Прадед автора, Альберто Бердуго (третий слева) в окружении своих
сослуживцев в резиденции Глауи в Марракеше, ок. 1953 г. (Фото: Aurele Tobelem)
Орель Тобелем, 23 августа 2023 г.
3 августа израильско-британский историк Ави Шлайм выступил в серии подкастов The Big Picture, организованной Middle East Eye. После своего рождения в Багдаде в 1945 г., он с семьей в 1951 г. перебрался в Израиль в качестве беженцев., когда условия жизни евреев в Ираке стали невыносимыми. На протяжении всей беседы Шлайм неоднократно упоминал о своем статусе "арабского еврея":
"Дать определение арабскому еврею очень просто. Это еврей, который жил в арабской стране. Так, что я — арабский еврей, потому что до пяти лет жил в Ираке [...], Мы были арабскими евреями. Дома мы говорили по-арабски. Наша культура была арабской. Наши друзья были арабами. В Ираке не было реальных проблем с тем, чтобы быть евреем".
Ностальгические воспоминания Шлайма о своем детстве и личной идентичности заслуживают уважения и понимания. Он является свидетелем травмирующего и коллективного рассеяния почти миллиона евреев из стран Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА) во второй половине XX века.
Будучи евреем-сефардом, чьи предки бежали из Марокко в качестве политических беженцев в 1950-1960-х годах, я наблюдал такую же ностальгию в разговорах со своими бабушками, дедушками и дальними родственниками.
Я не собираюсь покушаться на личность Шлайма или подвергать сомнению его опыт еврея в Ираке. Однако важно деконструировать проблематичную терминологию и обоснования, которые он дает в своем рассказе об евреях Ближнего Востока и Северной Африки, и преодолеть романтизированные воспоминания, на которые он опирается, чтобы оправдать свой взгляд на арабизированных евреев в регионе как на самом деле арабских.
Не существует "арабских евреев". Евреи появились на большей части Ближнего Востока раньше мусульман, арабов.
Существует одна фундаментальная проблема, связанная с историзацией "арабских евреев". Еврейское население представляет собой доисламскую демографическую группу в странах БВСА. Их присутствие в регионе предшествовало арабо-исламским завоеваниям армий пророка Мухаммеда по меньшей мере на тысячелетие. К тому времени, когда мусульманские халифаты укрепили имперскую власть над всем регионом, евреи уже сформировали свои собственные локальные культуры в местах проживания диаспор.
 |
| Рисунок генерала Халида ибн аль-Валида, возглавляющего мусульманскую армию в битве при Ярмуке. (фото: Wikimedia Commons) |
Евреи стали селиться на территории БВСА, по меньшей мере, с 586 г. до н.э., когда Иерусалимский храм царя Соломона был разрушен нео-вавилонской империей. Это вынудило многих евреев отправиться в изгнание, что ознаменовало фактическое лишение их родины предков в Израиле. Некоторые евреи предпочли остаться в Израиле, несмотря на трудности повседневной жизни, вызванные столь сильным ударом по их национальной и религиозной идентичности.
Другие оседали на завоеванных имперскими поработителями землях в Леванте и Месопотамии, а их более непокорные собратья совершали рискованные и потенциально опасные путешествия в Северную Африку и Южную Аравию. Например, самая древняя еврейская община в Марокко — Ифран, была, по мнению ученых, основана в IV в. до н.э.
Когда Шлайм использует термин "арабский" для обозначения евреев в этом регионе, он неявно стирает тысячелетний период становления неарабской культуры, не говоря уже о тысячелетиях жизни евреев на их исконной территории в Израиле.
Этот термин также вводит в заблуждение аудиторию, которая может не до конца понимать тонкие нюансы еврейской истории в арабизированном окружении. Например, интервьюер Шлайма упомянул "еврейских арабов". В термине "еврейские арабы" есть определенный исторический смысл, поскольку он относится к тем немногим этническим арабам, которые приняли иудаизм в доисламский период до мусульманских завоеваний. Однако этот термин ни в коей мере не обозначает процесс массовой арабизации, которому подверглось определенно неарабское еврейское население стран БВСА, и который впоследствии привел к появлению термина "арабские евреи".
Безусловно, 1400 лет мусульманского правления в странах Ближнего Востока и Северной Африки оказали свое влияние на еврейское население, проживавшее в условиях арабской гегемонии. За это время значительная часть евреев полностью арабизировалась. Евреи сочиняли литургические гимны и публиковали интеллектуальные диссертации на арабском языке, наряду с родными ивритом и арамейским, изобретали собственные диалекты иудео-арабского языка, ели ту же пищу и слушали ту же музыку, что и их арабские соседи.
По сравнению с глубоко укоренившимся и ужасающе жестоким антисемитизмом, с которым ежедневно сталкивались евреи, жившие в европейском христианстве, евреи в исламском мире имели гораздо больше возможностей вписаться в культурную ткань своего окружения и установить тесные отношения со своими арабскими коллегами. Как отмечает Шлайм, "[евреи] вносили свой вклад на всех уровнях — экономическом, финансовом, политическом, литературном, журналистском. Евреи были очень позитивной силой в становлении иракского общества".
При этом Шлейм не знаком с религиозной иерархией арабского империалистического окружения, которое поставило евреев в положение людей второго сорта (ahl al-dhimma - "народ завета"). Не имело значения, насколько арабизированными они стали и какой вклад внесли в окружающую среду: Евреи, как и другие меньшинства, сохранившие свою этно-религиозную идентичность и отказавшиеся принять ислам, были обречены на участь культурных "других", которые никогда не смогут стать равными арабам-мусульманам.
Несмотря на то, что евреи на протяжении всей истории были движущей силой культурного обмена, им никогда не позволялось стать "арабами" в той же мере, в какой неарабские мусульмане в странах Ближнего Востока и Северной Африки могли получить статус арабов. Даже арабизированные евреи, принявшие ислам в Средние века, как правило, получали от своих новых мусульманских единоверцев прозвище “аль-Исраили”, что символизировало их неизменную привязанность к своим исконным корням в Израиле.
Лишь спустя столетия, в колониальную эпоху конца XIX и XX вв., евреи в странах Ближнего Востока и Северной Африки достигли определенной степени эмансипации и получили те же права голосовать и занимать выборные должности, что и их арабские соседи. Возросший потенциал для достижения евреями высшего класса в Ираке, который Шлайм восхваляет на протяжении всего интервью, был обеспечен не хашимитской элитой, а сочетанием османских реформ и более позднего британского контроля.
Когда дело дошло до конфликта между евреями-сионистами и палестинскими арабами, арабские государства поспешили напомнить евреям об их ущербном неарабском статусе. Даже в Марокко, где веками жили мои предки и которое часто хвалят за беспрецедентный уровень этнорелигиозного симбиоза, в 1930-е годы евреи подвергались активной дискриминации.
По словам марокканско-израильского историка Мишеля Абитболя,
"[В 1935 г.] паша Касабланки запретил евреям селиться в новой медине, а в 1937 г. паша Марракеша попытался запретить евреям нанимать мусульманскую прислугу.
Следуя указаниям националистов, обвинявших евреев в финансовой поддержке борьбы с исламом в Палестине за счет прибыли от их бизнеса, многие мусульмане стали ограничивать свои деловые операции с евреями".
Сторонники панарабской и исламистской идеологии в XX веке активно использовали образы, в которых евреи изображались как иностранные паразиты, стремящиеся к социально-экономическому господству через сионизм. Арабским мусульманам рекомендовалось активно бороться с предполагаемым еврейским кагалом. Эта ядовитая риторика синкретизировала наследие политики дхиммы с антисемитскими течениями европейских колониальных интервентов.
Для партии "Истикляль" (ар. "независимость") во всем регионе евреи были, по сути, неарабами, которые вместе с европейскими империями стремились подорвать исламские основы "арабского" мира.
В родном для Шлайма Ираке "Фархуд" 1941 г. был организованным нацистами восстанием против британских колониальных войск, в котором в качестве средства сопротивления использовались еврейские магазины, еврейские дома и еврейские жизни. К моменту окончания восстания было разграблено более 1000 еврейских магазинов, 150-180 евреев были подвергнуты линчеванию, 600 — получили увечия, а неопределенное число еврейских женщин были изнасилованы на улицах Багдада.
В последующие десятилетия арабские националисты и радикальные исламистские организации провели этническую чистку евреев в странах Ближнего Востока и Северной Африки, заставив их расстаться с имуществом на общую сумму 300 млрд. долларов, за которое так и не была выплачена компенсация.
Называя евреев БВСА "арабскими евреями", Шлайм не только стирает доисламскую еврейскую культуру. Он также обеляет многовековую дискриминацию евреев в арабо-мусульманском обществе, чье неприятие еврейской автономии только усиливалось, когда подчиненные ему социально-политические группы стремились к расширению своих прав и возможностей с помощью сионизма.
Процесс создания еврейского государства, в конечном счете, ликвидировал перспективы панарабской утопии, усиливая ненависть к тем, кто, как считалось, способствовал этому.
Далее Шлейм использует тему еврейской травмы в странах Ближнего Востока и Северной Африки и романтизированный идеал "арабских евреев" в качестве трамплина для своих собственных сомнительных теорий, связанных с негативными последствиями "жестокого сионизма".
По мнению Шлайма, сионистское подполье тайно организовывало взрывы еврейских общин, поддерживая политику Истикляля по "ускорению исхода евреев" из Ирака. Его теории неубедительны и необоснованны, поскольку все доказательства связывают взрывы с оперативниками "Истикляля".
Британская журналистка Лин Джулиус, сама иракско-еврейского происхождения, пишет: "То, что Шлайм не только не обвиняет арабские режимы в массовых этнических чистках еврейских граждан, но и то, что его репутация оксфордского академика придает "исключительный авторитет" и респектабельность этим весьма спорным утверждениям, является просто издевательством".
Повествование Шлайма о том, что мусульмано-иудейские отношения до возникновения сионистского движения и создания государства Израиль были сплошным солнцем и радугой, можно рассматривать только как опасно непродуманную форму исторического ревизионизма.
Он постоянно использует термин "арабские евреи" для обозначения демографической группы, которая не только предшествовала арабизации в эпоху ислама, но и была вытеснена именно из-за своего неарабского статуса. Евреи не считались арабами, иначе суверенитет евреев над клочком земли в Леванте не представлял бы такой угрозы для панарабской гегемонии.
В целом, версия Шлайма оказывает огромную услугу тем, кто пытается выяснить, почему раньше в регионе проживало 850 тыс. евреев, а теперь за пределами Израиля их почти не осталось. По состоянию на 2022 г. в Ираке осталось всего четыре еврея, а в Египте, бывшем одной из крупнейших еврейских общин в исламском мире, — три. Последний еврей в Йемене в настоящее время находится в плену у поддерживаемых Ираном хуситов.
Благодаря недавним усилиям по укреплению мира на Ближнем Востоке в виде Авраамовых соглашений, евреи стали более желанными гостями в некоторых арабских странах, но впереди еще долгий путь.
Шлайм по праву гордится своими корнями иракского еврея. Однако, сводя сложную культурную мозаику иудаизма в странах Ближнего Востока и Северной Африки просто к очередной главе арабской истории, он стирает богатую память других людей. “Арабские евреи" могут существовать в изложении Шлайма, но их нельзя найти в исторической реальности.
Автор — студент второго курса исторического факультета Королевского колледжа Лондона, в настоящее время является президентом его же Израильского общества.
Комментариев нет:
Отправить комментарий