Готовит ли Тегеран почву для преемника «верховного руководителя», аятоллы Али Хаменеи? Существовавшая на протяжении многих лет спекуляция достигла новой степени интенсивности в начале этого месяца с целым рядом деклараций различных представителей, среди которых — откровение на пресс-конференции аятоллы Ахмада Хатами о том, что Ассамблея экспертов — орган, который занимается выбором следующего "верховного руководителя", назначил комитет по определению кандидатов.
Хатами утверждал, что комитет существует уже много лет и уже «наметил» 10 потенциальных кандидатов, чьи имена могут быть разглашены только Хаменеи.
Оба заявления могут быть подвергнуты сомнению.
Хатами хочет, чтобы мы поверили в то, что не существует ни безотлагательности, ни экстренности, и что ни один кандидат не может начать составление биографии в качестве преемника.
Тем не менее, тот факт, что проблема обсуждается публично, может быть признаком срочности. Фраза о «10 потенциальных кандидатах» призвана помешать сосредоточить внимание на ком-то из мулл, рассматриваемых политическими кругами Тегерана в качестве возможных преемников Хаменеи.
Утверждение, что Ассамблея экспертов выбирает «верховное руководство», также вызывает сомнения.
Первый «верховный руководитель», аятолла Рухалла Хомейни, не
был избран, а просто объявил себя новым имамом и действовал так, как если бы имел божественный мандат. Хаменеи тоже не был избран, но был просто одобрен Ассамблеей после того, как покойный Хашеми Рафсанджани вместе с сыном Хомейни, Ахмадом, заявил, что покойный «имам» назначил «Али Ага» преемником.
Заявление Хатами, выступающего в качестве представителя Ассамблеи экспертов, несет в себе намек на то, что следующий «верховный руководитель» может быть назван самим Хаменеи, которому будут даны «избранные имена» с явным представлением о том, что он может вычеркнуть любого из них, сведя роль ассамблеи к простому штампу.
В режимах, где один человек обладает абсолютной или почти абсолютной властью, всегда есть искушение диктовать будущее.
Другими словами, конституционный механизм избрания «верховного руководства» никогда не проверялся.
Иностранные комментаторы часто описывают Исламскую Республику как теократию, управляемую «верховным муллой». Истина заключается в том, что Исламская Республика является светским режимом, который использует религиозное повествование, что мечеть была аннексирована государством, а не наоборот. А «верховный руководитель» является «верховным муллой» лишь в полете фантазии.
Хомейни был одним из 200 аятолл и никогда не рассматривался другими как в чем-то «верховный». Его скудное познание в богословии и истории и его неспособность овладеть персидским и арабским языками на высоком уровне означали, что он никогда не достигнет вершины в клерикальной иерархии шиитов. Хомейни был политиком и обязан своим местом в иранской панораме успеху своего политического движения против различных соперников и противников.
Хаменеи, безусловно, превосходит Хомейни в знании богословия и истории.
Он также лучше владеет персидским и арабским языками. Если бы Хаменеи построил карьеру в клерикальной иерархии шиитов, у него был бы хороший шанс достичь более высоких ступеней лестницы, чем Хомейни.
Тем не менее, Хаменеи никогда не был на этой лестнице.
С самого начала он был политическим деятелем, исполняющим обязанности заместителя министра обороны, а позднее — президента республики.
Тот факт, что «верховный руководитель» одевается, как мулла, вовсе не означает, что он является главой духовенства, а тем более, что духовенство правит Ираном. Когда архиепископ Макарий был президентом, это не означало, что православное христианское духовенство управляло Кипром. Также и президентство архиепископа Абеля Музоревы не символизировало правление англиканской церкви в Зимбабве.
Даже мулла Хасан, который недолго управлял в Сомали, никогда не утверждал, что он правит именем Ислама. Он называл себя шахом. В старом Йемене, где Имам Яхья мог утверждать, что он осуществлял свою деятельность от имени Заидовской веры, он подчеркивал свою политическую, а не религиозную функцию как члена улема.
Таким образом, пост «верховного руководителя» в Исламской Республике Иран является политическим, и выбор того, кто его займет, является политическим процессом.
А в любой политической области важно мобилизовать энергию, необходимую для завоевания власти.
Продвижение Хаменеи в качестве преемника Хомейни было относительно простым.
Традиционное духовенство стремилось не вмешиваться в политику и не хотело выдвигать кого-либо из своих лидеров в качестве кандидата на этот пост. Что более важно, схема Рафсанджани заключалась в том, чтобы расширить полномочия президента Республики, который он вскоре захватил для себя, ограничив тем самым «верховное руководство».
Расчет Рафсанджани не сработал. Хаменеи оказался не тихим и послушным маленьким муллой, более заинтересованным в сочинении стихов, чем в осуществлении власти. Он действовал противоположно той роли, которую Рафсанджани написал для него, расширив полномочия «верховного руководства».
Более того, в то время как Рафсанджани использовал свою энергию для обогащения своей семьи и окружения, Хаменеи окружил себя новым поколением военных, людьми, которые теперь занимают все ключевые командные посты в армии, Исламской революционной гвардии, Базидже (мобилизации) и службах безопасности режима.
Если Хаменеи, которому скоро исполнится 78 лет, проживет так же долго, как Хомейни, он сможет управлять еще лет десять. Однако даже если он споткнется, его преемник будет избран не «Ассамблеей экспертов», а сетями военной безопасности, которые представляют собой костяк системы.
Рафсанджани и его коллеги уже много лет говорят о конституционной реформе. В своем последнем выступлении Рафсанджани предложил внести поправки в конституцию, не уточнив, что он имел в виду. Аналогичный призыв пришел от аятоллы Натек Нури, бывшего спикера Исламского меджлиса, иранского эрзаца парламента.
Одна из идей состоит в том, чтобы сделать официальным политический характер «верховного руководства» путем его слияния с постом президента. Другая идея состоит в том, чтобы отделить его политический аспект, создав совет с пятью муллами, занятый лишь решением, соответствует ли законодательство исламским принципам. Это означает продвижение президента, который в настоящее время имеет мало реальной власти, в качестве главы государства, командующего вооруженными силами и конечного лица, принимающего решения по вопросам исполнительной власти.
Радикальные критики режима утверждают, что смерть Хаменеи должна сигнализировать об окончании самой Исламской Республики, позволив иранцам выбрать другой путь для своей нации.
Что бы ни случилось дальше, ясно одно: дебаты о будущем Ирана после Хаменеи уже начались.
| Перевод: +Miriam Argaman | |
Опубликовано в блоге "Трансляриум" | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий