Ревизионистский отчет об истории сионизма, оспаривающий неизбежность решения с одним государством, от смелого, новаторского молодого ученого.
В 1930 году Владимир Жаботинский, основатель и лидер правого сионистского ревизионистского движения, ответил на критику, изображавшую его как фанатичного националиста.
«Этот писатель, как, возможно, многие читатели слышали, является шовинистом, экстремистом и политическим каннибалом», - цинично заметил он, «но он может предоставить документальные свидетельства того, что он всегда был убежденным сторонником идеи двунационального, даже многонационального государства».
В книге «За пределами национального государства» Дмитрий Шумский утверждает, что, как и Жаботинский, целый ряд ведущих сионистских лидеров и мыслителей представляли будущее еврейское государство в Палестине как двунациональное или как часть более широкой многонациональной структуры.
В пяти биографических главах, Шумский показывает, что с конца 19 века и до Первой мировой войны, видные деятели, такие, как Леон Пинскер, Теодор Герцль, Ахад Хаам и первый премьер-министр Израиля, Давид Бен-Гурион - все видели будущее еврейское территориальное образование в Палестине некой провинцией внутри многонациональной Османской империи.
После установления британского мандата в Палестине и до конца 1930-х годов, оба - Жаботинский и Бен-Гурион, поддерживали будущее еврейское государство с двунациональной конституцией, которой для евреев и арабов устанавливалась широкая политическая автономия.
Ахад Аам
Различение священного и мирского
Если сегодня не очевидно, что на протяжении большей части истории интегрированный сионизм был направлен на установление в Палестине двунациональной и многонациональной реальности, утверждает Шумский, это связано с несколькими методологическими срывами.
После 1948 года, историки писали историю сионизма как телеологическое повествование, ведущее к созданию этноцентрического еврейского национального государства, игнорируя и отвергая альтернативы, которые лежали на поверхности.
Более того, Шумский критикует «бросающееся в глаза отсутствие интереса среди историков восточно-центральной Европы» к происхождению Израиля.
Как только мы переводим взгляд с Ближнего Востока на Восточную Европу, колыбель сионистского движения, мы, по утверждению Шумского, можем легко объяснить центральность многонациональных идей в сионистском политическом воображении.
В конце 19-го века сионистские лидеры приняли участие в борьбе различных национальных движений в Габсбургской и Царской империях за реформирование этих политик в многонациональные демократические общества с широкой автономией и национальными правами для своих меньшинств.
Сионистские мыслители просто навязывали свои восточноевропейские взгляды Османской империи, а после революции младотурок в 1908 году, твердо поверили, что это сформирует жизнеспособный политический путь.
После Первой мировой войны евреи и представители других национальностей потребовали прав меньшинств а новообразованных государствах Восточной и Центральной Европы.
Лидеры сионизма настаивали на том, что Польша должна быть государством для всех своих национальностей, а не государством , в котором поляки имели исключительные права на самоопределение.
Эти лидеры представляли будущее еврейское государство в Палестине на таких же условиях.
***
Книга Beyond the Nation-State была опубликована сразу после того, как Израиль принял Закон о национальном государстве.
Закон кодифицировал прямо противоположную точку зрения сионизма, которую описывал Шумский, - только евреи могут иметь национальное самоопределение в Израиле.
Что любопытно в исследовании Шумского, так это то, что путь, который предположительно не был избран, был путем самых выдающихся лидеров сионистского движения.
Если сионистские лидеры были такими стойкими сторонниками многонациональных и двусторонних взглядов, то как им в итоге удалось создать еврейское этническое национальное государство?
В то время как исследования Шумского убедительны в описании имперского происхождения многонациональных идей конца 19-го и начала 20-го века в сионистской мысли, его исследование мало интересуется исследованием того, как еврейское этническое национальное государство пришло, в конце концов, к существованию, и он посвящает всего несколько страниц объяснению этого сдвига.
По мнению Шумского, идея еврейского этнического государства была навязана сионизму извне.
Лидеры сионистов приняли его неохотно и почти против своей воли.
В 1937 году, в разгар арабского восстания, британские власти опубликовали доклад Комиссии Пиля, в котором рекомендовалось разделить Палестину на отдельные еврейское и арабское государства.
Это был первый раз, когда сионистские лидеры поняли, что значит управлять почти полностью еврейским государством.
Затем последовала Вторая мировая война и Холокост, который, по утверждению Шумского, заставил Бен-Гуриона потребовать создания еврейского этнического государства в качестве политической награды за бедствие, особенно в связи с тем, что подобные государства были упрочены в результате изгнания меньшинств по всей Восточно-Центральной Европ.
И все же идея этнического национального государства представляется чуждой сионистской мысли в представлении Шумского, поскольку его толкование является слишком жесткой дихотомией между многонациональным видением и этническим национальным государством.
Шумский изображает межвоенный двунациональный сионистский дискурс как морализаторское видение, направленное на создание справедливого общества в Палестине.
Однако на практике, эта дискуссия всегда была полезной и использовалась в качестве руководства для достижения еврейского преобладания. .
Бен-Гурион представляет наглядный пример этого.
Несмотря на то, что Бен-Гурион в 1920-х годах публично повторил свою приверженность многонациональным взглядам, он также решительно выступал против всех попыток создания демократических институтов в Палестине, которые предоставляли бы арабам реальное политическое представительство и права.
Такие попытки были поддержаны двунациональной партией Брит Шалом, членами его собственной партии и британским Верховным комиссаром, Гербертом Самюэлем, которого призывали к созданию арабо-еврейского законодательного совета.
Рассуждение Бен-Гуриона было простым.
Небольшое еврейское меньшинство в Палестине должно сначала стать большинством, и только затем предоставить арабам обширную автономию как выражение еврейской доброй воли и доброжелательности.
Достижение еврейского этнического преобладания должно было предшествовать расширению равенства.
Только после арабских беспорядков 1929 года, Бен-Гурион начал добиваться политического соглашения по созданию в Палестине будущего двунационального государства.
Бен-Гурион изменил свою позицию, потому что он поверил, что перспективы сионизма радикально изменились..
Беспорядки 1929 года, утверждал он, породили серьезные сомнения среди британских и международных наблюдателей в отношении моральной легитимности и политической цены продолжения поддержки еврейской иммиграции в Палестину.
В 1930-х годах, британские власти начали поддерживать новую политику в отношении Палестины, согласно которой, евреи останутся меньшинством в 30-40% от общей численности населения и никогда не будут иметь государства вообще.
Эта политика завершилась публикацией британским правительством Белой книги 1939 года, в которой говорилось, что британское правительство выступает против создания еврейского государства в Палестине, и что в течение 10 лет оно предпримет действия для создания независимого государства с арабским большинством и еврейским меньшинством.
В ироническом историческом повороте теперь уже евреи стали представляться меньшинством, пользующимся автономией в будущем государстве в Палестине. стало возможным быть меньшинством в Палестине.
В течение долгого времени казалось, что сионизм стал несостоявшейся мечтой или непройденной дорогой.
Целый ряд британских Верховных комиссаров в Палестине проталкивали установление демократических институтов, таких, как законодательный совет которые неизбежно дали бы больше власти палестинским арабам, чем крупной этнической группе.
И для того, чтобы обойти создание таких институтов, сионистские лидеры, подобные Бен-Гуриону, стали выступать за то чтобы всем институтам в Палестине были предоставлены равные доли во власти, как евреям, так и арабам, несмотря на тот факт, что евреи были меньшинством.
Более того, сионисты также потребовали, чтобы у любого будущего совета не было юрисдикции над иммиграцией с тем, чтобы евреи, в конце концов, могли стать большинством.
К 1936 году эта подобного рода двусторонняя программа, которую сионистские лидеры назвали «паритетом», стала официальной позицией Еврейского агентства для Палестины.
Нельзя сказать, что Бен-Гурион или Жаботинский не верили в арабо-еврейское равенство или полные гражданские права для всех граждан независимо от их этнической группы.
Но независимо от того, что они думали, они настаивали на том, что арабская автономия будет установлена в качестве привилегии, установленной будущим еврейским большинством.
***
Шумский был прав, подчеркивая восточно-европейское происхождение сионистской мысли.
Но, уделяя слишком много внимания Восточной Европе, Шумский упустил из виду радикально отличающиеся способы, которыми оперировали многонациональные и двунациональные идеи в Восточной Европе и Палестине.
В Польше многонациональные идеи использовались меньшинством, чтобы требовать больше демократии от большинства.
В Палестине эти же идеи использовались меньшинством для того, чтобы помешать установлению демократии, пока оно не станет новым большинством.
Шумский также принимает допущение Бен-Гуриона о поддержке бинационализма за чистую монету, не спрашивая, что именно выиграет Бен-Гурион, представляя себя таким образом, в то же время неоднократно выступая против соглашений о разделении власти между евреями и арабами на практике.
Важно отметить, что многие сионистские лидеры считали моральный капитал таким же важным, как и капитал политический.
В межвоенные годы возникли антиколониальные и антиимпериалистические настроения и призывы к самоопределению покоренного населения, прежде всего, среди социалистических движений, с которыми сионистский истеблишмент был идеологически и политически заодно.
Кроме того, сионистское движение должно было привлечь молодых еврейских пионеров из Восточной Европы и соревноваться за их поддержку с Бундом и другими социалистическими движениями.
Культивирование образа сионизма как движения, противостоящего всем формам угнетения, было политической необходимостью.
Наблюдение того, что преобладание этнических евреев предшествовало приверженности сионистских лидеров арабскому равенству, сдвиг от многонациональных представлений к моноэтнической реальности, внезапно оказалось не таким уж радикальным.
С началом Второй мировой войны, Бен-Гурион решил, что она создаст в Восточной Европе миллионы еврейских беженцев без гражданства.
Он призвал к трансферу этих евреев в Палестину после войны и к быстрому созданию государства с подавляющим еврейским большинством.
Хотя он обещал полное равенство арабов в будущем еврейском государстве, его бывшая приверженность политической партии и арабской автономии закончилась.
Какое-то время Бен-Гурион был уверен, что его будущее еврейское большинство ему обеспечено.
Основным катализатором возникновения еврейского этнического национального государства в Палестине был, по мнению Шумского, Холокост.
Но это случилось не по причине, как думали сионисты, компенсации за бедствие, а потому, что небольшое этническое государство оставалось единственной возможностью, которая оставалась у сионистов, в свете новой демографии послевоенного еврейства.
К 1944 году, Бен-Гурион начал откровенно сомневаться в том, что в Европе осталось достаточное количество евреев, чтобы создать еврейское большинство на всей территории мандатной Палестины.
Разделение земли и избавление от части арабского населения стало последним средством, чтобы выйти из квадратуры круга политики еврейского большинства.
Важно отметить, что, когда вновь созданное государство Израиль решило во что бы то ни стало не дать вернуться 750 000 палестинских беженцев, которые были изгнаны и бежали во время войны 1948 года, оно это сделало, поскольку к моменту окончания британского мандата в Палестине было всего 650 000 евреев.
Разрешение на возвращение беженцев означало бы, что евреи будут в меньшинстве или лишь в незначительном большинстве, учитывая иммиграцию евреев в Палестину во время войны.
Представляя жесткую дихотомию между многонациональным видением и этническим национальным государством, в изложении Шумского были также завуалированы пути у установления арабской автономии, которая оставалась частью сионистского политического воображения много лет после 1948 года.
Как показывает Сет Анзиска в своем исследовании Предотвращение Палестины:
политическая история от Кэмп-Дэвида до Осло», в конце 1970-х годов, премьер-министр Израиля, Менахем Бегин, верный ученик Жаботинского, начал продвигать автономию как видение будущего палестинцев под израильским правлением на Западном берегу и в Газе.
Бегин признал, что истоки его видения автономии лежали в осмыслении Жаботинским мандатного периода.
И так же, как и в период действия мандата, Бегин определил свою автономию как проявление еврейской доброй воли - арабы на Западном берегу, и в Газе будут пользоваться полной автономией в культурных и экономических вопросах, живя под защитным суверенитетом Израиля.
Предотвращение Палестины
Политическая история от Кэмп-Дэвида до Осло
Seth Anziska,
Как показывает Анзиска, в своем понимании Кэмп-дэвидских соглашений 1978 года, Египет играл на стороне Израиля в кодификации частичного палестинского самоуправления в качестве альтернативы более широким представлениям палестинского самоопределения, которое продвигалось администрацией Джимми Картера, например, создание родины палестинцев в рамках конфедерации с Иорданией.
Подобно тому, как межвоенная концепция «паритета» опиралась на язык прав и равенства меньшинств, чтобы отказаться от строительства демократических институтов в Палестине, видение Бегина автономии было, как убедительно показывает Анзиска, планом на либеральной основе, который впоследствии был предназначен для предотвращения Палестинского самоопределения в рамках израильского государства.
Книга Шумского оформлена как история дорог, которые не были избраны.
Однако, в свете рассказа Анзиски, ее также можно было прочитать как книгу о дорогах, которые в действительности были избраны.
Как утверждает Анзиска, соглашения Осло, которые создали Палестинскую администрацию в 1994 году, «отражали многие первоначальные идеи автономии Бегина».
Сегодня ведущие члены израильского правительства продолжают защищать палестинскую автономию как замену государства.
По наблюдениям Анзиски, некоторые современные израильские планы автономии требуют еще более ограниченной версии палестинского самоуправления, чем было первоначально разработано Бегином.
Сохранение идеи автономии в сионистской мысли с 1920-х годов и до наших дней не должно вызывать удивления.
Сионистские представления об автономии родились в период действия мандата, когда сионистские лидеры должны были решить вопрос о том, как управлять арабами, если и когда евреи станут большинством.
И хотя мы склонны думать о мандатном периоде как о прошедшей эпохе, следует иметь в виду, что за последние 100 лет, за исключением короткого перерыва с 1948 по 1967 гг., территориальные рамки Израиля и Палестины оставались в общем такими же, как и в годы мандата.
Книга Шумского является для нас отличным напоминанием о том, что сама идея автономии возникла в Восточной Европе как часть эгалитарного видения, направленного на распространение права на самоопределение на все меньшинства.
Однако при этом, его изложение скрывает тот факт, что автономия использовалась, как в прошлом, так и до сих пор, в качестве инструмента, предназначенного главным образом для предотвращения палестинского самоопределения.
Сет Анзиска - преподаватель кафедры еврейско-мусульманских отношений в Университетском колледже Лондона Мохамед С. Фарси-Полонский и приглашенный научный сотрудник проекта США / Ближний Восток. Его работы печатались в New York Times, Foreign Policy и Haaretz. Живёт в Лондоне.
| Перевод: Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий