Кому принадлежит заслуга в возникновении мусульманского антисемитизма: Гитлеру или Мухаммеду? (часть 2)

Ответ д-ру Маттиасу Кюнцелю (часть 2)

Анжули Пандавар, 31 июля 2023 г.

Один из разделов статьи Кюнцеля в журнале Fathom озаглавлен "1947/1948: Колебания арабов, мобилизация исламистов". Однако слово "исламизм" в этом разделе нигде не встречается. Он описывает различные межарабские и внутриарабские маневры без какого-либо понимания противоречивых факторов (государственное устройство, национализм, панарабизм, жадность мусульман к богатствам, созданным евреями в Палестине, трайбализм, исламское возрождение, классообразование, тщеславие властителей и т.д.), которые обрушились на арабов в то время.

Даже утверждение, что Амин аль-Хусейни и "Мусульманское братство" с самого начала призывали к джихаду, что, по мнению Кюнцеля, определенно является пережитком нацистской пропаганды, не представлено в явном виде как "исламистское". Я думаю, что Кюнцель избегает идентификации "исламистов", поскольку рассчитывает на то, что читатель воспримет это как слишком очевидное, чтобы Кюнцелю пришлось это объяснять. И пока читатель отвлекается, Кюнцель вставляет, что арабы начали свою войну против Израиля в 1948 году, "потому что антисемитская пропаганда нацистов на арабском языке сформировала послевоенный политический климат". Отсюда Кюнцель легко формирует свое повествование о настоящем как бесстрашный ученый.

Многие эксперты по Ближнему Востоку выводят смягчающие обстоятельства для арабского антисемитизма. "Является ли ненависть к евреям, основанная на фантазиях, которая была и остается характерной для европейских расистов..., эквивалентом ненависти, которую испытывают арабы, разгневанные оккупацией и/или разрушением арабских земель?" — задается риторическим вопросом британско-ливанский антисионист Гилберт Ахкар. "Арабский антисемитизм, в отличие от европейского, по крайней мере, основан на реальной проблеме — притеснении палестинцев", настаивает немецкий исследователь ислама Йохен Мюллер.

Такая парадигма, разделяющая нацистский европейский антисемитизм и, "по крайней мере", понятную ненависть к евреям на Ближнем Востоке, скрывает нацистское влияние на образ евреев, сложившийся у многих мусульман на Ближнем Востоке". (выделено мной).

Она действительно может скрывать нацистское влияние на мусульманский антисемитизм, но она также скрывает коранические истоки мусульманского антисемитизма. Однако Кюнцель уже сделал свой выбор: он направил внимание читателя на нацистскую роль в мусульманском антисемитизме и будет отрицать исламскую роль, а там, где у него не будет иного выбора, кроме как признать роль ислама, он будет ее смягчать.

У меня нет оснований сомневаться в архивных открытиях Кюнцеля, касающихся нацистских пропагандистских радиопередач на Ближний Восток; все это его заслуга. Если он пролил свет на сложную главу истории, то мир должен быть благодарен ему за это. Моя претензия заключается в интеллектуальной нечестности Кюнцеля. Во-первых, он не говорит нам о том, что уже было открыто. и о том, как его открытия дополнили существующий массив знаний. Таким образом, мы не можем судить о том, являются ли его открытия настолько новаторскими, как он их преподносит, и являются ли они вообще открытиями.

Во-вторых, Кюнцель делает ряд вызывающих недоумение утверждений о своей книге, которые трудно совместить с тем, о чем он не упоминает в статье в Fathom, посвященной его книге. Например, он говорит: 

"Моя книга показывает, что в ретроспективе эти шесть лет ежедневной радиопропаганды стали поворотным пунктом, разделившим историю Ближнего Востока на "до" и "после"". (выделено мной).

Это чрезвычайно смелое утверждение. Если Кюнцель обсуждает "до" в своей книге, то он явно не считает его достаточно важным, чтобы упоминать о нем в своей статье. Однако как можно понять и оценить "после", не обсудив "до"? Кюнцель вообще старается затушевать "до", и в итоге, просто утверждает "после", не сравнивая его ни с чем. Например, он говорит: "Эти годы ухудшили имидж евреев в арабском мире". Несомненно, это так, но для этого должен был существовать образ, который подлежал ухудшению. Не зная, насколько плох был тот образ изначально, невозможно понять, было ли "ухудшение" катаклизмом или просто всплеском.

Кюнцель утверждает, что нацистские передачи на Ближний Восток "способствовали исключительно анти-иудейскому прочтению Корана". Это самое абсурдное утверждение Кюнцеля. В рассматриваемых стихах Корана евреи упоминаются как прямо, так и косвенно. Правда, некоторые из этих стихов являются одновременно и анти-иудейскими, и анти-христианскими, но от этого они не становятся менее анти-иудейскими.

В своей статье в Fathom, опубликованной в июне 2023 г., Кюнцель рассматривает значение брошюры Амина аль-Хусейни "Ислам и иудаизм". В брошюре рассматриваются восемь антисемитских стихов Корана. Роберт Спенсер в своей книге "Палестинское заблуждение" выделяет и анализирует не менее 69 антиеврейских стихов Корана. Если Кюнцель возражает против "исключительно антиеврейского прочтения" этих стихов, то он, как минимум, должен показать своим читателям, как эти стихи могут быть прочитаны в не антиеврейском ключе, но об этом он умалчивает. Если в своей книге он и затрагивает этот центральный вопрос, то в своей статье он, как ни странно, молчит об этом.

Кюнцель утверждает, что обнаружил, что "они [нацисты] сформировали геноцидную риторику по отношению к сионизму". (выделено мной.) Однако Кюнцель вынужден манипулировать исламом и иудаизмом Аль-Хусейни, чтобы построить это утверждение. Читаем:

Текст "Ислам и иудаизм" завершается следующими словами:

"Стихи из Корана и хадисы доказывают вам, что иудеи были злейшими врагами ислама и продолжают пытаться уничтожить его. Не верьте им, они знают только лицемерие и коварство. Держитесь вместе, боритесь за исламскую мысль, боритесь за свою религию и свое существование! Не успокаивайтесь, пока ваша земля не будет свободна от евреев".

Поскольку Кюнцель не дает ссылок на приведенную цитату, ее трудно проверить. В моем экземпляре книги "Ислам и иудаизм" нет слов, которые приводит Кюнцель. Вместо этого он заканчивается печально известным хадисом о геноциде, который гласит:

"Сказал Пророк, мир ему и благословение: "Час воскресения не наступит, пока мусульмане не начнут сражаться с иудеями и не убьют их, пока иудеи не станут прятаться за камнями и деревьями, и тогда деревья и камни скажут: О Мусульманин! О Абдаллах! Вот еврей стоит за мной, иди и убей его! Кроме гаркада, ибо это одно из деревьев иудеев".

У нацистов не было никакой "геноцидной риторики в отношении сионизма". У мусульман она была сформирована задолго до того, как они столкнулись с нацистами. Это заставляет задуматься об удобстве выражения "свободны от иудеев" в конце цитаты Кюнцеля, на которое он обращает особое внимание:

"Свободны от иудеев" "Judenfrei" — типично нацистское выражение, которое мы не обнаруживаем в раннем исламском писании. (Выделено мной.)

Это любопытное утверждение, а если оно еще и ложное, то особенно вопиющее. Точное выражение "Judenfrei" (или даже "Judenrein") может и не встречаться в ранней исламской письменности, да и зачем?, но концепция, безусловно, присутствует, как, например, в хадисе о геноциде в конце перевода Гавела книги "Ислам и иудаизм". А дальше все становится еще любопытнее. Хотя хадис о геноциде не упоминается в статье Кюнцеля в Fathom, посвященной исламу и иудаизму, тот хорошо с ним знаком. Моя цитата хадиса, приведенная выше, взята с сайта Кюнцеля.

Обсуждение трактовки Йехошафатом Харкаби хадисов о геноциде Кюнцель начинает с таких строк: "Он [Харкаби] процитировал следующий хадис из брошюры "Ислам и еврейство" 1937 года:". Заметим, что Кюнцель не отрицает, что этот хадис приводится в книге "Ислам и еврейство" ("Ислам и иудаизм"). Загадка, почему он умалчивает об этом в своей статье в Fathom, вскоре становится понятной — это обоюдоострый нож (метафора "дымящийся пистолет" здесь не совсем подходит). На своем сайте Кюнцель отнюдь не игнорирует хадис о геноциде, а цитирует его, но лишь для того, чтобы тут же опровергнуть то, что он есть. Он говорит о хадисе:

Это особо жестокий хадис. Он не только делает убийство евреев необходимым для окончательного спасения мусульман, но и заставляет даже дерево — символ живой природы, и камень — символ мертвой природы, требовать убийства евреев, как будто вся Вселенная осуждает их на смерть. Это садистский хадис, потому что он показывает еврея не как опасную, а как испуганную и дрожащую фигуру, которая пытается спрятаться, но ее все же вытаскивают из укрытия и безжалостно убивают.

Здесь Кюнцель совершенно прав. Но невыносимая правда заключается в том, что хадис говорит ему об изначальной жестокости и садизме, присущих отношению мусульман к иудеям. Он пытается избежать этой загвоздки, упираясь в авторитет отвергнутого Харкаби хадиса:

"Такие выражения, продолжает Харкаби, "нельзя назвать неотъемлемой частью ислама; они дремлют, даже неизвестны его приверженцам... до тех пор, пока они не начинают повторяться с определенной частотой".

Иными словами, если мы не говорим об этом, значит, этого нет. Отдаление мусульман от их собственных хадисов для Кюнцеля является более приоритетным, чем верность собственному пониманию. Книга Йехошафата Харкаби "Отношение арабов к Израилю" была опубликована в 1972 г., и это дает Кюнцелю возможность создать впечатление, что он выступает против Харкаби, а на самом деле опирается на него. Кюнцель продолжает:

Но именно это и произошло. В 1937 году началась популяризация этого жестокого хадиса, который сегодня, безусловно, по крайней мере в арабском мире, является одним из самых известных и наиболее цитируемых.

Кюнцель не стремится опровергнуть утверждение Харкаби о том, что "подобные выражения ... являются дремлющими, даже неизвестными его приверженцам ... нельзя сказать, что они являются существенной частью ислама". Это огульное утверждение вполне устраивает Кюнцеля, поскольку позволяет ему "оппонировать" Харкаби и говорить, что да, они были дремлющими и неизвестными мусульманам, но, как я выяснил. все изменилось в 1937 году,

Напомним еще раз:

Во-первых, Кюнцель не приводит никаких доказательств того, что хадис о геноциде до 1937 г. был "дремлющим и даже неизвестным его приверженцам", опираясь лишь на то, что кто-то другой сказал об этом.

Во-вторых, если хадис (или стих) не пользуется широкой известностью, это не значит, что он не является неотъемлемой частью ислама. То, что что-то является существенным для религии, не зависит от набожности ее приверженцев.

В-третьих, даже если бы он был "неизвестен приверженцам", задача священнослужителей религии —приблизить своих подопечных к сути своей религии (так поступают даже христианские священнослужители). Абсурдно предполагать, как это делают Харкаби и Кюнцель, что мусульманское духовенство в течение 1300 лет пренебрегало этой важнейшей частью своей роли, пока не появились тевтонские "плохие парни", чтобы показать им, как это делается.

В-четвертых, и это самое главное, описание Кюнцелем хадисов о геноциде как "особо жестоких" и "садистских" является точным, но, как и во многих других его высказываниях, здесь есть более широкое значение. Кюнцель жалуется, что этот хадис "делает убийство евреев необходимым для окончательного спасения мусульман... как будто вся Вселенная осуждает их на смерть" и "показывает еврея не как опасную, а как испуганную и дрожащую фигуру, которая пытается спрятаться".

Подчеркивая эти жестокости и выражая моральное возмущение, Кюнцель хочет сказать, что этот хадис не может быть исламским, что своей жестокостью и садизмом он дисквалифицирует себя. Подразумевается, конечно, что все жестокое и садистское в исламе не может быть исламским.

Проблема, с которой сталкивается Кюнцель, заключается в том, что все остальные хадисы, воспитывающие ненависть к иудеям, все шестьдесят девять с лишним стихов Корана, осуждающих иудеев, и множество прекрасных примеров из жизни Мухаммада о том, как именно следует поступать с иудеями — все они завершаются хадисом о геноциде, этической кульминацией всего предыдущего, окончательным праведным истреблением всех сынов обезьян и свиней, окончательной расплатой за все зло и несправедливость, совершенные иудеями по отношению к мусульманам.

Перевод: Miriam Argaman	Источник
Опубликовано в блоге "Трансляриум"