Когда недавно я прочитал отчет о судебном процессе против Кристины Тазен, мне показалось, что я читаю рассказ Франца Кафки, адаптированный к современной эпохе.
То, что во Франции есть трибуналы для осуждения людей под нелепыми предлогами, как это было с Кристин Тазен, показывает, что Франция явно поражена судебной формой рака в почти терминальной стадии.
Кристина Тазен появилась потому, что возглавляемая ею ассоциация «Республиканское сопротивление» вместе с ассоциацией "Ответ светских" напечатала и распространила наклейку с надписью: «Ислам — убийца, ислам — вон». Такая наклейка была, по словам прокурора и организаций, которые жаловались, «разжиганием ненависти к мусульманам».
И Кристин Тазен, и её адвокату пришлось прибегнуть к тонким семантическим объяснениям для того, чтобы разъяснить, что ислам — это догма, а не группа людей, что по всей планете людей убивают во имя этой догмы, и что Франции было бы лучше обойтись без этой догмы.
Их слова были очень осторожными, потому что Кристин Тазен рисковала получить очень суровый приговор.
Кристин Тазен (Республиканское Сопротивление) и Пьер Кассен (Светский Ответ) бесчисленное количество раз привлекались к ответственности и большим штрафам. (Пьер Кассен не был вызван в суд, потому что сейчас "Светский ответ" имеет израильского редактора, и это очень хорошо).
Такие ассоциации, как «MRAP» и «LYCRA», участвуют в реальных действиях полиции мысли и имеют зловещую армаду адвокатов, готовых на все, чтобы защитить ислам. Один из адвокатов этой армады даже нашел отягчающее обстоятельство, чтобы взяться за Кристин Тазен: "Республиканское Сопротивление" опубликовало «сионистские» тексты! ("Светский ответ" — тоже).
Я ничего не выдумываю. Когда я прочитал то, что сказал этот адвокат, и, увидел, что суд счел это обоснованным аргументом, мне стало стыдно оттого, что делается в стране, где я родился. Параллельно с этим, Жан Робен, основатель и директор издательства «Татамис», был также привлечен к суду теми же ассоциациями и предстал, в двадцати тысячах километров от Парижа, перед судьей, который оказался не лучше, чем тот, перед которым оказалась Кристин Тазен.
Его преступление? Сравнение ислама с нацизмом в видео на YouTube. Что и в этом случае было приравнено к «разжиганию ненависти к мусульманам». Кристин Тазен еще не получила приговора. Жан Робен был без промедления приговорен к высокому штрафу и шести месяцам тюремного заключения условно.
Да, шести месяцам тюремного заключения условно! И подал апелляцию.
Французская пресса, которая рассказывала о судебном процессе, писала клеветнические и лживые вещи и могла это делать безнаказанно, без того, чтобы Жан Робен мог воспользоваться своим правом на ответ, без всякого соблюдения действующего законодательства на этот счет.
У меня могут быть разногласия с Жаном Робэном. Они всегда у меня были. Я был в состоянии критиковать некоторые из его точек зрения. Тем не менее, он опубликовал несколько моих книг и проделал безупречную и смелую работу по этому вопросу. Помимо моих собственных книг, многие книги, которые он издал, не существовали бы на французском языке (или не существовали бы вообще), если бы он их не издал. Он, например, является издателем книги L’islam dans le terrorisme islamique («Ислам в исламском терроризме»), важной книги Ибн Варрака, опубликованной незадолго до выхода моей собственной книги «Тень джихада».
То, что он сравнил ислам с нацизмом — не преступление. Это законное сравнение.
Любой, кто хоть немного полагается на историю ислама, обнаруживает океан злодеяний, наполненный кровью, трупами замученных, резней, размером с геноцид. Всякий, кто читал Коран, находил подстрекательство к убийству и яростную ненависть к евреям и христианам, что по сей день имеет ужасные последствия, какие мы только что видели в Шри-Ланке, и Герт Вилдерс абсолютно прав, сравнивая Коран и Майн Кампф. Говорить обо всем этом — значит не нападать на мусульман, а провести необходимый исторический и интеллектуальный анализ.
То, что претерпевает Кристина Тазен, Республиканское Сопротивление, Светский ответ, недостойно страны, которая претендует на статус правового государства, но таковой не является. То, что происходит с Жаном Робеном, так же недостойно.
Жан Робен покинул Францию, чтобы не видеть подъема ислама, и поселился на Таити. Он стал набожным христианином. Это его самое неукоснительное право.
Он, должно быть, думает, что Таити — это все еще Франция, и что французский Левиафан может простираться далеко за пределы французской метрополии.
Это заслуживает защиты, как Кристина Тазен, Республиканское Сопротивление, Светский ответ (Пьер Кассен, когда на него напали).
Я либерал, постоянный житель страны, где свобода писать, говорить и думать гарантируется Первой поправкой к Конституции, и где, несмотря на натиск левых, такой же чудовищный, как и левых французов, все еще возможно провести исторический и интеллектуальный анализ, достойный этого названия.
Я живу в стране, где ни Кристина Тазен, ни Республиканское Сопротивление, ни Светский ответ, ни Пьер Кассен, ни Жан Робен не были бы привлечены к ответственности, и где Жан Робен мог бы быть набожным христианином, не вызывая иронии (потому что кажется, что у некоторых это вызывает иронию).
Страна, в которой я живу, называется свободной.
Франция является страной порабощенной, которая, в конечном итоге, будет выглядеть как большая тюрьма.
Я пишу на американской земле. Я покинул тюрьму, и мне хорошо. Должен ли я говорить, что когда я иногда приезжаю во Францию, я испытываю не радость, а ужас и печаль (и часто злость)? Разрушение собора Нотр-Дам в центре Парижа кажется мне темным и ужасным предзнаменованием.
Я хотел бы думать, что это предзнаменование вызовет всплеск во французском народе. Но, увы, я очень и очень далек от уверенности, что так будет.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |