 |
| Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи (слева) и президент Хасан Рухани (Фото: khamenei.ir). |
Амир Тахери, 12 мая 2019
Если режим Исламской Республики Иран рухнет, то кто возьмет бразды правления и даст гарантию того, что огромная страна не превратится в еще одну «неуправляемую территорию» в сердце Ближнего Востока?
В последние недели, разговоры с европейскими аналитиками и политиками создают впечатление, что, при взгляде из Европы, Иран видится этаким постоянным кошмаром, который все желают, чтобы он исчез. Еще пару лет назад многие в Европе считали, что он исчез. Теперь, однако, этот кошмар вернулся с жаждой мщения, на фоне которого бьют барабаны войны.
Правда заключается в том, что помимо желания, чтобы он исчез, Европейский Союз никогда не проводил последовательной политики для борьбы с этим кошмаром. Восемь лет танца президента Барака Обамы вокруг иранской проблемы дали европейцам возможность отложить серьезный анализ ситуации в Исламской Республике.
В свою очередь, это, похоже, заставило европейцев осторожно присоединиться к жесткой позиции, принятой администрацией Трампа в Вашингтоне. Судя по текущим дискуссиям в европейских политических кругах, европейские державы вполне могут взять на себя ответственность за политику «максимального давления» Трампа во время предстоящего саммита G7 во Франции в августе.
В ходе неформальных переговоров европейские политики и советники выражают три опасения относительно стратегии «максимального давления».
Первое — состоит в том, что политика, якобы направленная только на то, чтобы убедить руководство хомейнистов изменить свое поведение по некоторым вопросам внешней политики, может фактически привести к системному краху в Иране и вызвать смену режима с непредсказуемыми последствиями. Вопрос в том, кто возьмёт бразды правления в Иране и позаботится о том, чтобы огромная страна не превратилась в еще одну «неуправляемую территорию» в сердце Ближнего Востока.
Я думаю, что этот вопрос призван избежать проблемы противостояния мошенническому режиму, который спровоцировал нынешний кризис. У Ирана старая и устоявшаяся бюрократия, существующая с 16-го века и способная функционировать в рамках сильной культуры управления. Несмотря на серьезный ущерб, причиненный муллами и их сторонниками государственным структурам, накопленного опыта и таланта достаточно, чтобы обеспечить управление даже на автопилоте.
Вторая проблема заключается в том, что смена режима в Иране может спровоцировать лавину беженцев, которые, в конечном итоге, направятся в Европу, в то время как страны ЕС все еще сталкиваются с проблемами, вызванными наплывом сирийских беженцев. Население Ирана почти в четыре раза больше, чем в Сирии, а это значит, что Европа столкнется с в четыре раза большим числом беженцев.
Однако и эта проблема также может быть необоснованной. Для начала отметим, что беженцы из Ирана появились с первых дней установления хомейнистского режима. По данным МИД Ирана, в настоящее время, более восьми миллионов иранцев или около 10% населения, находятся в изгнании, в основном, в Европе и Соединенных Штатах. Замена нынешнего режима чем-то менее отвратительным, может фактически вызвать поток возвращающихся домой иранских изгнанников. Нечто подобное произошло в Ираке после падения Саддама Хусейна. В первые пять лет после освобождения, около 3,2 миллиона иракских изгнанников, половина из которых находится в Иране, вернулись домой.
История показывает, что скверные режимы рождают беженцев в первое десятилетие их существования. Мы видели это на Кубе после того, как Фидель Кастро захватил власть. Сегодня смена режима в Гаване почти наверняка приведет к возвращению некоторого количества кубинских ссыльных, а не к новому оттоку беженцев. Сирийская ситуация исключительная. Народное восстание против режима Асада не было успешным из-за вмешательства России и Исламской Республики, которые его сокрушили.
В случае Ирана маловероятно, чтобы Россия для спасения мулл захотела или смогла повторить сирийский сценарий. Кроме того, никто не сможет взять на себя роль друга, которую Исламская Республика сыграла в Сирии.
Третье беспокойство, которое выражают европейцы, заключается в том, что стратегия «давления сближения» Трампа может привести к войне. В этом контексте, некоторые европейцы утверждают, что страх перед войной раздувает в Тегеране огни фанатизма.
Один высокопоставленный европейский чиновник сказал нам, что Исламская Республика ведет себя агрессивно, потому что чувствует себя окруженной "огромным количеством американских войск".
Такое предположение основано на недостаточном внимании к фактам. В настоящее время, США имеют около 170 000 военнослужащих из общего числа в 1 280 000 человек, дислоцированных в 66 странах, что является самым низким показателем со времен Второй мировой войны. Из них две трети базируются в Германии, Японии и Южной Корее. В районах, которые Иран может считать своим передним краем, численность военного персонала США составляет менее 15 000 человек.
В противоположность этому, на той же самой предполагаемой передовой, Исламская Республика насчитывает более 100 тыс. военнослужащих, включая афганских, ливанских, иракских и пакистанских наемников в Сирии и Ираке, не считая подразделений Хезболлы и Хути в Ливане и Йемене.
Тем не менее, возможность войны нельзя сбрасывать со счетов.
Персидский классик сказал относительно государственного правления и войны: «Слова — это первые стрелы, выпущенные в войне». Муллы и их приспешники установили невообразимые рекорды по количеству антиамериканских «слов-стрел», выпускаемых каждый день. С американской стороны, Джон Болтон, Майк Помпео и Брайан Хук с процентами возвращают комплименты.
Однако словесная война может также перерасти в настоящую войну. В «Мелосском диалоге» Фукидид показывает, как война слов между Афинами и Спартой и постоянная военная подготовка на острове Мелос, закончились Пелопоннесской войной (431-404 гг. до н.э.).
В 15-м веке короли Португалии и Испании вступили в войну из-за владения островом, который, как позже выяснилось, был нанесен на карту по ошибке картографа. Мир наступил, когда португальцы согласились уступить несуществующий остров испанцам.
Муллы играют с огнем, а «тот, кто играет с огнем, рискует быть сожженным!»
Амир Тахери был исполнительным главным редактором ежедневной газеты «Кейхан» в Иране с 1972 по 1979 год. Он работал в бесчисленных изданиях или писал для них, опубликовал одиннадцать книг и с 1987 года является обозревателем А Шарк аль-Аусат.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |