давлением, чтобы улучшать их правление. Начни мы этот процесс с Абдулла Салехом в Йемене в 1978 и с Мубараком в 1981, события могли быть совсем другими в 2011. Но мы этого не сделали.
ТБ: Египет может стать тестовым случаем
ДП: Ну, немного поздновато. Мухаммед Мурси - не жадный диктатор, но он вышел из мусульманского братства, и его попытки, после достижения власти, были чисто исламистскими.
TБ: А что насчет последних выборов?
ДП: Я не верю, что хотя бы один из выборов и референдумов в Египте проводилось честно. Меня удивляет, что западные правительства и средства массовой информации настолько доверчивы на этот счет.
TБ: Вы же не можете сказать, что мы не поддерживали демократический элемент на площади Тахрир в Каире, не так ли?
ДП: Да и с полным основанием. Первые демонстрации в начале 2011 были инициированы либералами и светскими, которые заслуживают помощи Америки. Однако они были быстро отодвинуты в сторону, и Вашингтон больше не обращал на них внимания.
TБ: Мы оказывали помощь Мубараку. Разве это была плохая идея?
ДП: Эта помощь оказывалась при совершенно иных условиях израильско- египетского мирного договора 1979 и постепенно стала заблуждением. Она давно должна была прекратиться. В более широком смысле я согласен с помощью в случае чрезвычайных ситуаций (суп и одеяла) или как взятка, но не для экономического развития. То, что администрация Обамы предоставляет помощь правительству Морси, включая военную технику, меня возмущает.
 |
| U.S. aid to Egypt dates from a different era -- Anwar el-Sadat and Jimmy Carter in 1979. |
Tom Bethell is a senior editor of The American Spectator and author of The Politically Incorrect Guide to Science, The Noblest Triumph: Property and Prosperity Through the Ages, and most recently Questioning Einstein: Is Relativity Necessary? (2009).
Источник
Перевод Мирьям Аргаман