Томас Соуэлл
Константин Кисин, 22 октября 2023 г.
Когда террористы ХАМАСа пересекли границу с Израилем и убили 1400 ни в чем не повинных людей, они разрушили семьи и целые общины. Они также разрушили иллюзии, давно укоренившиеся на Западе.
Одна моя знакомая пошутила, что 7 октября она проснулась либералом, а вечером легла спать 65-летним консерватором. Но это была не совсем шутка, и не только ее. Что же изменилось?
Лучше всего ответить на этот вопрос можно с помощью Томаса Соуэлла, одного из самых ярких современных интеллектуалов. В 1987 г. Соуэлл опубликовал книгу "Конфликт взглядов" (A Conflict of Visions). В этой ставшей уже классической книге он предлагает простое и мощное объяснение того, почему люди расходятся в политических взглядах. Соуэлл утверждает, что разногласия по поводу политики возникают потому, что мы не согласны с человеческой природой. Мы видим мир через один из двух конкурирующих взглядов, каждый из которых рассказывает радикально иную историю о человеческой природе.
Люди со "неограниченным видением" считают, что человек податлив и может быть доведен до совершенства. Они считают, что социальные беды и пороки можно преодолеть с помощью коллективных действий, побуждающих людей вести себя лучше. По мнению сторонников этой точки зрения, бедность, преступность, неравенство и войны преодолимы. Это просто головоломки, которые можно решить. Нужно только говорить правильные вещи, проводить правильную политику, тратить достаточно денег, и мы перестанем страдать от этих социальных бед. Такое мировоззрение является основой прогрессивного мышления.
В отличие от них, те, кто смотрит на мир через призму "ограниченного видения", считают, что человеческая природа ― это универсальная константа. Никакая социальная инженерия не может изменить трезвую реальность человеческого эгоизма или того факта, что человеческая эмпатия и социальные ресурсы неизбежно ограничены. Люди с таким взглядом на вещи считают, что большинство политических и социальных проблем никогда не будут "решены" ― ими можно только управлять. Такой подход является основой консервативного мировоззрения.
Варварство ХАМАСа, а также объяснения и празднования на Западе, последовавшие за его оргией насилия, заставили в одночасье перебраться из лагеря "неограниченных" в лагерь "ограниченных".
Реальность идеологии "вокизма"
Многие из тех, кто проснулся 7 октября, разделяя идеологию "вокизма", вечером легли спать, задаваясь вопросом, как они могли согласиться с таким мировоззрением, которое ничего не говорит о массовых изнасилованиях и убийствах невинных людей террористами.
Реакция на теракты, начиная с протестов в поддержку ХАМАСа и заканчивая банальными заявлениями президентов колледжей, знаменитостей и руководителей компаний, взорвала утешительные истории, которые многие левоцентристы рассказывали себе о прогрессивной политике идентичности. В течение многих лет они выбирали притворство как механизм выживания, и институциональный захват университетов, корпораций и медиа-организаций вирусом "вокизма" не представлял собой ничего особенного.
"Конечно, то, что студенты закрывают мероприятия, с которыми они не согласны, раздражает”, ― говорили они, “но студенты делают только то, что они обычно делают".
8 октября раздался сигнал тревоги для тех, кто не осознал, что идеология кампуса, нагнетаемая социальными сетями, распространилась на наши города.
Мы, в городах Запада, проснулись 8 октября под шум уличных протестов, осуждающих Израиль еще до того, как последовала его какая-либо серьезная реакция на теракты.
Мы наблюдали, как празднующие толпы размахивали свастикой и скандировали "травить жидов газом" на мероприятиях, якобы посвященных гибели палестинцев. Мы видели, как члены организации Black Lives Matter восхваляли террористов.
В Лондоне, где я живу, мы наблюдали, как в разгар волны антисемитских нападений и вынужденного закрытия еврейских школ по соображениям безопасности, мэр города произносил слащавые заверения в том, что "разнообразие Лондона ― наша главная сила".
По всему Западу мы заметили, что наши представители отказываются осуждать похищения, совершаемые ХАМАСом, а унаследованные СМИ с готовностью заглатывают и тиражируют их пропаганду.
До событий 7 октября многие студенты, выпускники и спонсоры с "неограниченным видением" считали, что университеты, со всеми их многочисленными проблемами, остаются лучшей на Западе средой для гражданского дискурса.
Однако затем они увидели, как президенты университетов, быстро выступившие с заявлениями, осуждающими вторжение России в Украину и убийство Джорджа Флойда, замолчали или стали выступать с самыми скользкими и двусмысленными заявлениями, тщательно составленными, чтобы не обидеть антиизраильские группы. Они наблюдали, как израильтянина в Колумбийском университете избивали палкой, и слышали сообщения о физическом запугивании студентов в студенческих городках по всей стране. Они читали о том, что десятки студенческих организаций Гарварда подписали письмо, в котором возложили на Израиль "полную ответственность" за массовое убийство израильтян.
События последних двух недель разрушили иллюзии о том, что идеология вокизма заключается в защите жертв и отстаивании интересов преследуемых меньшинств. Эта идеология всегда была и остается связанной с той единственной целью, о которой многие из нас говорили вам на протяжении многих лет ― властью.
И после последних двух недель не остается больше сомнений в том, как эти люди будут использовать любую власть, которую они захватят: они будут стремиться уничтожить любым способом тех, кто с ними не согласен. Этот неприятный вывод удивителен только в том случае, если вы все еще придерживаетесь свободных взглядов. Но если в истории человечества и есть какая-то константа, так это то, что революционеры всегда считают себя вправе уничтожать тех, кто стоит на их пути.
Точно так же как надежда на возможность мира с джихадистами кажется самоубийственно наивной, примирение с гражданами с вокистским менталитетом представляется весьма отдаленной перспективой.
Иммиграция
Нигде переход от свободных взглядов к ограниченным не выражен так ярко, как в вопросах иммиграции.
В течение десятилетий и Европа, и Америка пребывали в свободном видении иммиграции. В США плавильный котел, который смог объединить немцев, ирландских католиков или японцев XIX века, наверняка поглотил бы и тех, кто пересек южную границу. И многие из этих новоприбывших стали бы выполнять работу, которую американцы не хотели делать сами. Европа нуждалась в иммиграции для решения проблемы стареющего населения, и многие европейские страны приглашали выходцев из своих бывших колоний, чтобы восполнить нехватку рабочей силы и дефицит профессиональных навыков.
Но со временем, особенно с конца 1990-х годов, свободомыслие СМИ и политических элит стало необузданным, и иммиграция из средства решения конкретных проблем превратилась в самостоятельное моральное благо. (Я сам являюсь иммигрантом. Когда я переехал в Британию из России в 1996 г., чистая иммиграция туда составляла 55 тыс. человек в год. В прошлом году чистая иммиграция составила более 600 тыс. человек).
За последнее десятилетие все больше людей в Америке и Европе незаметно переходят к "ограниченному" взгляду на иммиграцию. Референдум по Brexit и избрание Дональда Трампа стали ранними признаками этой трансформации. Сегодня мы видим Нью-Йорк, где около 60 тыс. вновь прибывших мигрантов создают огромную нагрузку на приюты и городские службы, такие как здравоохранение, образование и общественный транспорт. Город уже потратил более 1 млрд. долл. на преодоление этого кризиса, и, по прогнозам, к следующему лету расходы только на жилье могут превысить $4,3 млрд.
Старые демократы Манхэттена говорят The New York Times, что "к нам приезжает слишком много народу", и что "Байден мог бы сделать что-то большее, чтобы укрепить наши границы. Ведь мы здесь не для того, чтобы принимать весь мир. Мы можем только многое сделать".
Европейцы извлекли аналогичные уроки из собственного кризиса мигрантов. В Великобритании мы тратим около $10 млн. в день на гостиницы для людей, приехавших сюда нелегально.
При этом мы отказываемся депортировать иностранных преступников по соображениям "прав человека". Читатели, возможно, помнят недавние сообщения СМИ о небольшом итальянском острове Лампедуза, население которого за один день увеличилось в четыре раза из-за прибытия большого количества нелегальных иммигрантов.
Сейчас стало известно, что человек, застреливший двух шведских футбольных болельщиков во время теракта в Брюсселе на прошлой неделе, прибыл туда нелегально через этот остров в 2011 году. Этот человек был известен властям как лицо, представляющее угрозу безопасности из-за своих связей с джихадистами, но когда в 2020 году его прошение о предоставлении убежища было отклонено, он не был депортирован. Сколько таких людей могут приехать и остаться в Европе, сказать невозможно, поскольку ежегодно сотни тысяч людей нелегально пересекают европейскую границу.
Однако, несмотря на эту шокирующую статистику, вопрос о нелегальной иммиграции на протяжении десятилетий не мог обсуждаться в политкорректной компании. Какой бы серьезной ни была эта проблема, высказывание озабоченности по этому поводу почти всегда приводило к обвинениям в фанатизме и ксенофобии.
То, что мы наблюдали в последние две недели ― огромные митинги в поддержку ХАМАСа в таких городах, как Лондон, Париж и Вашингтон, способно кардинально изменить дискуссию об иммиграции. Гораздо труднее притворяться, что разрешение людям нелегально въезжать в нашу страну является моральным благом, когда видишь, как некоторые из них празднуют массовые убийства на улицах ваших столиц.
Германский канцлер Олаф Шольц недавно объявил о намерении депортировать нелегальных иммигрантов "в массовом порядке", поскольку его коалиция теряет голоса в пользу антииммиграционных партий. Франция запретила проведение акций протеста в поддержку Палестины и предупредила, что иностранные граждане, принимающие в них участие, будут выдворены из страны. Великобритания также пригрозила аннулировать визы иностранцам, восхваляющим ХАМАС. Пока неясно, означает ли это постоянный переход к более сдержанному отношению к иммиграции или это лишь временный всплеск на пути к прогрессивной антиутопии.
Безопасность границ
Выражение озабоченности по поводу безопасности границ на протяжении многих лет кодировалось как "правое". Но сколько людей после ужасов 7 октября верят в то, что охрана границ ― это не что иное, как самый главный критерий национальной безопасности?
Я только что вернулся из недельного пребывания в Лос-Анджелесе, где, узнав мое имя, каждый водитель Armenian Lyft заводил разговор на русском языке. После неизбежных жалоб на растущую стоимость жизни несколько человек рассказали мне о своем собственном пребывании в США и о жизни своих семей. Меня поразил тот факт, что те, кто приехал в 1990-е и 2000-е годы, как правило, приехали легально, а более поздние переселенцы пробирались в США через Мексику. Один мужчина рассказал мне о том, как незаконно перевез через южную границу двух своих братьев и 80-летнего отца: "Это легко сделать", ― сказал он мне.
Я не сомневаюсь в его правдивости: в 2023 году было зафиксировано самое большое число нелегальных пересечений границы с момента начала учета. И опросы показывают, что американский народ, который в иных случаях необычайно приветлив к приезжим, не в восторге от этого. Проблема нелегальной иммиграции заключается не только в ее масштабах, но и в том, что мы не знаем, кто приезжает ― 80-летние армянские пенсионеры или террористы-джихадисты, замышляющие еще одно 11 сентября.
Сейчас как никогда ясно, что границы ― это не фанатизм, а безопасность. В знак нового времени, Джо Байден продолжает работы по строительству пограничной стены, за возведение которой демократы годами критиковали Дональда Трампа.
Запад
На мой взгляд, причина необходимости и высокой вероятности такой корректировки заключается в том, что сторонники неограниченного видения получили возможность не считаться с интересами простых граждан. Они воспользовались благоприятной возможностью для реализации чрезвычайно непрактичных и откровенно вредных идей, поскольку считают само собой разумеющимся тот невероятный уровень безопасности, изобилия и свободы, которыми мы наслаждаемся на Западе. Единственная форма привилегий, к которой они никогда не обращаются, - это преимущества первого мира, которыми мы все пользуемся каждый день.
Они поступают так потому, что фундаментальный недостаток неограниченной модели мира заключается в непонимании величайшей максимы Томаса Соуэлла: нет решений, есть только компромиссы.
Когда вы позволяете своим институтам быть в плену идеологии нетерпимости и нелиберальности, маскирующейся под прогресс, это имеет свои последствия. Когда вы сеете раскол внутри страны и демонстрируете слабость за рубежом, это имеет свои последствия. Когда вы подрываете веру общества в то, что ему говорят СМИ и правительство, это тоже имеет свои последствия.
Западная цивилизация совершила ряд самых потрясающих научных, технологических, социальных и культурных прорывов в истории человечества. Если вы считаете себя "либералом" или даже "прогрессистом", то наверняка уже поняли, что Америка и ее союзники ― это единственное место в мире, где ваши ценности вообще считаются таковыми.
Если допустить крах нашей цивилизации, то на смену ей не придет прогрессивная утопия, на смену которой придут хаос и варварство.
Продлится ли этот момент пробуждения? В значительной степени это зависит от нашей смелости посмотреть правде в глаза.
Как объяснил Соуэлл,
"когда вы хотите помочь людям, вы говорите им правду. Когда вы хотите помочь себе, вы говорите им то, что они хотят услышать".
А правда заключается в том, что мы слишком долго предавались магическому мышлению, предпочитая утешительные мифы суровой правде. О терроризме. Об иммиграции. И по множеству других вопросов. В своем стремлении к прогрессу мы забыли, что не все перемены к лучшему. Теперь мир расплачивается за эту самонадеянность. Будем надеяться, что последние события станут тем тревожным звонком, в котором мы так нуждаемся.
Константин Кисин, российско-британский писатель-сатирик, общественный комментатор, автор книги "Любовное письмо иммигранта Западу", соведущий программы "TRIGGERnometry".
Комментариев нет:
Отправить комментарий